Великая Церковь в пленении
Шрифт:
Тем не менее, дружеские отношения продолжались. Иеремия и Феодор Зигомала продолжали переписку с Крузием по таким вопросам, как лингвистическое словоупотребление и современное состояние древних греческих городов. В 1581 г. Зигомала выслал Крузию большую часть материалов, включая экземпляр «Хроники» Малаксы, что дало возможность немецкому ученому написать свою большую книгу Turco-Graecia — наш основной источник о греческом мире XVI в. [399] Но преемник Герлаха в качестве капеллана императорского посольства, Саломон Швайггер, не проявлял симпатий к грекам. По возвращении домой он написал дневник своих путешествий, в котором православные обвиняются в идолопоклонстве и невежестве, хотя он признает, что патриарх принимал его с гостеприимством и кормил изысканными блюдами. [400] С греческой стороны Гавриил Север во время своего пребывания в Венеции опубликовал работу, критикующую лютеран за их учение о Таинствах: хотя, подобно Антонию Эпарху на несколько десятилетий раньше, он в действительности больше порицал их политическую деятельность, чем догматы. [401]
399
Именно Крузию мы обязаны изданием так называемой Historia Politica и Historia Patriarchica; воспроизведение этих изданий опубликовано в Боннском Корпусе. Их соотношение с Ekthesis Chronica (опубликована С. Лампросом в Byzantine Texts/Ed. J. В. Bury) и «Хронике 1570 г.», описанной Т. Прегером в Byzantinische Zeitschrift. Bd. XI, еще предстоит изучить. Historia Patriarchica так же связана с «Хроникой 1570 г.», как «Хроника» Дорофея Монемвасийского, но и здесь следует еще немало поработать, чтобы выяснить их соотношение. См.: Papadopoullos Т. Н.Studiesand Documents relating to the History of the Greek Church and People under Turkish Domination. P. XVIH-XX. Интересно отметить, что Маргуний, который тоже состоял в переписке с Крузием, докладывал Иеремии II, что Turco-Graecia имеет скрытую антиправославную направленность. См.: Fedalto G.Ancora su Massimo Margounios//Bolletino dell'Istituto di Storia Veneziano. 1964. Vol. V-Vl. P. 209–213.
400
Schweigger S.Ein newe Reyesbeschreibung auss Teutschland nach Con-stantinopel und Jerusalem.
401
Gabriel Severus. ' ' '; работа была опубликована в томе трактатов Никодимом Метаксасом, о чем см. ниже. По существу это было сочинение против римских догматов, но по случаю затрагивались и лютеранские заблуждения.
Трудно понять, как могла быть достигнута уния между православной и лютеранской Церквами. Лютеране не для того освободились от власти Рима, чтобы объединиться с Церковью, чье почитание святых, икон и монашеские обеты казались им совершенным идолопоклонством. Православным же представлялось, что лютеране сочетают некоторые римские заблуждения с нездоровым евангелизмом и предосудительным пристрастием к иконоборчеству. Объединяла их общая нелюбовь к папству; но этого было явно недостаточно.
Тем не менее, греческих студентов–богословов всегда с радостью принимали в лютеранской Германии. В начале XVIII в. для них был организован небольшой богословский семинар в Галле, в Саксонии, который пользовался большим успехом. [402] Митрофан Критопул читал в Германии лекции в 1629 г. на обратном пути из Англии; среди первых студентов, которые остались в Германии, был Захарий Герганос. О нем мы знаем только то, что он прибыл в Германию в 1619 г. по приглашению саксонского курфюрста и опубликовал в 1622 г. трактат, посвященный своему покровителю; идеей трактата было объединение Церквей. Он был скорее лютеранином, чем православным. Св. Писание, говорил он, содержит все, что необходимо для определения веры; его легко можно читать и толковать. Он отрицал догмат о чистилище и страстно порицал притязания Рима на главенство. Но, в отличие от православных и строгих лютеран, он говорил, что грешный священник лишается благодати и потому не может совершать Таинства. Его книга не произвела большого впечатления в Германии, хотя она, вероятно, была известна на Востоке. Мы вряд ли узнали бы о ней, если бы она не вызвала яростный ответ одного грека, получившего образование в Риме, в Коллегии св. Афанасия, Иоанна Матфея Кариофилиса, в работе, изданной в Риме в 1631 г. [403] Но у Иоанна Матфея были семейные причины проявлять такую инициативу; ибо у него был двоюродный брат в Константинополе, Иоанн Кариофилис, взгляды которого по вопросам пресуществления и благодати обнаруживали несомненное протестантское влияние.
402
О семинаре в Галле, который проводился в 1728–1729 гг. см.: Wolf .Halle//Die Religion in Geschichte und Gegenwart. Bd. III. Идея семинара была подана востоковедами J. . и С. В. Michaelis и сыном его создателя J. D. Michaelis.
