Век испытаний
Шрифт:
– И этого достаточно! Молодец! – Артём в знак благодарности похлопал конструктора по плечу и направился к своему месту.
Сто, девяносто, восемьдесят пять километров в час. Аэровагон плавно вошёл в изгиб дороги, которая в этом месте была проложена между холмами.
Страшной силы удар потряс машину, и она одним бортом накренилась так, что сошла с рельсов в кювет. Вместо чудо-машины в кювете теперь лежала коробка без колёс с погнутыми винтами впереди, двигатель которой тут же захлебнулся и заглох, подавившись пылью, которая облаком
24 июля 1921 г.
Председателю Совета
народных комиссаров РСФСР
Ленину В. И.
Сегодня, 24 июля 1921 года, в 18:30 на 104 версте Курской дороги потерпел крушение экспериментальный аэровагон конструкции В. Абаковского, который следовал по маршруту Москва – Тула – Москва. В вагоне находились 21 пассажир и сам Абаковский. На данный момент установлено, что в результате аварии погибло шесть человек, в том числе Председатель ЦК Всероссийского союза горнорабочих, член ВЦИК Сергеев Фёдор Андреевич, Абаковский Валериан Иванович, а также четыре делегата Коминтерна: Отто Штрупат (Германия), Гельбрюк (Германия), Хьюлетт (Англия), Константинов Иван (Болгария). Ранены ещё шесть пассажиров. Причина схода с рельсов аэровагона устанавливается, на место для выяснения причин происшествия прибыли сотрудники ВЧК, уполномоченные для ведения дознания.
Председатель ВЧК Дзержинский Ф. Э.
Кто предатель?
Голова гудела как Царь-колокол, пить хотелось так, будто шёл по пустыне несколько дней, но даже если бы сейчас и нашлось несколько капель, он не смог бы раскрыть рта, чтобы принять желанную жидкость. Пальцы, руки, ноги, рёбра – сплошная боль.
Мозг думал только о боли, он пытался её унять, справиться, но её было так много, что мозг таки сдался. Отключка.
Лязг замков. Где я? Ах, да… Подали кружку воды. Пока подносил к лицу, расплескал большую часть. Руки не слушаются. Глоток. Ещё глоток. Пей, пей! Дадут ли ещё? Пей впрок!
Глаза резанул свет. Идти не могу. Тащат. Лампы, лампы, лампы… тащат лицом вверх, видно только потолок.
Кинули на пол. От удара затылком потемнело в глазах. Или потушили свет? Нет. Вот она, лампа. Настольная. На улице жара, а здесь прохладно. Сколько я здесь? Лето закончилось?
Замки. Опять лязг засова. Шаги. Шелест бумаг.
– Так и будешь валяться, Черепанов?
Не отвечать. За любой ответ бьют. Когда молчишь, бьют меньше.
– Дежурный!
Лязг, шаги. Опять…
– Поднимите его так, чтобы я видел.
Хорошо хоть не за голову, оторвал бы наверняка.
– Пить хочешь?
Кивнул. Говорить ничего нельзя. Будут бить за любое слово.
Льётся вода. Это стакан, это не кружка. В подстаканнике для чая. Какой же он неудобный. Взял двумя руками. Так не пролью. Зубы стучат о стекло. Двух верхних, похоже, нет.
– Вернёмся к нашей теме. – Дознаватель взял перо и придвинул чернильницу. – Ты должен был ехать в вагоне назад, в Москву. Так?
Кивнул.
– Кто тебя надоумил остаться в Туле?
– Ннн.
– Громче! Не слышу!
– Нннникто.
– Это что ж за фамилия такая? Никто? Ещё раз спрашиваю, почему ты не сел в вагон?
– Приказ.
– Чей приказ? Чей?
– Товарища Артёма.
– Решил поиграться? Товарищ Артём погиб, он этого не подтвердит, а то, что ты, твердолобый, обязан был обеспечивать его личную безопасность и нарушил все возможные циркуляры и инструкции, это как понимать? Ты оставил пост!
Киваю головой. Виноват.
– Кто приказал оставить пост?
Молчать. Всё равно не поверят. Пока молчишь – не бьют.
– Мне проще всего, Черепанов, в расход тебя пустить. Вина твоя доказана, контра поганая! Ты знал, что пути завалят камнями!
Бьют. Сильно. Боли нет. Голова летает в стороны.
Облили водой. Пью. Солёная.
– Твои подельники сознались! На тебя указали! Кто за тобой? Кто организатор?
Я не знаю. Я не знаю что сказать. Бьют.
– Не перестарайся, он уже как куль с дерьмом.
– Когда ты встречался с военкомом Троцким?
Качаю головой – нет.
– Дурачина ты, об их вражде известно всем. Товарищ Артём выполнял личный приказ Владимира Ильича о горной промышленности, ты не знал об этом, гнида?
Качаю головой – да.
– А то, что Троцкий почуял опасность, ты тоже знал? Он говорил тебе об этом?
Качаю головой – нет.
– Так, значит, ты с ним встречался…
– Нет. Нет…
– Заговорил, собака бешеная. Хоть звук издал. Дежурный – свободен!
Бить не будут пока. Этот сам не марается.
– Почему ты остался в Туле? Ты знал, что будет катастрофа! Так?
– Начальник…
– Слушаю.
– Начальник вокзала.
– Какой начальник вокзала?
– Толстый. Тула.
– И он с тобой? Отлично! Эта тварь с тобой в деле? Он руководил или помогал тебе?
Киваю головой – нет.
– Твой связной?
Боже, какой связной? Как же тяжело говорить!
– Рядом был.
– С кем рядом? Что ты мне голову морочишь?
– Артём послал за документами. В Москву разрешил завтра. Начальник вокзала слышал.
– Спросим, что он слышал, обязательно спросим! Начальника дистанции пути уже спросили!
Хроничев – тот самый начальник дистанции – был взят под арест прямо на месте крушения. Морально он был уже готов к ответственности, но не предполагал, что будет сразу арест.
На допросе в Тульской ЧК, куда его привезли прямо из дома, Хроничев показал, что перед рейсом аэровагона обходчики пути прошли всю его дистанцию на дрезине и не обнаружили никаких ненормальностей. Всё было согласно регламенту, однако когда они прибыли на место аварии, то, кроме покорёженного вагона и трупов людей, на колее были обнаружены камни неизвестного происхождения.