Век Дракона. Пути Стражей
Шрифт:
– А с чего ты взял, что мне не было любо в гостях у Джарвии?
– приподняв бровь, спокойно и твердо поинтересовался он.
– И почему ты думаешь, что мне не нравится боль?
Ожидавший совсем другого на свои слова ассасин несколько растерялся, ничем, впрочем, этого не показывая.
– А что, нравится?
– как можно беспечнее поинтересовался он.
– Что-то по тебе этого не было видно там, у гномки.
– У гномки я боялся за свою жизнь, - по-прежнему не выпуская его ворота, Кусланд приблизил лицо, на котором играла обыкновенно не свойственная ему усмешка.
– Если бы не это, боль, которую она причиняла
– Если желаешь - покажу.
Зевран улыбнулся шире, видимо, уже приготовив достойный ответ, но его опередил коссит, выпрямившийся и отошедший от воды. Красные глаза Стена смотрели как всегда - равнодушно и презрительно, но в тоне звучали редкие нотки никогда не бывшего свойственным ему участия.
– Если это случится, тебе понадобится железный прут, - обращаясь к Зеврану, с серьезностью посоветовал он.
– Только прежде раскали его на огне, а то вряд ли он что-нибудь заметит... Когда внимание его будет отвлечено на иное.
– Взять не могу в толк, - все это время прислушавшаяся к разговору, пробормотала Морриган.
– О чем говорите вы?
Стен дернул плечами, словно стряхивая мелкий сор.
– Он - полукровка, - кивнув на посмотревшего в его сторону Айана, невозмутимо пояснил коссит.
– Я долго наблюдал. Пусть даже с рождения среди людей, в нем много от нас. Склонности и страсти - это все, пусть он и скрывает их. В словах о боли нет обмана. Предпочтения моего народа... Любовные игры косситов довольно... неприятны.
– Полукровка ты?
– ведьма подняла темные брови.
– Не тейрна сын? Как вышло так?
– Погоди, мой большой друг, - Зевран попытался незаметно высвободить свой ворот из железных пальцев Командора, но Кусланд держал крепко.
– Что ты там говорил про любовные игры?
– Все происходит тяжело и жестко, - медленно, но с неожиданной охотой просветил его куннари, распуская хвост грязно-белых, стянутых в неопрятные косицы волос, и вновь крепче стягивая их на затылке.
– Потому косситы редко ложатся с женщинами не из нашего племени. Не каждая малявка может выдержать нашу любовь. Тебе же потребуется доспех. И шлем. И что-нибудь для прикуса. У эльфов крепкие зубы?
– Крепкие ли у меня зубы?
– Зевран покосился на продолжавшего удерживать его Командора и, не увидев в его лице ничего для себя утешительного, попытался обратить все в шутку.
– Для прикуса? Или под конец я все же рискую остаться без зубов, если мне их выбьют?
– Коссит может прокусить насквозь кожу, дерево, даже металл - хоть и не сразу, - Стен вновь кивнул на Айана, который широко и демонстративно улыбнулся, показывая крупные, крупнее, чем у многих, белые клыки.
– Ему может прийти в голову попробовать тебя на зубок. Тебе следует быть готовым, если все же добьешься его... любви.
– О любви речи не идет, - Айан кивнул, перебирая ворот эльфа пальцами.
– Но быть чьим-то должником я тоже не желаю. Гномка... видишь ли, мой прекрасный эльф, - явно передразнивая манеру речи ассасина, доверительно открылся он.
– Гномка не дала мне возможности... действовать в ответ. Мое желание осталось... желание
– Тебе все же понадобится шлем, - вновь вмешался в разговор коссит, присаживаясь на изгородь рядом с Айаном.
– Лучше всего - закрытый. Для первого раза... Прут накали заранее. Потом может быть поздно.
Зевран перевел взгляд с одних точно из камня высеченных черт на другие и на миг на его лице мелькнуло затравленное выражение.
– Тьма с вами, - он дернулся, вырывая, наконец, свой ворот из хватки Айана и махнул рукой.
– Я никогда не против попробовать что-то новое, но вам, суровым мужам-варварам, удалось заставить меня сомневаться, действительно ли я хочу этого на сей раз.
– И я тебе ничего не должен, - с нажимом договорил Кусланд, завершая разговор.
– Ничего, мой Страж, - Зевран покачал головой, но через миг весело рассмеялся.
– Вот никогда не думал о том, что меня переспорит куннари! Это... это удивительно! Но жизнь - она хитрая тварь, разве нет?
– Антиванцы, - Огрен, который никак не напоминал о себе за весь разговор, занятый перебиранием чего-то в своем походном мешке, харкнул и смачно сплюнул, после чего ладонью вытер мокрые усы.
– Не зря о вас треплются. Нет, не зря.
– Что же о нас говорят, друг гном?
– обрадованный возможностью отыграться хоть на ком-то за свое поражение с Кусландом, поинтересовался ассасин.
Огрен громыхнул мешком.
– То и говорят. Распутники вы все, вот вы кто. Мужскую задницу от женской не отличите.
Зевран качнул головой, невольно с остальными бросив взгляд на обшариваемый гномами дом, где, судя по звуку, упало что-то тяжелое.
– Это ты пытаешься подкатить ко мне, мой вонючий друг? Слушай, если хочешь со мной переспать, так и скажи.
Огрен в возмущении открыл рот, но ответить не успел. В доме громыхнуло сильнее, а потом из его немногочисленных окон шибануло резким и горячим потоком воздуха, в котором взблескивали языки пламени. Почти сразу же в одном из проемов показалась чумазая голова Фарена со стоящими на ней дыбом волосами. Несколько мгновений потребовалось ему, чтобы сфокусировать взгляд. Потом он пригладил лапищей патлы, и приветственно мотнул головой.
– Эй, Страж. Иди, поглядеть. Ты маг, может, поймешь, что тут за штука?
Дом богатого гнома, куда по приглашению Броски нагрянули путники, оказался пустым настолько, что все время, пока они шли по каменной лестнице в подвал, откуда раздавались возбужденные голоса мародеров, приходилось недоумевать, что именно они тут так долго делали. Однако, открывшееся за отодвигавшейся каменной дверью зрелище, все же дало ответ на этот вопрос. Подвал, должно быть, бывший тщательным образом запечатанным до того, как до него добрались гномы, оказался набит самыми разнообразным вещами, вне всяких сомнений, ранее принадлежавшими магу. Несколько полок с книгами и свитками, большинство из которых были закрыты еще не истлевшими магическими печатями, занимали большую часть комнаты. Дверцы стоявшего в стороне большого шкафа были открыты, являя взорам пришельцев многочисленные стеклянные бутылки и колбы, а также мешочки, образцы минералов, и набросанные в беспорядке пучки трав. Травы, иссохшие и истлевшие, были подвешены и под потолком. Не похоже было, чтобы устроенный здесь мародерами взрыв серьезно повредил что-нибудь в комнате.