Век

Стюарт Фред

— Неужели ты не видишь, что я люблю тебя, сумасшедший? И боюсь тебя потерять... О, Моррис, просто скажи мне, если ты меня разлюбишь. Пожалуйста, скажи мне. Я могу перенести, что ты спишь с ними, но я не смогла бы вынести мысли о том, что ты кого-то из них любишь. Ты можешь понять это?

— Никогда я не полюблю никого, кроме тебя. — Он поцеловал ее. — Никогда. Никого, кроме тебя.

— О Боже, если бы я могла поверить тебе...

— Поверь мне! Я клянусь! Да, я обманул тебя. Скажи, мог бы я не клюнуть на Лауру? Нет, если я нормальный мужчина. Ты хочешь ненормального мужа?

Но означает ли это, что я ее люблю? Нет! Я люблю тебя, мою жену, мою любимую, умненькую шиксу Барбару, и буду любить до самой смерти! Поверь мне! Клянусь!

Она посмотрела на его виноватое лицо, которое обожала, и, несмотря на горечь в душе, рассмеялась.

— О, Моррис, — вздохнула она. — С помощью своего языка ты смог бы пробраться даже в Ватикан.

— Ватикан? А мне нужно повидать Папу?

— Ты знаешь, что я хочу сказать. — Она заключила лицо Морриса в свои ладони и поцеловала. — Я обожаю тебя, обожаю настолько, что позволяю обманывать меня. Вот черт, тебе хочется и того и другого! — Она помолчала. — Милый, твоя картина просто великолепна. Я очень горжусь тобой!

И они поднялись в спальню.

Спустя неделю в Нью-Йорке Лорна Декстер вышла замуж за Карла Марию фон Герсдорфа. Уже во время брачной церемонии Лорна знала, что забеременела, но, естественно, никому не сообщила эту новость. Свадебным подарком отца, которому Карл очень понравился, был дом на Шестьдесят четвертой улице между Парком и Медисон-авеню. Лорна подарила мужу на свадьбу чудесный рояль «Стейнвей». Карл преподнес жене самого себя.

Через восемь месяцев Лорна родила девочку. Она согласилась с предложением Карла назвать ее в честь его матери, и новорожденная получила при крещении имя Габриэлла.

ЧАСТЬ VI

БЕШЕНЫЕ ДЕНЬГИ

ГЛАВА 29

— Тебе не хотелось бы утроить пятьдесят тысяч долларов за три месяца?

Этот вопрос задал Сонни ван Клиф, отпрыск семьи, у которой хватало родни и не хватало денег. Когда-то Сонни жил вместе с Дрю Декстером в одной комнате в общежитии Гарварда. Сейчас они вместе со своими девушками пили контрабандный джин на углу Седьмой авеню Сто тридцать второй улицы, в одном из первых ночных клубов Гарлема, приобретших популярность у белых. Луис Армстронг и его оркестр с жаром импровизировали на тему мелодии «Милая смуглая Джорджия», а Принсесс Вайкена, роскошная певица с шоколадным цветом кожи, пела в сопровождении хора. Клуб был заполнен людьми из деловой части города — мужчинами в смокингах и фраках и женщинами большей частью в коротких вечерних платьях.

Миллисент Чапин, девушка Дрю, которую журнал «Вог» назвал «одной из самых элегантных молодых женщин высшего света», была в белом платье до колен, отделанном бисером молочного цвета и блестками. Дрю, ровеснику века, было двадцать пять лет, но в этом праздничном угаре столетия джаза казалось, что всей Америке всего лишь двадцать пять. Дрю, который окончил Гарвардский университет три года назад и работал младшим администратором в «Декстер-банке»,

был достаточно опытен, чтобы относиться с недоверием к различным схемам быстрого обогащения, особенно если они исходили от Сонни ван Клифа. Но сегодня Дрю было скучно, и он жаждал крови. Кроме того, он всегда был готов слушать кого угодно.

— Что на этот раз? Недвижимость во Флориде? — спросил он, закуривая «Честерфильд».

Сонни, придурковатый рыжеволосый парень, затряс головой:

— Господи, Дрю, надеюсь, ты не думаешь, что я такой дурак?

— Как раз думаю. Я не забыл ту отправку писем по цепочке, в которую ты втянул меня в Гарварде. Это стоило мне пятидесяти баксов и двухмесячного отстранения от занятий.

— Может, вы замолчите? — спросила Милли Чапин. — Я не слышу музыки.

— Да, заткнись, Сонни, — поддакнул Дрю.

Сонни наклонился к нему и понизил голос, чтобы девушки не слышали их:

— Ты слыхал о Серже Виттгенштайне?

На Дрю этот вопрос, казалось, произвел впечатление.

— Игрок в карты? Конечно, слыхал.

— Он создает фонд в акционерной компании «Америкэн хотел». Собирается возглавить его и сорвать приличный куш. Дело верное. Он продает акции по пятьдесят тысяч за штуку. Если тебе интересно, я могу представить тебя ему.

— А где это, черт побери, ты встретился с Сержем Виттгенштайном?

— В клубе «Хотча». Он там бывает практически каждый вечер, играет в покер в задней комнате. Игрок он паршивый — я на днях выиграл у него двести баксов.

— А тебе что в этом деле светит?

— Два процента с каждого привлеченного мной инвестора.

— Приличные деньги. Поэтому ты стараешься втравить в это своего старого соседа по комнате? Ну спасибо, Сонни. Ты — настоящий друг. В следующий раз, когда мне захочется, чтобы мне перерезали горло, я обязательно позвоню тебе.

— Послушай, Дрю. Виттгенштайн — шустрый малый, но, согласись, он дьявольски умен и сделал миллионы на Уолл-стрит. Что плохого в том, что ты просто встретишься с ним?

Дрю выдохнул колечко дыма, которое лениво поплыло в голубом сиянии прожектора, направленного на Принсесс Вайкена. Он был высок, по-атлетически подтянут, смазлив, черные волосы с пробором посередине блестели от бриолина. На нем был обтягивающий смокинг, сшитый у братьев Брукс, его булавки и запонки были приобретены у фирмы «Блэк, Старр и Фрост». Дрю выглядел как молодой самоуверенный уоллстритовец, он это знал и упивался этим. А молодые самоуверенные уоллстритовцы не имеют привычки уклоняться от встреч с типами наподобие Сержа Виттгенштайна.

— Я увижусь с ним, — наконец сказал Дрю. — Черт побери, у меня просто слабость к мошенникам!

— Серж Виттгенштайн — не мошенник.

— Кто бы говорил!

— Если Сонни получит приличную работу, ему не надо будет все время суетиться, — сказала Милли, глядя в зеркальце компактной пудры. «Милли всегда смотрится на себя, — подумал Дрю, — в ресторанах, кино, театре или, как сейчас, под светофором». Они ждали, когда красный свет сменится зеленым. Дрю вез ее домой в Саттон-плейс в своем спортивном «мерседес-бенце» песочного цвета.