Веер Миров
Шрифт:
– И с будущим наставником наследников Хассийской империи, – добавил подошедший Морис.
– С ним не совсем все в порядке, – ответил Артем. – Он помог мне прорваться по коридору к нашим каютам, отвлекая на себя мятежников, но заработал рану в плечо. Надо помочь ему сделать перевязку.
Леда отправилась оказывать помощь бывшему командиру бравых рейнджеров Миноса, а мы с Артемом спустились в кают-компанию, оставив Алекса и Мориса восстанавливать дисциплину на палубе.
Элиас Бент пережил заваруху без единой царапины. Все происходившее в кают-компании слишком быстро переместилось на палубу. Капитан только-только успел подняться с пола от моего толчка. Когда мы вошли, он пытался остановить кровь у одного мятежника, первым нарвавшегося на меч Артема. Остальные лежавшие на виду матросы не подавали признаков жизни. Да, капитану «Прекрасной
– А где капитан шхуны? – спросил Артем, осматривая помещение. – Его, случайно, не зацепили?
Бент недоуменно пожал плечами. Но тут послышалось сопение, и из-под стола, за которым мы начинали разговор, показалась голова капитана «Удачи»
– Все закончилось? Мы победили? – осведомился бравый Милон и, дождавшись подтверждения, кряхтя, выбрался из-под стола.
– Я бы хотел продолжить нашу беседу о том симпатичном алмазе, что вы мне недавно показали, – обратился он к Артему, утвердившись за столом.
Фил
Если быть честным перед самим собой, то в момент схватки я сломался. Хотя прошло уже достаточно много времени с момента моего появления в этом мире, но ни специальная подготовка на ставшей такой далекой работе, ни постоянные схватки на протяжении всего нашего путешествия не смогли приучить меня к постоянным и часто нелепым смертям. Да, я согласен, мой мир несколько бесцветен по сравнению с этим миром и слишком упорядочен и регламентирован, но к человеческой жизни нас все-таки учили относиться бережно. Подготовка сотрудников моего профиля занимала около трех лет, и из них около года уходило на психологическую обработку. Нас учили, часто под гипнотическим воздействием, не реагировать на смерть, которая в Средние века была постоянным попутчиком любого скопления людей, не обращать внимания на то, с какой легкостью и по совершенным пустякам могли лишить жизни любого человека. Ну и, конечно, высшим профессионализмом считалась готовность самому в случае опасности убить своего противника. Теоретически, да и практически, я знал приемы, могущие легко и безболезненно переправить ближнего в мир иной. Но что-то в глубине души не позволяло нанести последний смертельный удар. Поэтому и работал я в группе курьеров-наблюдателей, а мои командировки в прошлое были краткосрочными. Именно из-за мягкотелости, как выразился куратор по завершении подготовки, мне был заказан путь в резиденты с длительными сроками внедрения и проживания в прошлом. Мое подсознание могло не выдержать. То есть просто-напросто могла поехать крыша. В правильности слов наставника мне пришлось убедиться на практике…
Я выскочил в коридор вслед за Артемом, перепрыгнув через лежащее в дверях тело, и тут мне в лицо плеснул поток крови. Никогда не забуду ее теплого солоноватого вкуса!… Артем смахнул мечом голову одному из нападавших матросов, и мне на грудь рухнуло дергавшееся в конвульсиях тело, из перерубленных артерий которого меня буквально с ног до головы залило кровью. Я остановился, ошеломленно наблюдая, как с всплесками крови уходит жизнь из только что здорового и разумного существа. Звуки схватки, казалось, затихли и отодвинулись куда-то вдаль. Как во сне я почувствовал сильный толчок сбоку в область шеи и увидел фиолетовую вспышку комбинезона, погасившего силу удара. Передо мной появился с перекошенным в крике лицом один из заговорщиков, который замахнулся для нового удара. Я смотрел на приближающийся к моему лицу тесак и даже мог пересчитать зазубрины на посверкивающем лезвии, но ничего не мог поделать. Это был ступор. В следующее мгновение нападавший матрос выгнулся вперед, и из его груди показалось острие клинка. Затем он рухнул, и перед моими глазами возник окровавленный Эгон Колир. Он отшвырнул обезглавленное тело, которое я все еще продолжал держать в объятиях, и, схватив меня за руку, потащил куда-то по коридору.
Очнулся я от этого остолбенения уже в каюте Колира со стаканом крепчайшего рома в руках. Глядя на отставного капитана, я последовал его примеру и проглотил коричневую жидкость как воду, совершенно не чувствуя ни вкуса, ни крепости напитка. Спиртное ударило по застопоренному мозгу не хуже кнута, и я пришел в себя, вынырнув из заторможенного состояния.
