Вековые конфликты
Шрифт:
Все же после заключения Нимегенской конвенции казалось, что английская политика приобретает явно проис-панский крен. В июле 1574 года в Лондон прибыл в качестве посланца доброй воли испанский дипломат Бернарди-но де Мендоса. Мендосу ожидал пышный прием; он вел долгие переговоры с главными советниками королевы - ерли, Лейстером, Хэттоном. Его одаривали богатыми по-арками - золотыми цепями, лошадьми и охотничьими обаками.
Но тайная война против Испании не прекращалась, орд Берли, несмотря на участившиеся припадки подагры, родолжал даже лично руководить английскими разведчи-ами, посланными за рубеж. Среди них заслуживает собого упоминания некий Джон Ли, отчеты которого сохранились в английском государственном архиве. Если верить свидетельству самого Ли, он был выходцем из среднего дворянства, солидным купцом, эмигрировавшим ' Антверпен в конце 60-х годов после какого-то скандального столкновения с родственниками жены. Ли был католиком и именно поэтомуЧ}ыл избран для «работы»
Действия своей агентуры Берли дополнил установлением личной переписки с графом Уэстморлендом, лордом Генри Морли, Фрэнсисом Энгфилдом, Томасом Копли. С помощью писем и отдельных услуг хитроумный министр Елизаветы пытался убедить своих корреспондентов в том, что он их лучший друг среди приближенных королевы. Но этим отнюдь не ограничивалась активность английской разведки.
Восстановление внешне нормальных, если не дружественных, отношений с Испанией очень затрудняло связи Англии с голландцами. Были отозваны сражавшиеся на их стороне английские добровольцы. Елизавета даже обещала, что, если Альба вышлет английских эмигрантов, она прикажет голландским «мятежникам» покинуть Англию. Королева неоднократно предлагала свое посредничество с целью добиться прекращения вооруженной борьбы на условиях восстановления власти Филиппа II и признания им старинных вольностей Нидерландов. Аналогичное посредничество германского императора привело к созыву конференции в Бреда (март 1575 г.), которая окончилась неудачей и вряд ли могла окончиться иначе. А от английских услуг испанские власти вообще вежливо отказались. Война продолжалась, и положение повстанцев, казалось, становилось критическим. Поэтому в случае отказа Елизаветы от помощи восставшим возникали почти в равной степени неприятные для Англии перспективы - либо установление абсолютной власти Филиппа II над всеми Нидерландами, либо обращение голландцев за помощью к французам.
Между тем поддерживать контакты с гезами через обычные дипломатические каналы было сложно - английский посол при испанском наместнике Томас Вильсон сообщал Берли, что постоянно находится под «бдительным оком» Рекесенса. Оставались поэтому только методы тайной дипломатии и секретной службы.
Еще не были поставлены подписи под Нимегенским соглашением, как в Голландии появился некий Уильям Герли, сменивший «пост» тюремного провокатора на должность тайного дипломатического агента. В мае 1573 года Герли вернулся с письмом Вильгельма Оранского к лорду Берли, содержавшим просьбу о финансовой помощи. Одним из активных агентов Берли в лагере повстанцев в 1574 году был некий капитан Честер, который ранее командовал группой английских волонтеров.
В конце января 1576 года в Лондон прибыл посол Рекесенса де Шампаньи, губернатор Антверпена. Его целью было настоять на прекращении помощи голландцам. Шампаньи вел долгие переговоры с Берли, каждый раз меняя мнение о намерениях Англии. Посла приняла сама королева, неожиданно разразившаяся тирадой против нидерландских кальвинистов, стремившихся упразднить монархию, и добавившая, что Филипп II - старый друг и что она не забыла его заступничества за нее во время правления королевы Марии. После этой аудиенции Шампаньи уже не знал, что думать, - это, видимо, и было целью его царственной собеседницы. В марте он уехал с пустыми руками1.
Голландским представителям в Лондоне не устраивали роскошных приемов, лорд Берли вообще не имел с ними никаких дел. Голландцы имели возможность беседовать с тем же Уильямом Герли, и их делом было принимать или нет советы, подаваемые столь красноречивым джентльменом. С другой стороны, кто мог запретить Уильяму Герли писать об этих встречах своему старому благодетелю лорду Берли? Справедливости ради стоит заметить, что и голландцы не сумели- добиться твердых обещаний о помощи вследствие нерешительности, которая обычно в таких случаях охватывала Елизавету. (Впрочем, по сведениям испанских дипломатов, в эти месяцы не прекращалась отправка английских кораблей, груженных вооружением и амуницией для голландских повстанцев.)
