Великая Церковь в пленении
Шрифт:
Глава 3. Церковь и образование
Ни одна Церковь, за исключением, может быть, евангельских времен, не может процветать без определенного уровня культуры в среде клира и мирян. Именно в сфере образования Греческая церковь должна была почувствовать результаты рабского положения наиболее явным и бедственным образом.
На момент турецкого завоевания Константинополя университет все еще существовал. Многие из лучших его преподавателей уже эмигрировали в более спокойную Италию, где их ученость была оценена по достоинству, и жалование им платилось регулярно. Главой университета в 1453 г. был молодой ученый, Михаил Апостолис, который благосклонно относился к унии с Римом, но его взгляды, похоже, не сказались на числе его учеников. Когда город пал, он был взят в плен, но затем бежал в Италию, где сделал выдающуюся карьеру. [321] В Фессалонике, Мистре и Трапезунде, похоже, были академии, которые поддерживались государством. Когда каждый из этих городов был в свою очередь взят турками, все эти центры высшего образования неизбежно были обречены на исчезновение. [322]
321
Об Апостолисе см.: Legrand . Bibliographie Hellenique: description raisonnee des ouvrages publies en Grec par des Grecs aux 15е et 16е siecles. P. lvi-lxx; Geanakoplos D. J. Greek Scholars in Venice. P. 73–110.
322
Об академии Плифона см. выше: Кн. I, гл. 5. Об академиях Фессалони–ки и Трапезунда известно немного.
Единственное, что избежало крушения в Константинополе, была Патриаршая академия. Она работала в сотрудничестве с университетом, и они обменивались преподавателями.
323
Crusius М.Germanograecia. Р. 18.
Крузий был несправедлив в отношении Патриаршей академии, которая изо всех сил старалась поддерживать свой уровень, хотя это и плохо удавалось, и несомненно нуждалась в преобразовании. В целом высшее образование, которое сохранилось у греков в греческих землях, обеспечивалось частными учителями. Немногие преподаватели, которые получили образование до 1453 г., сумели сохранить живые традиции обучения учеников. Но результаты и этого были незначительные. Нам не известен ни один грек–интеллектуал в пределах Османской империи в конце XV — начале XVI в. В это время были выдающиеся греки, но они жили на Западе, главным образом в Венеции. В самом деле, мы можем сказать только, что традиция не была утрачена, потому что появляется определенное число греческих ученых, которые никогда не ездили за границу. Мануил Коринфский, оратор и хартофилакс Великой церкви, который умер в 1551 г. и написал ряд работ против латинян и неоплатонизма Плифона и Виссариона, был человеком широкой эрудиции, хорошо владеющим латинским языком, и он никогда не выезжал за пределы Оттоманской империи. Должно быть, он получил образование либо в родном городе Коринфе, или где-нибудь еще на Пелопоннесе — его иногда называют Пелопоннесцем, либо в Константинополе. [324]
324
Crusius . Turco-Graecia. P. 90 ff. представляет генеалогию образованности по Зигомале, и говорит, что Мануил был учеником Матфея Камариотиса, одного из последних ученых свободной Византии, и был, в свою очередь, учителем еретика Арсения Монемвасийского, о котором см. ниже. О Мануиле см.: Legrand Е.Op. cit. Vol. I. P. cvi;/ugieAi. TheologiaDogmaticaChristianorum Orientalium ab Ecclesia Catholica Dissidentium. Vol. I. P. 493–494.
Дамаскин Студит, который написал гомилии, до сих пор вызывающие восхищение в Греческой церкви, родился в Фессалонике и умер митрополитом Артским, причем никогда не выезжал за границу. Вероятно, он учился на Афонской Горе. [325] Его современник, Мануил Малаксос, который написал «Историю патриархов», переведенную Крузием, вероятно, провел всю жизнь в Константинополе, где он руководил небольшой школой, располагавшейся в лачуге, увешанной вяленой рыбой. [326] Патриарх Иеремия II, который родился в Анхиале и учился в Константинополе, вероятно, в Патриаршей академии, к которой он всегда проявлял глубокий интерес, был философом и историком, а также действительно выдающимся богословом. [327] Богатый мирянин Михаил Кантакузин, должно быть, был в известной степени ученым, если судить по его исключительной библиотеке. [328] Но такие люди бывали редко; и мы не знаем, кто были их учителя.
