Ведомые
Шрифт:
— Ха.
Габриэль поворачивается ко мне на своем сидении, наклоняется в сторону, его тело изгибается так, словно один из мужчин-моделей Армани сошел с обложки. Вся эта суровая мужская красота прет на меня, будто сценические софиты — выставляя на обозрение, ослепляя, распаляя.
Я пытаюсь не ерзать на месте. Интересно, смогу ли когда-нибудь смотреть на него, не задерживая дыхание и не чувствуя, как плавится мозг.
К счастью, наши гляделки прерываются, когда машина останавливается перед небольшим отелем со скромной подъездной дорожкой. Дверь выполнена в викторианском
Ну, в общем, мы на месте. Я приглаживаю руками свои простые черные штаны для йоги. Господи, следовало надеть в самолет что-то получше. Я не могу даже вспомнить, что из одежды взяла для собеседования. Сработает ли это? Чего Бренна будет ожидать, получив предупреждение Габриэля? Я думала, что до встречи с ней у меня есть время до завтрашнего утра.
— Софи, — говорит Габриэль, его голос глубокий и низкий. — Тебе не о чем беспокоиться.
— Я не беспокоюсь.
Одна бровь выгибается, будто бросая мне вызов.
Я одергиваю край рубашки.
— Ладно, возможно, немного беспокоюсь.
— Ты отлично впишешься. Идеально, на самом деле, — он хмурится, как будто это его волнует.
Или, может, он так успокаивает меня.
— Если она такая же, как ты...
— Она не такая, — Габриэль выпрямляется и поправляет манжеты. Словно у него нервный тик. Но не знаю, почему он может нервничать. — Ни один из них не похож на меня. Ты их полюбишь.
Хочется спросить, кого «их». Но мне не нравится та роль, которую он отводит себе.
— Ты мне очень даже нравишься, — говорю ему.
— Ну, ладно, — он стучит в окошко дверцы. Водитель открывает ее, так как, очевидно, ожидал сигнала Габриэля. — Если всё пройдет хорошо, ты будешь видеть меня намного чаще.
Он говорит это так, будто в этом нет ничего хорошего.
В остаток ночи, после того как Габриэль убедился, что меня нормально поселили в номер — он отказывался оставлять меня на обочине и обиделся, что предположила подобное — я так устала, что добрела до своего номера и заползла под одеяло.
Но не уснула ни на минуту, отчего сильно злилась. Вместо этого я лежала в темноте и слушала звуки машин за старыми огромными окнами, что напоминали мне о доме.
Сейчас же, при дневном свете, я оделась в любимое синее платье в стиле шестидесятых годов с рукавом три четверти. Черные пуговицы образуют линию к одному из бедер, а внизу красуется маленький игривый черный разрез. Обула черные туфли на каблуке и собрала волосы в пучок на затылке.
Я могла бы надеть нечто более консервативное, но это было бы подобно лжи. Я не консервативная и никогда такой не стану. И правда, если Бренна Джеймс наймет меня, чтобы заниматься ее кампанией в социальных медиа и быть фотографом, я в основном буду ходить в джинсах.
Я верчусь перед зеркалом до последней минуты, а затем направляюсь в лаунж отеля.
Меня поселили на четвертом этаже, а лаунж-зона расположена на втором. Она больше похожа на классический джентльменский клуб с различными кожаными креслами вокруг маленьких деревянных столиков. Изумрудно-шелковистые обои переходят в белые панели, а приглушенный шум разговоров исходит от небольших групп завтракающих гостей.
Я должна встретиться с Бренной через час. И хотя не голодна, умудряюсь заказать кофе после того, как официантка подробно рассказывает мне всё меню. Видимо, мне нужен кофе с молоком, так как я не в настроении для пенистого капучино.
— Почему в нижней части меню нет фото? — спрашиваю у официантки, пока она готовит мой кофе.
— Это частный клуб, — отвечает она с выраженным восточно-европейский акцентом, — для профессионалов в индустрии развлечений. Члены хотят чувствовать себя комфортно, обедая без риска быть сфотографированными.
Я осматриваюсь, широко открыв глаза, и замечаю женщину, которая, клянусь, восходящая певица. Она завтракает с мужчиной; они тихо и мирно смеются. Мне не видно его лица, но есть что-то знакомое в его повадках. Или может, я просто себя накручиваю.
— Клуб? Правда?
— В основном музыка, сцена и ТВ, — отвечает мне официантка. — И, думаю, несколько футболистов.
После этого я не могу сосредоточиться. Пью свой кофе и слушаю разговоры вокруг: продюсер документального фильма оплакивает свою неспособность найти нормальный закадровый голос, менеджер студии звукозаписи упоминает, что направляется в студию для работы над новым альбомом, телевизионный репортер жалуется своему агенту на плохие условия контракта.
Мне приходится задаться вопросом (снова), с кем же мне предстоит пройти собеседование. Актер? А Габриэль тоже его агент? Могу представить, как он с легкостью справится с подобной задачей. Или, может, он работает на киностудии.
Я так бесстыдно подслушиваю и размышляю о Габриэле, что не замечаю стильно одетую женщину, пока она не присаживается на свободное кресло у моего столика.
— Привет, — говорит она. — Я Бренна. Или Брайан, — женщина смеется. — Скотти рассказал мне, что загадка моей тайной личности была раскрыта.
Бренна Джеймс высокая и худая, очень красивая, с медово-рыжими волосами, которые сегодня собраны в идеальный конский хвост. На ней шикарный костюм цвета меди и бирюзовые туфли на каблуке.
— Боже, милейшее платье, — она плюхается в кресло напротив меня. — Было бы неправильно принять тебя, основываясь лишь на этом платье?
— Я бы не стала жаловаться, — говорю, качая головой. — Но не стесняйтесь задать мне больше вопросов, если нужно.
— Знаю, мы должны были встретиться через тридцать минут, но я увидела, что ты сидишь здесь, и подумала, что грубо не подойти, — Бренна широко мне улыбается, отчего кажется такой озорной. — Простишь меня за вторжение?