Последующие два-три года были временем крупных неудач испанцев в Нидерландах, и у Англии исчезли мотивы, побуждавшие ее скрывать свои отношения с Вильгельмом Оранским2. Однако установление дипломатических контактов, разумеется, не прекратило деятельность и английской, и испанской разведок. «Заговор Ридольфи» оказался только звеном в длинной цепи заговоров. Некоторые из них были, правда, спровоцированы английской разведкой, которую возглавлял в эти десятилетия - под общей эгидой лорда Берли - Фрэнсис Уолсингем, истовый пуританин, сторонник бескомпромиссной борьбы против католических недугов английской королевы. Замешанный в одном из таких заговоров («заговор Фрэнсиса Трокмортона») дон Мендоса был объявлен в январе 1584 года «персона нон грата» и покинул британскую землю с угрозой: «Бер-нардино де Мендоса рожден не нарушать спокойствие, а завоевывать чужие страны». Мендоса перебрался в Париж, где к нему, разумеется, тайно поступил на службу… его главный противник - английский посол сэр Эдвард Стаффорд. У лее с весны 1587 года сэр Эдвард стал передавать - точнее, продавать - испанцу секретную информацию. Историки так и не пришли к единому мнению о том, действовал ли Стаффорд по собственному почину или снабжал дона Мендосу фальшивыми сведениями по поручению своего шефа Фрэнсиса Уолсингема3.
В Англии в еще большей мере, чем в других странах, вековой конфликт побудил правительство приложить особые усилия, чтобы заручиться поддержкой общественного мнения. В пропагандистскую войну включился даже сам лорд Берли, опубликовавший в 1583 году памфлет «Осуществление правосудия в Англии, карающего не за религию, а за измену». В этом сочинении доказывалось, что Англия борется не с католицизмом, а с притязаниями папы на власть над светскими государями. Ни один суверен не может терпеть претензию правителя другого государства на осуществление наднациональной верховной власти. В Англии этому решительно воспротивилась даже королева-католичка Мария Тюдор. Отлучение папой Елизаветы от церкви было формой объявления войны Англии. Эмиссаров Рима, в частности иезуитов, преследуют вовсе не за то, что они отказываются давать удовлетворительные ответы на так называемые «кровавые вопросы» (верят ли они, что папа имеет право низлагать с престола королеву Англии, будут ли они в случае иноземного вторжения, имеющего целью осуществить это низложение, сражаться на стороне папы). Их преследуют как изменников в соответствии с существующими законами. При этом не имеет значения то, что римские эмиссары действуют не с мечом в руке,- ведь если рассуждать иначе, то можно «признать, что и Иуда не был предателем, поскольку он пришел к Христу невооруженным и скрыл свою измену с помощью поцелуя»4.
В ответ в 1584 году глава английских католических эмигрантов У. Аллен опубликовал памфлет, озаглавленный «Истинная, искренняя и умеренная защита английских католиков». Аллен заявлял в нем, что утверждения, будто католиков преследуют в Англии не за их веру, являются «заведомой неправдой». В памфлете доказывалось, что английские католики не добивались издания папской буллы, отлучавшей Елизавету. Вместе с тем автор этого сочинения отстаивал прерогативу папы смещать с престола государя-еретика, хотя она совершенно не затрагивает права католических монархов. Аллен требовал введении веротерпимости в Англии, умалчивая, разумеется, о преследовании протестантов в католических странах.
Обе стороны сильно отклонялись от истины: правительство Елизаветы - уверяя, что оно преследует католиков не за веру, а за государственную измену, а католические авторы - с негодованием отвергая обвинение своих единоверцев в предательстве. Все одинаково обходили молчанием неудобные факты. Английское правительство считало католиков своими врагами уже лишь потому, что I) их глазах низложенная папой и незаконнорожденная, по мнению Рима, Елизавета (она была дочерью второй жены Генриха VIII, развод которого с первой супругой не был признан Римом) не являлась законной государыней. А Аллен и его единомышленники ставили целью не столько проповедь католического вероучения, сколько низложение еретички, узурпировавшей английский престол5.
Уяснить, кто был инициатором главных сражений в тайной войне середины и второй половины 80-х годов XVI в., невозможно, не представляя всю картину развития векового конфликта в эти годы. А она всего за несколько лет изменилась коренным образом и притом как раз там, где решалась судьба этого конфликта. В Нидерландах чаша весов сильно склонилась в пользу испанцев. Благодаря перемене фронта дворянством южной, по преимуществу католической, части страны Фландрия снова оказалась под властью испанцев. Во Франции дон Мендоса превратился в закулисного советника и вдохновителя действий партии воинствующих католиков. Созданная ими Католическая лига стала, по существу, одной из организаций международного лагеря контрреформации. Поскольку Гизы оказались теснейшим образом связанными С Испанией, возможная замена на английском престоле Елизаветы их родственницей Марией Стюарт означала бы не усиление французского влияния, а превращение Англии и вассала испанской державы6.