325
Jugie M.Op. cit. P. 496. Дамаскин также написал историю Константинополя, которая никогда не была издана (рукопись № 569 хранилась раньше в Святогробском подворье в Константинополе, а теперь в Патриаршей библиотеке).
326
Хроника, известная как Historia Patriarchica (изданная в С. S. Н. В. 1849, ed. В. G. Niebuhr) по традиции приписывается Малаксе и в качестве таковой была воспроизведена Крузием в Turco-Graecia, хотя его друг Герлах, лютеранский капеллан в Константинополе (см. ниже) говорит, что Малакса был только переписчиком (Gerlach5. Tagebuch. S. 448). О школе Малаксы см.: Crusius .Op. cit. P. 85. Jugie .Op. cit. Vol. I. P. 496 ошибочно приписывает ему издание Номоканона на новогреческом языке, который был на самом деле составлен его племянником Николаем Малаксой и священником Заха–рией Скордилием. См.: Gedeon . . . 515.
327
О Иеремии см. выше, гл. 2 и ниже, гл. 6.
328
См. выше, гл. 2.
По счастливой иронии судьбы, Венеция, страна, которая приняла участие в Четвертом Крестовом походе и более других сделала для разрушения Византии, теперь пришла на спасение греческой культуры. Незадолго до этого в Венеции была греческая колония, изначально состоявшая из купцов и ремесленников. Впоследствии она была наводнена беженцами из Константинополя, среди которых были образованные аристократы, такие как Анна Нотара, дочь Луки Нотария, первого министра последнего императора, [329] другие ученые, такие как Апостолис, последний ректор университета. [330] Кроме того, энергичные юноши из греческих земель в венецианских владениях, особенно с Крита, собирались там, чтобы получить образование и сделать карьеру. К концу XV в. Венеция стала оживленным центром греческой культуры. Там нашли себе прибежище выдающиеся философы и учителя греческого происхождения, такие как Марк Мусурос, Иоанн Ласкарис, Георгий Трапезундский и Андроник Каллист. [331] Кардинал Виссарион завещал городу свое уникальное собрание греческих рукописей. [332] Студенты с Крита занимались там переписыванием подобных рукописей; именно там, в дружески соперничающих типографиях Альда Мануция и грека Каллиергиса впервые началось широкомасштабное печатание греческих книг. [333] В Венецию совершил путешествие Эразм, когда хотел усовершенствовать свои познания в греческом языке. [334]
329
Об Анне см: Geanakoplos D. J. Byzantine East and Latin West. P. 117–118.
330
См. выше, гл. 2.
331
Geanakoplos D. J. Greek Scholars in Venice, passim.
332
Ibid. P. 145.
333
Ibid. P. 116 ff„ 201 ff.
334
Ibid. P. 256–278.
Для каждого честолюбивого молодого грека из Константинополя, обладающего интеллектуальными склонностями, поездка в Венецию была крайне желательной. Не так трудно было осуществить такое путешествие. Турки редко препятствовали молодым грекам ездить за границу; если студент мог скопить достаточно денег, чтобы добраться до Венеции, там он мог найти немало гостеприимных соотечественников, которые бы обеспечивали его во время обучения или снабдили бы деньгами в случае нужды. Его вероисповедание не должно было создавать ему затруднений. Хотя все ведущие греческие ученые в Венеции перешли в лоно Римской церкви, и Венеция в прошлом не проявляла дружелюбия к православным, теперь там было намного менее нетерпимости, отчасти потому что венецианцы поняли, что они не могут позволить себе оскорблять своих подданных–греков, отчасти потому что в их войске было большое число греков–вольнонаемников, а частью исходя из их общего духа просвещения и независимости, благодаря которому они запретили инквизиции действовать на своей территории без разрешения правительства. [335] Патриарх Максим IV сумел отстоять свободу богослужения на Ионийских островах, и вскоре после этого в Венеции была основана Греческая церковь. Поначалу предполагали сделать ее униатской под властью Венецианского патриарха. В 1577 г. венецианское правительство дало разрешение на подчинение ее православному Константинопольскому патриарху. Он назначил ее епископом митрополита Филадельфийского, кафедра которого в Малой Азии сейчас представляла собой полуразрушенную деревню. [336]
335
Могло быть только шесть случаев, в которых инквизиция могла действовать в Венеции. См.: Molmenti P. G. Venice. Pt. II. The Golden Age (transl. H. Brown). Vol. I. P. 23–24.