403
Gerganos .Catechismus Christianus. 1622. См.: Legrand .Bibliographie Hellenique: description raisonnee des ouvrages publies en Grec par des Grecs au 17 еsiecle. Vol. I. P. 159–170; Caryophyllus John Matthew." . Издана на греческом и латинском языках в Риме в 1631 г. О Критовуле см. ниже, гл. 6—7.
Этот двоюродный брат находился под обаянием одного из самых выдающихся греческих церковных деятелей, Кирилла Лукариса.
Глава 6. Церковь и Церкви: кальвинистский патриарх
13 ноября 1572 г. в Кандии на Крите жена преуспевающего мясника Стефана Лукариса родила сына, которому родители дали имя Константин. [404] Он был блестящим, рано развившимся мальчиком, и отец решил дать ему хорошее образование. Венецианская полиция на Крите враждебно относилась к Православной Церкви, которая, на ее взгляд, была склонна к мятежу. [405] В результате там было всего несколько греческих школ. Но мальчикам с Крита легко давалось разрешение ехать в Венецию. Потому отец Константина отправил его в возрасте двенадцати лет именно в Венецию, в школу при греческой церкви. Наставником его был Максим Маргуний, человек независимого образа мыслей, который уже имел неприятности с православными властями за подозрение в пролатинских симпатиях, а позже встретил трудности с инквизицией за антилатинскую позицию. Незадолго до этого он был назначен епископом Кифиры, но прошло много лет, прежде чем венецианские власти позволили ему отправиться на свою кафедру; и это время он продолжал преподавать в школе. [406] Константин произвел на него большое впечатление, и он проявил к нему особое внимание. Через четыре года Стефан Лукарис забрал своего сына обратно на Крит, возможно, по причине денежных затруднений. Там мальчик провел год, посещая занятия ученого монаха Мелетия Властоса в монастыре св. Екатерины, в предместье Кандии; оттуда он написал много писем Маргунию. Ему было трудно доставать книги, за исключением тех, которые Маргуний оставил в своем старом доме — труды Плутарха, одну книгу Аристотеля (мы не знаем, какую именно), речи Демосфена, два тома «Истории» Евсевия, две книги Цицерона, «Логику» Фламиния и латинский словарь. [407] Местные источники добавляют, что по причине кризиса семейных финансов его мать работала прачкой, а сам он был определен к одному рыбаку и должен был время от времени отправляться на ловлю рыбы. Одно из этих плаваний привело его в Александрию, где он зашел к своему родственнику, Мелетию Пигасу, секретарю Александрийского патриарха. Традиция здесь расходится; вероятнее, что он встретил Мелетия, когда тот гостил у его семьи на Крите. [408]
404
Самое авторитетное изложение судьбы Кирилла Лукариса содержится в кн.: Collectanea de Cyrillo Lucario, опубликованной в 1707 г. Томасом Смитом, бывшим английским капелланом в Константинополе. В ней есть: жизнеописание Кирилла, написанное самим Т. Смитом, которое заимствовано из приложения под названием «Состояние Греческой церкви при Кирилле Лу–карисе», уже ранее опубликованном в его кн.: An Account of the Greek Church (латинский вариант — 1678; английский вариант — 1680); длинное письмо Корнелиуса ван Хаага, датского посланника в Константинополе в патриаршество Кирилла; «Fragmentum Vitae Cyrilli», написанный другом Кирилла, Антуаном Leger, кальвинистским капелланом в Константинополе; «Narratio epistolica Turbarum inter Cyrillum et Jesuitas», о котором см. ниже. Смит прибыл в Константинополь через тридцать лет после смерти Кирилла. Вряд ли он получил много информации от местных греков, для которых богословие Кирилла было по–прежнему шокирующим. Но он имел доступ к архиву посольства и читал большую часть того, что было уже опубликовано о Кирилле в католических источниках, таких как Алляций и Арнольд (Arnauld А. La Perpetuite de la Foy. Pts. III, IV; Preuves authentiques de l'Union de Г Eglise d' Orient avec l'Eglise. 1670) и у враждебно настроенных протестантских писателей, таких как Гроций (см.: Smith Т. An Account of the Greek Church. P. 276, 280). Кроме того, он общался с Эдвардом Пококом (см. ниже, гл. 7), который был в Константинополе на момент смерти Кирилла; он почерпнул многое из краткого жизнеописания Кирилла в кн.: Hottinger J. . Analecta Historico-Theologica. 1652. P. 552 if. Он отмечает, что Хоттингер был близким другом Leger'a, у которого он черпал сведения {Smith. Op. cit. P. 282). В кн.: Аутоп J. Monuments authentiques de la religion des Grecs et de la faussete de plusieurs confessions de foi des Chretiens. 1708 дается разная информация о Кирилле, в том числе некоторые его письма. Дальнейшие сведения даются в письмах сэра Томаса Роэ, написанных в то время, когда он был послом в Константинополе. Больше всего сохранившихся писем самого Кирилла приводится в кн.: Legrand .Bibliographie Hellenique: description raisonnee des ouvrages publies en Grec par des Grecs au 17 еsiecle. Vol. IV. Письма к Роэ не опубликованы, они хранятся в: Public Record Office, State Papers 97. Самое полное современное жизнеописание Кирилла следующее: Hadjiantoniou G. A. Protestant Patriarch. Эта книга полна полезной информации, но с тенденциозными предрассудками в отношении Латинской и традиционной Греческой церквей; кроме того, на нее нельзя полностью положиться в отношении деталей и исторических сведений. Дата рождения Кирилла указывается архи–еп. Лаудом «около 1558 г.» в заметке, опубликованной Смитом (Collectanea. Р. 65). Но дата 13 ноября 1572 г., которая приводится в: Leger.Ibid. P. 77, почти наверняка верна.
