Великан
Шрифт:
Упыревский - последний отпрыск старинной семьи вурдалаков. Пьет кровь из семьи, сосет государство,Глаз был безжалостен в своих оценках.
– Замерз я что-то,- сказал Упыревский, опять чмокнул губами и снова зябко потер руки.
– Так выпей водки, зятюшка!
– предложил Кощей.
– Водки не водки, а коктейль я бы выпил,- согласился врач-вурдалак.Анечка, детка, сделай мне "Кровавую Мэри"!
Выпив, Упыревский немного оживился.
– А мы ездили по знакомым деньги одалживать,сказал он, обращаясь к тестю.- Не достали. Понять не могу, почему вы не хотите дать нам на машину?
– А кола осинового хочешь?
– зловеще спросил Кощей.- Я-то, в отличие от тебя, бессмертный!
– Отец, оставьте ваши пошлые сельские шуточки!
– Афанасий,- Кощей величественно поднялся, даже не взглянув на зятя.Пойдемте, голубчик, в мою комнатку.
Великан поблагодарил за чай и вышел вслед за стариком.
Комната Кощея оказалась небольшой и забитой всяким хламом. На полках и на платяном шкафу стояли большие деревянные бокалы с крышками и фарфоровые банки, украшенные латинскими надписями. В одном углу комнаты были прислонены к стене два жезла с резными навершиями, в другом - под стеклянным колпаком стояло чучело не то женщины, не то волосатой жабы.
– Лучшая сотрудница была!
– с огорчением сказал старик, перехватив взгляд Афанасия.- Где они все теперь? Разъехались, повымирали!
– Скучно вам одному,- посочувствовал гость.
– Помочь некому!
– крикнул Кощей и так стукнул себя в грудь, что кулак проскочил в грудную клетку и застрял между ребрами.- Настеньке некогда, учится. Да и что она может, рядовая, необученная? А у меня склероз!
– он с трудом высвободил кулак.
– Если я чем могу... то пожалуйста...- забормотал великан.- Я Насте обещал, и сами понимаете...
Беседа налаживалась. А в это время в столовой комнате происходила безобразная сцена.
– Я не отдам единственное дитя за какого-то вшивого великана! кричала русалка, оскорбленная отказом отца дать деньги на машину.Подумаешь, великан, четыре с половиной метра! Телок сельский!.. Вон Змей Зеленый неженатый еще! Пусть выходит за него замуж!
– Я таких мужчин, как твой Змей, никогда не любила,- с достоинством возразила Астарта.- Он же пьет!
– Поженятся - она его от пьянства отучит!
Между тем разговор в комнате Кощея подходил к концу.
– Значит, так - сказал хозяин, задумчиво поглаживая рукой бритую, впалую щеку,- из-за проклятого склероза я забываю теперь самое главное. Ты, дружок, или достань мне новую память, что малореально, или отыщи три главных потери.
Старик откашлялся, застегнулся на все пуговицы и встал. Афанасий тоже поднялся. В выцветших глазах Кощея загорелось пламя былых лет.
– Поди в тридевятое царство,- торжественно сказал он,- и найди: а) где моя смерть зарыта; б) где мои богатства захоронены; в) где мои очки затеряны. Как вернешься с ответами,- добавил он скороговоркой,не пожалею я русалке денег на машину, улещу их, отдадут тебе твою Настасью Прекрасную! А то сейчас мне и дать-то нечего. Понял?
– Понял,- кивнул Афанасий и подумал, что, собственно, не старые нынче времена и жениться на старшекурснице он может и без их согласия, была бы на то воля самой Насти, но возражать ничего не стал, а еще раз кивнул. Потому что, если он не выполнит обещания, данного любимой,
Как вы видите, терпеливый читатель, психология великана оставалась глубоко провинциальной.
– Чеботы железные дать? Посох чугунный?
– спросил Кощей.
– Не. Я в кедах пойду,- застеснялся будущий родственник.- Мне бы только термос с кофе да пару бутербродов...
– Дам. Дам кусок скатерти-самобранки,- старик засуетился, начал из старинного секретера выдвигать ящички и с возгласом "Вот она!" выхватил из хранилища обрывок ветхой парчовой ткани, помахал им перед носом Афанасия и завернул в газету.
– Поговорили?
– заглянула в дверь Настя.
– Да. Прощайся с суженым, пошел он Кощею службу служить!
– Ты что, дед? Что значит пошел?
– удивилась девушка.-А я? Я с ним! Не спорь, дед! Он умный, добрый, прямой, сильный - его любой обжулит и обведет. Пропадет он без меня!
– Внученька, одумайся! Там в мое-то время ведьмы, драконы и колдуны бесчинствовали. А теперь... Не помню, в какой это я книжке читал, склероз проклятый, закон какого-то Чизхолма. Так в законе говорится: "Все, что может испортиться, портится, а все, что не может испортиться, портится тоже"!
– Тем более!
– строго и категорично произнесла Настя.- Пойду, только переоденусь.
Через час они попрощались и двинулись к выходу.
В руках у девушки болталась сумочка с самым необходимым - гребешком, зеркальцем, кое-какой косметикой и большой пачкой любимой великаном жевательной резинки. За пазухой у Афанасия лежал Глаз.
– Нет, нет!
– закричал Кощей.- Вам надо через черный ход, по черной лестнице, в черный мир!
Повернули к черному ходу, печально звякнула щеколда, дверь отворилась и закрылась за ними.
– Святые и великаны очень неудобны в семейной жизни,- сказал старик, задвигая щеколду на место.Если вернется, то вернется нормальным человеком.
По черной лестнице молодые люди спустились во двор. Двор был самый обыкновенный, стояли мусорные бачки, чахлая зелень лезла через разбитый асфальт. Из подворотни они вышли на улицу - совершенно незнакомую им обоим, чужую улицу, мощенную цветным булыжником. Не было ни тротуаров для пешеходов, ни машин, ни городского транспорта. Только один раз мимо пронеслась золоченая карета, похожая на спелую тыкву, и кучер злобно глянул на них, пошевелив крысиными усами. Сразу было видно, что это сказочная страна; дома, среди которых они оказались,- старые, бревенчатые, изукрашенные резьбой. Лес выглядел гуще и таинственнее, трава - зеленее. Вообще краски здесь были ярче.
– Где мы?
– подозрительно спросил великан.
– Откуда я знаю!. Может, спросим у Глаза?
– Верно,- Афанасий достал Глаз, завернутый в бумагу.
Когда его распаковали, он поднял веко и безо всякого выражения уставился на юношу.
– Всевидящий, где мы?
Глаз скосил зрачок в сторону.
– Поверни меня,- сказал он.- Вы в триседьмом царстве.
– А как нам попасть в тридевятое?
– Я никогда не действую, не побуждаю к действию и не даю советов,заявил Глаз.- Мое кредо: "Все знать и ничего не делать".