336
Об истории Греческой церкви в Венеции см.: Geanakoplos D. J. Byzantine East and Latin West. P. 116–121. Похоже, что греческая школа была организована на новых началах. В 1626 г. венецианский грек Фома Флангинис пожертвовал колонии большую сумму денег на образование; школа была преобразована в замечательную академию, известную под названием Флан–гинион. О конкордате Максима с Венецией см.: Miklosich F., Mьller J.Acta et Diplomata Graeci Medii Aevi Sacra et Profana. Т. V. P. 284.
Венеция предоставляла и другое преимущество. Близко от нее находился Падуанский университет. Он был основан в 1222 г. и с самого начала славился своими медицинскими и философскими науками. Венецианцы захватили Падую в 1405 г., и венецианский сенат сразу подтвердил независимость и привилегии университета. Эта автономия, гарантированная государством, которое не допускало вмешательства папского престола и инквизиции, дала университету возможность развивать религиозные теории в таких масштабах, которые были невозможны где-либо в другом месте Западной Европы. Падуанский университет был одним из первых, где было введено изучение греческого языка; там особенно ценились греки, которые могли читать лекции по греческим текстам. Кафедра греческого языка была основана в 1463 г., и ее возглавил афинянин Димитрий Халкокондил. [337] Один из его последователей, Николай Лаоник Томей, родом из Эпира, в 1497 г. читал курс лекций по Аристотелю, используя только греческий текст и несколько комментариев александрийцев. Его курс будущий кардинал Бембо отметил как начало новой эры в философских знаниях. [338] С помощью венецианских типографий, которые сделали греческие тексты доступными, изучение греческого языка в Падуе приобрело широкую популярность.
337
См.: Camelli G.Demetrio Calcocondilo. P. 50–55.
338
Речь Бембо о том, чем Венеция обязана грекам, приводится в книге: Morelli J.Intorno ad un orazione greca inedita del Cardinale Pietro Bembo alla Signoria di Venezia//Memorie del Regale Istituto del Regno Lombardo-Veneto. Т. II. P. 251–262.
Неудивительно, что студенты–греки стремились туда отправиться. Молодые люди, которые готовили себя к церковному служению и находили образование, даваемое в Патриаршей академии, недостаточным, могли изучать там современную философию и таким образом готовить себя к борьбе с вражеской пропагандой, с которой сталкивалась Церковь; а если они были образованными, то их с радостью принимали в качестве преподавателей–носителей греческого языка. Юноши, не чувствовавшие специального богословского призвания, приезжали в знаменитые медицинские школы. Медицина обещала хорошую карьеру в Оттоманской империи, ведь немногие турки обрекали себя на тяжелый труд по обучению медицине и потому зависели от своих врачей — греков и евреев; греки же вскоре обнаружили, какое большое влияние может иметь семейный врач. Изучали они и философию; таким образом сформировался класс врачей–философов, о которых говорили, что если им не удавалось вылечить тело пациента, то они, по крайней мере, могли обеспечить ему философские утешения.
