Величайшее тайдзюцу
Шрифт:
Гарианто, меч с тремя лезвиями, взяла себе мама. Она не была мастером кендзюзу, но техники именно этого меча ей были очень близки.
Огромный меч, управляющий Огнём, не понадобился никому. Нейджи и Хината были спецами в тайдзюцу, Карин не слишком любила сражаться, предпочитая сосредоточиться на сенсорных техниках, у Темари и так был веер, а стиль Канкуро предполагал использование кукол, с помощью которых использовать катондзюцу меча не очень получалось. Самому Наруто меч тоже не был нужен — его короткие чакра-клинки прекрасно справлялись со своими задачами, сложностей в преобразовании чакры не только в Катон, но и в любую стихийную
Настало время прощания, и команды расстались, направившись каждая в свою деревню. И всю дорогу до деревни Наруто провёл с мамой, разговаривая обо всём — об отце, о её детстве в Узушио, а затем и в Конохе, об его детстве, учёбе в Академии, команде, сенсеях и о событиях последнего года, которые навсегда определили его Путь Шиноби.
Как только Коноха оказалась на расстоянии прямой видимости, мама сделала то, что весьма удивило Наруто. Она быстро сложила печати и с помощью Хенге превратилась в превосходную копию Темари-чан. На вопрос о причинах, мама лишь загадочно улыбалась и намекала, что хочет навестить старых знакомых.
Проходя через ворота деревни, Наруто помахал рукой Изумо и Котецу. Увидав Куджаку-чан, Котецу довольно улыбнулся и молча протянул руку Изумо, в которую тот так же молча вложил несколько хрустящих банкнот. Наруто раздражённо закатил глаза, команда быстро зарегистрировалась в журнале, и они направились в башню Хокаге.
*
Наруто сидел в Ичираку и с удовольствием доедал третью порцию рамена. Длинная тень упала на стойку, но Наруто не оборачивался, продолжая наслаждаться превосходным вкусом божественного блюда. Высокая фигура присела на соседний стул, но Узумаки продолжал её игнорировать.
— Привет, Наруто. Давненько не виделись.
— Здравствуйте, Эро-сеннин! — ответил Узумаки, не отрываясь от миски.
— Я хочу кое-что обсудить с тобой. Кое-что важное.
Наруто неохотно оторвался от рамена и повернулся к сенсею.
— Я занимался сбором информации об Акацуки. Расследовал появление Итачи и Кисаме, и наткнулся на важную информацию.
— Информацию?
— Я узнал, что приблизительно на три-четыре года они оставят тебя в покое.
— Это хорошо! — улыбнулся Наруто, возвращаясь к недоеденному блюду.
— Погоди. Помнишь, на экзаменах, ты хотел стать моим учеником? Я беседовал с Цунаде, и теперь ты мой ученик официально. Я заберу тебя из деревни и за эти три года натренирую тебя, подготовлю к их возвращению.
— Нет.
— Так что собирайся, и готовься… Постой, ты сказал «нет»?
Узумаки с сожалением покосился на остывающий рамен и, вскочив со стула, выпрямился во весь рост и твёрдо взглянул в глаза Джирайе.
— Скажите, Эро-сеннин, зачем? Для чего мне покидать деревню, в которой те, кого я люблю и кого поклялся защищать? Те, с чьей помощью я познал настоящую силу, познал свой Путь Шиноби?
— Я смогу научить тебя пользоваться чакрой Кью…
— Нет! — Джирайя открыл рот, чтобы что-то возразить, но Наруто предостерегающе поднял руку. — Эро-сеннин, со времени экзаменов многое изменилось. Я стал сильным и собираюсь стать ещё сильнее. Мне для этого не нужна сила Лиса, я хочу быть сильным не как джинчурики Кьюби, а как Узумаки Наруто — шиноби Конохагакуре но Сато, будущий Хокаге.
— Наруто, я — Саннин. Никто не может дать тебе больше, чем я.
— О да, Джирайя-сенсей, вы сильны. Мой джонин-сенсей тоже один из сильнейших шиноби деревни, он знает более тысячи дзюцу. Мне впору прыгать от радости. Но знаете что? В своё время я устал выпрашивать техники у Какаши-сенсея, мне даже пришлось украсть его Чидори. Вы же как учитель тоже не впечатлили. Если мы уйдём, и для того, чтобы получить толику драгоценного внимания моего сенсея, мне придётся долго бегать и разыскивать его по онсенам, кабакам и борделям, то есть ли смысл куда-то уходить? Не будет ли лучше остаться в деревне, где хотя бы есть хорошая библиотека?
Джирайя молчал, пристально глядя на Наруто.
— Сенсей, поймите, я не отказываюсь. Я пойду с вами. Но у меня есть два условия.
— Я слушаю.
— Я хочу, чтобы мы действительно стали учителем и учеником. Я обещаю приложить все усилия, чтобы вы мной гордились. Но взамен я рассчитываю получить учителя такого же, как извращенец, которым вы являетесь.
— Я не извращенец, я су…
— Именно поэтому, я надеюсь, что вы будете супер-учителем!
Джирайя медленно встал и его взгляд устремился куда-то вдаль, в сторону каменных лиц, вырезанных на скале Монумента Хокаге.
— Я думаю, это приемлемо, — задумчиво сказал Джирайя.
— Правда? — выпучил глаза Наруто. — Правда-правда-правда? Ура, у меня учителем будет Саннин! И когда Саске вернётся, он не сможет задирать нос! Ха, выкуси, придурок! Никогда в жизни не ждал, что ты на это купишься, Эро-сеннин!
Джирайя внимательно посмотрел на Наруто и отвернулся, возмущённо фыркнув. Наруто продолжал стоять, растянув улыбку до ушей. Наконец, когда впечатление гордости и непреклонности Джирайи было полностью разрушено его взглядом, искоса стрельнувшим в Наруто, Узумаки завопил:
— Ты пообещал! И теперь не вздумай не сдержать обещание!
Саннин вздохнул и повернулся к Наруто.
— Ладно, а второе?
— Что?
— Второе условие?
С лица Наруто вмиг пропала улыбка.
— Я — не единственный, за кем охотятся Акацуки. Есть ещё восемь джинчурики. И пусть Гаара знает о грозящей опасности, остаются ещё семь. Мы найдём их всех, предупредим каждого из них.
— Но они — шиноби других деревень, многие из которых враждебны Конохе.
— Они вправе знать. И они будут знать, как опасно бы это ни было, и сколько усилий бы не потребовалось. Кем буду я, Наруто Узумаки, если останусь в стороне?
— Чтобы установить личности и найти их, придётся приложить немало сил, — кивнул Джирайя, — но мы сделаем это.
— Прекрасно! — вновь засмеялся Наруто. — И ещё…
— Эй, ты говорил: «только два условия»! Так что не зарывайся, пацан!
— Нет, Эро-сеннин, мне ничего не нужно. Просто обернись!
Джирайя развернулся и его глаза едва не вылезли из орбит. По улице медленным решительным шагом шла Кушина Узумаки, волоча за собой за шиворот бессознательного (или притворившегося таким) Какаши-сенсея. Её длинные волосы стояли дыбом, сформировав девять отчётливо различимых хвостов. Наруто почувствовал сильную жажду убийства, и был рад, что направлена она не на него. На лице Джирайи-сенсея одно за другим сменялись выражения удивления, недоверия, радости, и, наконец, беспросветного ужаса. Инстинкты бывалого шиноби подсказали ему единственный выход, поэтому он развертнулся и с непостижимой скоростью рванул с места.