"Ведро незабудок" и другие рассказы
Шрифт:
называют масонами, и все богословие на этом заканчивается. Они не слышат доводов и не хотят их слышать. Воевать с кем-то — дело увлекательное и эффектное. Бороться с собственными грехами гораздо сложнее. Но это не вчера родилось. Этот феномен русской души разбирал Достоевский. Нам ведь гораздо проще красиво умереть, чем тянуть лямку повседневности.
— Но такой героизм не для тех, кто уходит в монастырь.
— Да, но тот, кто уходит в монастырь, плохо знает самого себя. После циничного обмана и мерзости современного капитализма молодой человек открывает вдруг красоту Православия, находит корабль спасения в море лжи и порока и всем сердцем начинает служить Богу. Но потом оказывается, что на этом корабле много матросов, которые ему совершенно не нравятся, они грубы и необразованны. Они не понимают его тонкую натуру. Заставляют трудиться и наказывают, когда он вместо работы в коровнике норовит
— Но они перевернут корабль.
— Определенно. Навыков нет. Любви нет, но есть горение. Есть великое радение не по разуму.
— Так что же делать?
— Я сегодня пытался говорить с настоятелем.
— И что же?
— Сказал, что с такими мыслями мне в монастыре делать нечего. Так что завтра отбываю...
— А он что, не видит раскола?
— Он уверен, что отступать нельзя. Если сейчас сказать «А», то заставят проговорить все оставшиеся буквы алфавита. Он не так глуп. Дело уже не в цифрах. Апокалипсические настроения очень сильны. Телевидение говорит только о кошмарах. Страна разорена.Трус и глад по местам. Войны и военные слухи. Каждый день авиа- и прочие техногенные катастрофы. Чем не последние времена? А события на Ближнем Востоке? Да еще и публикации о том, что храм
Соломонов уже готов и только ждет часа установки. Так что ИНН упал в перенасыщенный раствор, и на наших глазах появились кристаллы и сложили долгожданное слов «антихрист». И поэтому установление единого мирового правительства, единой валюты, управляемой из единого центра экономики, воспринимаются как финансовое и экономическое обеспечение воцарения «звереныша во фраке». Вполне естественно, что православных не может радовать то, что все деньги мира будут находиться в руках тех, кто враждебен христианству. И почему бы нам не отгородиться от прочего апостасийного мира? Господь не случайно дал нам все. И земли у нас больше, чем у любой другой страны. И в недрах у нас есть все, что нужно. Это Бельгия не проживет в отрыве от остального мира. А мы так вполне. Разумная автаркия нам пошла бы на пользу.
Рассуждения моего соседа о политике меня не радовали. Вместо того, чтобы подготовиться к причастию, я вынужден был выслушивать то, что не раз говорил сам почти теми же словами.
В девяносто пятом году я сделал фильм «О России с любовью» и включил в него план с горящими на крыше небоскреба тремя шестерками. Помню реакцию зала — все ахнули, и несколько минут со всех сторон был слышен возбужденный шепот «шестьсот шестьдесят шесть». После показа фильма почти все вопросы свелись к этим самым шестеркам. Все эти годы мне приходилось вести разговоры о близком конце света и с экологами, утверждавшими, что степень загрязнения окружающей среды давно превзошла критический уровень, и с общественными деятелями, убежденными в том, что при такой преступности и коррумпированности чиновников у России нет шансов выбраться из бездны, в которую ее бросили горе-реформаторы, и со священниками, узнавшими о грехах, о существовании которых они даже не подозревали.
Моей жене пришлось столкнуться с проблемой внедрения оккультизма и «секспросвета» в школах под видом уроков валеологии и различных новых дисциплин. Более смелые и энергичные педагоги, протестуя против растления детей, дошли до самых высоких этажей власти, где обнаружили покровителей этих чудовищных программ.
Узнав о том, что под видом борьбы со СПИДом правительство финансирует программу планирования семьи (а выражаясь нормальным языком, пропагандой разврата и абортов), эти люди потеряли всякую надежду на власть предержащих. Единственное, что их немного успокоило, это то, что негодяи, занимающиеся этой пакостью, понимают, что творят беззаконие. Им только не хочется, чтобы об этом знали. Втихаря — пожалуйста, а в открытую, да когда тебя еще и подонком могут назвать и еще, чего доброго, к ответу призовут, — это уж нет. Жизнь они за это класть не станут. Стало быть, нужно разоблачать их. Стало быть, нужно бороться.
Наши знакомые провели несколько успешных акций протеста и даже выиграли одно судебное дело. Получилось что-то вроде движения за нравственность.