Одним из первых греков, родившихся на Оттоманской территории и отправившихся для обучения на Запад, был Максим из Эпира, позднее известный как Святогорец. Он родился в Арте в 1480 г. и юношей отправился в поисках образования в Париж, затем прибыл во Флоренцию и, наконец, в Венецию и Падую. Возвратившись на Восток, он стал монахом Афонской Горы, монастыря Ватопед; вероятно, под его влиянием сохранилась традиция образования на Св. Горе. Он особенно ценил хорошие библиотеки и приобрел славу как библиотекарь. Впоследствии, когда московский великий князь Василий III отправил в 1518 г. посольство к патриарху Феолепту I с просьбой прислать ему хорошего библиотекаря и переводчика, именно Максима избрали на это место. Остальная часть его карьеры относится к русской истории. [339]
339
Denissoff Е.Maxime le Grec et I Occident, passim.
Большинство ученых греков его поколения и младше, получившие образование на Западе, имели то начальное преимущество, что они родились на территории, подвластной Венеции, так что им было нетрудно отправиться туда. Таким был Пахомий Руссанский с Занта, точные даты жизни которого нам неизвестны. Он учился в Падуе и других итальянских городах и был хорошим грамматиком и богословом. Главные его богословские труды направлены против латинян и еретика по имени Иоанникий Картанос, который проповедовал придуманное им неоплатоническое учение о Боге и ангелах. [340] В следующем поколении был критянин Мелетий Пигас, который умер в 1601 г., сделав выдающуюся карьеру в православной церковной политике. [341] Был и другой критянин, Максим Маргуний, который умер в 1602 г. Он также получил образование в Падуе. Позднее, уже будучи епископом Кифиры, он пытался найти компромисс между Востоком и Западом по спорному вопросу о Filioque и был обвинен главой Греческой церкви в Венеции, митрополитом Филадельфийским, в приверженности к латинству. Он был принужден послать в Константинополь апологию, в которой был вынужден более определенно высказать свои мысли по поводу исхождения Св. Духа; он написал ряд трактатов, до сих пор не изданных, против иезуитов и францисканцев. В результате инквизиция дважды пыталась обвинить его, но всякий раз его защищало венецианское правительство. Сохранилось его завещание; интересно отметить, как заботился он о лучшем размещении своих книг, большая часть которых была на латыни. Основная часть его греческой библиотеки должна была отправиться в монастырь на Крите, где он учился в детские годы, но одна книга, которая когда-то была взята из монастыря св. Екатерины на Синае, должна была быть возвращена туда. В результате его библиотека рассеялась. [342] Его рукописная копия древнегреческих трагедий сейчас хранится в Иверском монастыре на Афоне, так же как и основная масса его латинских книг. [343] Его бывший критик, Гавриил Север, митрополит Филадельфийский, родился в Монемвасии в 1541 г., сразу после завоевания города турками. Он также был выпускником Падуанского университета. Большую часть своей жизни он провел в г. Лесине в Далмации, где была греческая колония, а затем стал во главе греческой колонии в Венеции. Он писал работы одновременно против католиков и лютеран. Умер он в 1616 г. [344] Его друг, афинянин Феодор Карикис, который стал митрополитом Афинским, а в 1596 г. был избран патриархом при весьма двусмысленных обстоятельствах, под именем Феофана I, вероятно, тоже учился в Падуе. [345]
340
Legrand .Op. cit. Vol. I. P. 231 \ Jugie .Op. cit. Vol. I. P. 495–496.
341
См. ниже.
342
Legrand .Op. cit. Vol. II. P. XXIII-LXXVII; Geanakoplos D. J. Byzantine East and Latin West. P. 165–193. См. ниже, гл. 6.
343
Geanakoplos D. J. Op. cit. P. 183–193. Здесь дается список книг Маргу–ния, которые до сих пор хранятся в библиотеке Иверского монастыря.
344
Legrand Е.Op. cit. Vol. II. P. 144–151; Demetracopoulos A. C. . . 143–146. См. ниже, гл. 5.
345
Sicilianos D.Old and New Athens (transl. R. Liddell). P. 191–192.