Ведомые
Шрифт:
— Почему ты так на меня смотришь? — тянет слова Габриэль, не отрывая взгляда от телевизора.
— Просто проверяю, не оказалась ли я в альтернативной реальности.
— Ты как всегда забавная, Дарлинг.
Кто мог бы обвинить меня в подозрительности? Габриэль Скотт вылез из костюма и надел мягкую серую футболку с длинным рукавом и черные спортивные штаны. Это достаточно шокирующе, но, по крайней мере, я видела подобное и раньше. Тот факт, что он развалился в кровати, пережевывая какой-то десерт из
— Ты глазеешь, — говорит он сухо, пока...
— Ты смотришь «Баффи»? — я почти пищу.
Он же закатывает глаза.
— Смирись.
— Я просто... — моя рука взлетает к груди. — Уверен, что меня не снимают на скрытую камеру?
С его уст срывается смешок.
— Ты не знаменита, так что нет. С другой стороны, я мог бы и засомневаться — может, ты здесь для розыгрыша.
Я так счастлива, что приходится сдерживать улыбку психопата, пока сбрасываю обувь и забираюсь на край кровати.
— Если бы я хотела тебя разыграть, то заменила бы все твои костюмы на костюмы из полиэстера.
В ответ на это его глаза, наконец, обращаются ко мне, а кожа бледнеет.
— Это было бы жестоко, Дарлинг.
— Прекрати так меня называть. — Я краду у него ложку.
— Это твоя фамилия.
— Ты уверен, что именно поэтому зовешь меня так? — спрашиваю подозрительно, пока Габриэль передвигает миску так, чтобы я не могла дотянуться.
— А почему ещё мне так делать?
Блеск в его глазах заставляет меня ответить на вопрос нараспев.
— Знаешь термин «нежность»? Говорящий о твоей бессмертной любофи ко мне.
Он морщит нос.
— Ты собираешься украсть у меня мой пудинг.
— Пудинг? Вот что ты ешь? — я тянусь за миской, но Габриэль более быстрый и ловкий, так что, в конце концов, я оказываюсь поверх его груди.
Мы оба замираем, в одной руке у меня ложка, вторая ладонь прижимается к его твердым кубикам пресса, тогда как одна его рука вытянута в сторону с миской, а вторая оказалась подо мной.
Его дыхание становится глубже и интенсивнее, пока Габриэль глазеет на меня. Мое внимание привлекают его губы, идеальной формы и слегка приоткрытые. Интересно, как он целуется? Начинает ли всё неспешно, слегка касаясь, пробуя на вкус? Или его можно отнести к тому типу, который берет всё и сразу, завладевая моим ртом?
Жар наводняет мое тело, бабочки трепещут в животе.
Веки Габриэля опускаются, а дыхание перехватывает.
По телевизору кто-то кричит имя Баффи. И этого достаточно, чтобы вытащить меня из тумана, в котором я оказалась, соприкоснувшись телом с Габриэлем.
— Ты пахнешь как яблочный пирог, — неосознанно шепчу я.
Его взгляд мечется от моих губ к глазам.
— Это крэмбл. Яблочный крамбл.
— Почему ты назвал его пудингом?
— Так мы,
Мой рот приоткрывается, от переживаемой похоти я слегка надуваю губы.
— Дай попробовать кусочек.
Шумно сглатывая, он медленно забирает ложку у меня из рук. Я не отвожу взгляда от его глаз, пока Габриэль зачерпывает кусочек крамбла.
Ложка слегка дрожит. Прохладный металл скользит по моей нижней губе, и горячий крамбл заполняет мой рот. Я едва сдерживаю стон, мои губы смыкаются вокруг ложки, пока он медленно вынимает ее у меня изо рта. Габриэль ворчит в ответ, издавая краткий беспомощный звук, который ему быстро удается заглушить.
— Пальчики оближешь, — говорю я, облизывая уголок губ.
Стена между нами возвращается на место, и Габриэль снова становится типичным самоуверенным парнем. Он осторожно отодвигает меня в сторону.
— Убирайся, — говорит он легкомысленно. — Ты мешаешь мне смотреть «Баффи».
Мне требуется момент, чтобы прийти в себя. Я убираю волосы с лица и плюхаюсь в кучу подушек напротив изголовья кровати.
— Не могу поверить, что ты смотришь это. И даже гордишься.
Его большое плечо приподнимается, когда парень пожимает плечами и снова поедает крамбл.
— Теперь ты живешь здесь, так что я не могу скрывать свои предпочтения в ТВ-шоу. А я не собираюсь отказываться от маленьких удовольствий.
— Имеешь в виду странную тягу к фантастике и поеданию десертов? — я испускаю смешок. — Попытайся сдерживаться, парень-вечеринка.
Он перебивает меня взглядом.
— В первые несколько лет существования «Килл-Джон» я трахался, напивался и посещал вечеринки по всему земному шару. Так что могу спокойно заявить, что устал от такой жизни, и она мне наскучила.
Мой разум спотыкается о слетевшее с его уст с хриплым акцентом слово «трахался». Габриэль употреблял это слово раньше, но во время нашего спора. Теперь же оно привлекает мое внимание. Так и хочется попросить его повторить, но вместо этого я прикусываю щеку изнутри.
— К чему такой взгляд? — спрашивает он, замечая мою борьбу с самой собой. — Я выучил многие твои взгляды. Но не этот.
— Выучил мои взгляды? Не думаю.
Габриэль толкает меня локтем.
— Ты покраснела.
— Черта с два.
Мои щеки горят.
От гула его наполненного весельем голоса у меня волоски на руках встают дыбом, а соски твердеют. Черт возьми. Ему нельзя вот так на меня воздействовать.
— Ребята понарассказывали мне небылиц, — выпаливаю я, мой здравый рассудок помутнел от его близости. — О тебе. Намекали, что ты не заинтересован во всем, что связано с сексом. Что ты не... эм... больше этим не занимаешься.