Но мою жену — женщину безо всяких общественных дарований, принципиально не способную протестовать и скандалить, эта история повергла в уныние. Узнав о том, куда уходят деньги налогоплательщиков и чем занимаются господа чиновники, она решила,
Разговоры об ИНН только укрепили ее уверенность в наступлении последних времен. А исповедь у отца Феодосия и благословение на то, чтобы не принимать налоговый номер, завершили дело. Вместе с двумя подругами она решила перебираться поближе к монастырю и уже нынешней весной заняться огородничеством.
Мне надлежало заручиться благословением на этот шаг отца Феодосия и поддержкой Андрея и Екатерины. Ни того, ни другого я не выполнил.
Строго говоря, моя жена была не иэнэнщицей в том виде, с каким мне пришлось иметь дело в последний день. Нумерология ее не очень пугала. Просто для нее стало очевидным, что мир перешел в новое качество бытия, при котором антихристианские принципы стали нормой, когда сатанинской символикой стали бравировать, а такие понятия, как «правила приличия» или «честь», просто исчезли. Одно время она пыталась протестовать против реформы образования, цель которой была совершенно очевидной — сделать людей примитивными. Она на собственном опыте убедилась в том, что инновации привели к тому, что ученики разучились излагать свои мысли, перестали читать. Но она столкнулась с таким напором, перед которым не то что женщине, но и маститым профессорам и даже академикам пришлось отступить. Это и было одним из проявлений глобализации по ее департаменту. А то, что происходило по другим, лишь укрепляло ее в мысли о том, что нет принципиальной разницы в том, придет ли антихрист в понедельник или пятницу. Его зловонное дыхание чувствовалось повсюду. И когда ее вместе с другими педагогами, отказавшимися принять ИНН, выгнали с работы, убедить ее в том, что нужно смиряться, молиться и ждать помощи Божией, стало невозможно. Для этого нужно самому быть великим молитвенником. А уж про меня- то она все знала. Собственно, из-за этого я и приехал в монастырь: хотел забыть о городских искушениях, получить совет старца...
— А старец как себя чувствует? — обратился я к соседу.
— Старец, батенька, ушел в затвор. Достали его иэнэнщики. Никого не принимает. Келейник его говорит, что заправилам передал: «Коль молиться не хотят, пусть хоть лопатами от антихриста отбиваются». Пока не прекратят листовки печатать, не выйдет из затвора.
Я, конечно, подустал от этой самодеятельности. Они ведь старца Паисия Афонского цитируют, но умалчивают то, что он завещал прекратить всякую борьбу с ИНН, если это станет угрожать Церкви расколом. И в этом — большое лукавство. Но, с другой стороны, может, дело до раскола и не дойдет. Пусть поволнуется народ. Может, и расшевелятся архиереи... Я грешным делом подумал, что у наместника свой резон во всей этой истории. Архиереи молчат. А почему? Да потому, что старого, советского поставления. А не сменить ли их? Почему бы и нет? Есть ведь пастыри, которым не безразличны проблемы, волнующие православных. А он, пожалуй, чуть ли не самый главный радетель и заступник.
Кафедрой захолустной его не прельстишь, а чем товарищ не шутит, может, и в самые главные выскочит... Ну это я так, в порядке бреда. А вообще-то всех активистов-иэнэнщиков я бы вывел за церковную ограду, пока они не наломали дров. Не могут жить без борьбы — пусть борются где-нибудь в другом месте. Надо организовать для них НИИ ИНН. Пусть ведут постоянный мониторинг — следят за кознями лукавого и тем, как он проводит глобализацию. Определить их в качестве научных сотрудников с правом ношения подрясников. Как вам моя идея? По-моему, прекрасная. И главное — вполне осуществимая. Там, кстати, очень быстро выяснится — кто умышленно раскалывает Церковь, а кто это делает по глупости...
Соседство Сергея Петровича было, конечно, искушением. Вместо того, чтобы прочитать правило и последование ко причастию, я вынужден был участвовать в его разговорах. Но чем дольше он говорил, тем очевиднее становилось для меня, что встреча эта была промыслительной. Я вдруг увидел в нем самого себя. И я неоднократно вел подобные разговоры. Хотя бы с тем же Алексеем. И все для того, чтобы услышать от деревенских бабулек в их редакции мои собственные сентенции пятилетней давности. Мы пытались определить феномен глобализации, собирали научные конференции, а народ отреагировал на все это так, как счел нужным. Так уже было в XVII веке, когда книжную справу провели так, что полстраны убежало в леса и стали сжигать себя в срубах, лишь бы не позволить антихристу заставить служить по «испорченным» книгам...