– Все в порядке, – ободряюще кивнул мне Колир, прижимая платок к раненому плечу. – Кажется, ваши друзья справились с мятежниками, хотя не представляю, что за волшебство они применили против этого взбесившегося сброда.
– Вас надо перевязать, – попытался я привстать.
– Сидите, – поморщился Колир. – Справимся без вашей помощи.
Тут в поле моего зрения появилась Леда с бинтами в руках. Она аккуратно срезала окровавленный рукав рубашки Колира и принялась крепко бинтовать кровоточащую рану.
– Как там наши? – задал я вопрос.
– Нормально, – улыбнулась мне Леда. – Все целы и невредимы.
Алекс
Как я ни рвался к острову Скорпиона, но плавание пришлось отложить. У капитана Бента после мятежа образовалась острая нехватка в рабочей силе. Да и оставлять его на корабле без моральной и физической поддержки, фактически один на один с еще не отошедшей от схватки озлобленной командой, значило почти со стопроцентной гарантией обречь на смерть. В конце концов мы решили перевести на фрегат команду «Удачи», а шхуну взять на буксир. Капитан Милон был согласен на все, лишь бы заработать обещанный ему алмаз. До Та-Лай-Ло – столицы Хассийского княжества – было намного ближе, чем до Миноса, поэтому мы двинулись на северо-восток к одному из самых непонятных и самобытных княжеств Белого мира. Может быть, в другое время мне было бы интересно посетить это место, но не сейчас, когда я был так близко от Дары. А теперь с каждым вздохом ветра, исправно надувавшего паруса, удалялся все дальше.
Признаться, тут было на что поглядеть. Прежде всего поражали архитектура и люди. Мы как будто перенеслись в Юго-Восточную Азию нашего мира. Кругом раскинулись пагоды, между которыми во множестве сновали узкоглазые смуглые или желтолицые хассийцы. Так и казалось, что за очередным поворотом возникнет буддийский монастырь с бритыми монахами в шафрановых тогах, крутящими молельные колеса и окуривающими входящих ароматическими дымами. Однако и тут не было даже намека на какую-то иную религию, кроме распространенной веры в Создателя.
Я все больше приходил к убеждению, что большинство конфликтов нашего мира произошли на религиозной почве. Разные народы стравливали друг с другом под флагом борьбы с иноверцами. Сейчас же главной опасностью нашего мира, по моему мнению, да и мнению Артема тоже, являлся поднимающий голову воинствующий ислам. Пока мусульмане выясняли отношения друг с другом, западной цивилизации ничего не грозило, кроме разве глупости собственных правителей. Но в конце двадцатого века различные экстремистские группировки исламской направленности начали удивительно быстро находить между собой общий язык. Во главу угла ими всегда ставилось безоговорочное уничтожение иноверцев. Повоевав на южных границах некогда великой империи, я вынес твердое убеждение, что наш мир уцелеет только в том случае, если будет найден способ расселения приверженцев различных религий по разным мирам. И начинать надо с исламистов. Иначе цивилизация в общепринятом смысле прикажет долго жить.
* * *
Я сидел в уютной беседке местного питейного заведения и угрюмо наблюдал картину, за которую любой палеонтолог отдал бы не задумываясь один глаз, лишь бы вторым воочию увидеть то, что видел я. На первый взгляд в панораме оживленной улицы не было ничего необычного. За исключением местного воина-хассийца, величаво покачивающегося в седле. Да и во всаднике мало что привлекало внимание. То, что действительно было из ряда вон выходящим, – это его скакун. Если так можно было назвать взрослого игуанодона. Когда мы, сойдя на берег, впервые увидели взнузданных ящеров эпохи мезозоя, у меня буквально отвисла челюсть. То же самое, по их словам, испытали и Фил с Артемом. Фил как специалист-историк мог представить себе временную пропасть, отделяющую ящеров и разумных млекопитающих. Артем, в отличие от меня, не был геологом по специальности, но кто же в России не читал в детстве Обручева?..
А может быть, ничего и нет? Курнул я со своими коричневым братьями по оружию крэка перед завтраком, чтобы время быстрее прошло… И лежу сейчас в окопе, бессмысленно пялясь в небо и идиотски улыбаясь. Видел я, как быстро действует эта афганская дурь на человека: с одного косяка пятеро здоровенных мужиков после пары затяжек становились невменяемыми. И сколько я ни расспрашивал их об ощущениях, они туманно улыбались и советовали попробовать самому. Может, я в конце концов не удержался и тоже попробовал «небесного блаженства»?