Век психологии: имена и судьбы
Шрифт:
Вокруг Левина сложился круг его ближайших последователей и учеников, в который входили несколько студентов из Германии, а также России, США и даже Японии. Зейгарник вошла в их число.
Параллельно Зейгарник продолжала посещать занятия и у других преподавателей. Она часто бывала в психиатрической клинике К. Гольдштейна, который был близок гештальтистам своим учением об организме как целом. Она прослушала курс лекций Э. Шпрангера, который запомнился ей как блестящий лектор. Шпрангер, однако, не только не примыкал к гештальтистам, но и был их противником. Узнав, что Зейгарник посещает семинар Левина, он принялся настойчиво ее отговаривать от этого. Сходной со Шпрангером позиции придерживался и М. Дессуар, преподававший
Сам Левин, который был ненамного старше своих учеников, выступал для них не только учителем, но и другом-единомышленником. Зейгарник вспоминала, что общение с Левином отличалось от принятого в академических кругах. С теми, кто становился его учениками, Левин постоянно общался вне стен университета, нередко приглашал к себе домой. Сквозь призму психологических проблем велись беседы на самые разные темы, в частности, и о художественной литературе, знатоком которой, особенно Толстого и Достоевского, был Левин. Его научная школа стала своего рода семьей, о которой он заботился.
Человек с общительным, живым характером, Левин вовлекал своих учеников в особую «игру-поиск», часто делая предметом исследования непосредственные житейские наблюдения над людьми. Так, его семинары часто проходили в кафе за чашкой кофе. В частности, сам феномен запоминания незавершенных действий был «подсмотрен» именно в такой ситуации. Дело было так. Внимание психологов привлек тот факт, что официант, приняв у них заказ, не сделал никаких записей, хотя перечень заказанных блюд был обширным, и принес к столу все, ничего не забыв. На замечание по поводу его удивительной памяти он пожал плечами, сказав, что он всегда точно помнит, какие блюда заказывают клиенты. Тогда психологи опросили его припомнить, что выбрали из меню посетители, которых он обслуживал до них и которые только что ушли из кафе. Официант растерялся и признался, что не может сколь-нибудь точно воспроизвести тот заказ. Вскоре после этого случая возник замысел проверить экспериментально, как влияет на запоминание завершенность или незавершенность действия. Эту работу и проделала Зейгарник.
Она просила испытуемых за ограниченное время решить некую интеллектуальную задачу. Время решения определялось Зейгарник произвольно, так что она могла позволить испытуемому найти решение либо в любой момент заявить, что время истекло и задача не решена.
Выяснилось, что в случае, если решение задачи не доведено до конца, прервано, то она запоминается лучше по сравнению с задачами, решение которых было благополучно найдено участниками эксперимента. Число запомнившихся прерванных задач примерно вдвое превышает число запомнившихся завершенных задач. Можно предположить, что определенный уровень эмоционального напряжения, не получившего в условиях незавершенного действия разрядки, способствует сохранению этого действия в памяти. Эта закономерность получила название «эффект Зейгарник».
Умение всматриваться в обыденную жизнь, видеть за ее мелочами глубокие психологические корни развилось у Зейгарник, по-видимому, в значительной степени именно в годы работы с Левином. В течение всей последующей жизни она совершенствовала эти навыки, опираясь на данные наблюдений в своей исследовательской работе.
В 1927 году Зейгарник окончила Берлинский университет. Она успешно защитила диплом, посвященный открытому ею феномену запоминания незавершенных действий. Данные ее исследований были обнародованы еще раньше: о них сообщил Левин в своем докладе на VIII Международном психологическом конгрессе (Гронинген, 1926).
Сорок лет спустя подсчитали, что уточнению и толкованию эффекта Зейгарник было посвящено свыше 160 научных работ, а соответствующими экспериментальными исследованиями было
В 1931 году Зейгарник вернулась на родину с разу же включилась в научную деятельность. Она работала в психоневрологической клинике Института экспериментальной медицины, став ближайшим помощником Л.С. Выготского. В те годы она сближается со многими выдающимися советскими психологами, становится их соратницей и единомышленницей.
Тридцатые годы явились для Зейгарник временем тяжелых испытаний. Нарастало идеологическое давление на науку, омрачалась политическая и нравственная атмосфера в стране. Безвременная смерть Выготского, по мнению Зейгарник, была отчасти обусловлена этим: в атмосфере огульной критики (легко перераставшей в травлю, а затем и в прямые репрессии) он, по ее словам, «сделал все, чтобы не жить», не искал в себе сил бороться с мучившей его болезнью.
В 1938 году был арестован муж Блюмы Вульфовны. Она осталась одна с малолетним сыном на руках, второй сын родился вскоре после ареста мужа… Он так никогда и не увидел своего отца (тот погиб в застенках Лубянки). Страх, неуверенность в будущем, материальная неустройенность поселились в семье Зейгарник на долгие годы. Среди немногих верных друзей были А.Р. Лурия и С.Я. Рубинштейн. Сусанна Яковлевна Рубинштейн оставалась подругой и соратницей Б.В. Зейгарник до последних дней ее жизни.
В годы Великой Отечественной войны, эвакуировавшись из Москвы, Зейгарник работала в нейрохирургическом госпитале на Урале. Она принимала активное участие в работе по восстановлению психической деятельности тяжелораненых. В этот период укрепляются ее научные и личные контакты со многими крупнейшими психологами страны – А.Р. Лурией, А.Н. Леонтьевым, А.В. Запорожцем, С.Г. Геллерштейном. Впоследствии она с большим теплом и любовью вспоминала о них, отмечая, что именно в этот период под влиянием общения с психологами школы Выготского и оформились ее представления о патопсихологии как особой отрасли знания.
После войны Зейгарник возглавила лабораторию психологии в Институте психиатрии, созданную при ее активном участии. Здесь в сотрудничестве с очень небольшим поначалу коллективом единомышленников сформировалась экспериментальная патопсихология как самостоятельная научная дисциплина на стыке общей психологии и психиатрии. И хотя задолго до этого в нашей стране было опубликовано немало психологических трудов по исследованию патологии памяти, внимания, мышления, личности, именно благодаря Зейгарник патопсихология из разрозненной области знания превратилась в особую ветвь науки со своей систематизированной теоретической проблематикой, развернутой программой подготовки кадров, очерченной областью практического приложения.
Теоретические и экспериментальные исследования обобщены Зейгарник в книгах, ставших настольными для любого патопсихолога, – «Нарушения мышления у психически больных» (1959), «Патология мышления» (1962), «Введение в патопсихологию» (1969), «Основы патопсихологии» (1973), «Патопсихология» (1976). Научные тексты Зейгарник прозрачны и просты. Простота изложения сложных научных положений была важнейшим принципом ее творчества. Она любила родной язык, в частности, критически относилась к его засорению англицизмами.