405
См.: Geanakoplos D. J. Greek Scholars in Venice. P. 45–47; Miller W.Essays on the Latin Orient. P. 177–180.
406
О Маргуний см. выше.
407
Legrand .Bibliographie Hellenique au 17 еsiecle. Vol. IV. P. 177–178. О монастыре св. Екатерины см.: Geanakoplos D. J. Byzantine East and Latin West. P. 141–142, 165, 168.
408
Papadopoulos N. C. Historia Gymnasii Patavini. Vol. II. P. 292–293.
В 1589 г. Константин Лукарис вернулся в Италию и был зачислен студентом в Падуанский университет, возможно, благодаря Маргунию, который по–отечески заботился о нем, бранил его, когда тот пренебрегал занятиями или купил себе дорогую шпагу, чтобы носить ее. Падуя теперь стала родиной неоаристотелианства. Чтобы уравновесить влияние этой материалистической философии, Маргуний посылал Константину темы для сочинений по более духовным аспектам греческой мысли и готовил его к экзаменам. [409] Вероятно, во время каникул юноша путешествовал. Говорят, что он побывал в Германии; возможно, что он посетил также Женеву, где была маленькая греческая колония, основанная профессором с Крита итальянского происхождения, Франциском Портусом, который стал кальвинистом. [410]
409
Legrand .Op. cit. Vol. IV. P. 190–195.
410
О Портусе см.: Legrand .Op. cit. Vol. II. P. VII-XX; Vol. III. P. 93–133; Geanakoplos D. J. Byzantine East and Latin West. P. 158–159. Сам Портус умер в 1581 г. Его место в Женеве занял его ученик, Исаак Касаубон.
В 1595 г. он блестяще сдал экзамены и получил степень лауреата. Тогда он уже, должно быть, решил принять духовный сан, потому что это обеспечивало самую лучшую карьеру для молодого человека, не чувствовавшего склонности к торговле или медицине. Такое решение было одобрено поощряющим письмом его двоюродного брата Мелетия Пигаса, который в 1590 г. был избран на Александрийский патриарший престол. [411]
Обязанности Александрийского патриарха не были обременительными. Большинство египетских христиан принадлежали к Коптской церкви; его паства состояла главным образом из приезжих греческих купцов. Патриарх Мелетий, таким образом, проводил большую часть своего времени в Константинополе, где у него был непосредственный доступ в Высокую Порту. Он мог помогать своему заваленному работой собрату–патриарху, посещая православные общины, находящиеся за пределами Османской империи. В 1595 г., когда Лукарис уехал из Падуи, Мелетий жил в Константинополе, выполняя функцию местоблюстителя патриарха, так как в то время престол был свободным. Именно в Константинополь отправился Лукарис для того, чтобы получить диаконскую и священническую хиротонии от своего двоюродного брата. Одновременно со своим посвящением, имевшим место, вероятно, в конце 1595 г., он принял постриг с именем Кирилл. [412]
411
Legrand .Op. cit. Vol. IV. P. 214–215.
412
Smith T.Collectanea. P. 7, 77. Мелетий Пигас несомненно был местоблюстителем в следующее междупатриаршество с марта 1597 по март 1598 гг. (Le Quien .Oriens Christianus. Vol. I. P. 331).
Церковные власти Константинополя в это время были заняты судьбой православия в Польше. Польское королевство в последние годы распространилось на восток, и теперь в его руках находились западнорусские земли: большая часть Украины, где население было исключительно православным; в Галиции и Литве, которые были официально присоединены к Польше в 1569 г., долгое время существовали православные общины. В Польше, кроме того, было много лютеран и кальвинистов. Король Стефан Баторий, благодаря которому совершились эти завоевания, был терпимым католиком; и хотя он поощрял иезуитов в их работе в среде православного населения, но предоставил православным и лютеранским епископам те же права, которыми пользовались католики — заседать в польском сенате. Преемник Стефана, Сигизмунд III, избранный в 1587 г., принадлежал к католической ветви шведской династии Ваза. Его мать, литовская наследница Катерина Ягеллонская, была ревностной католичкой; и сам Сигизмунд потерял шведский престол из-за своей религиозной принадлежности. Вскоре Сигизмунд принял меры как против протестантов, так и против православных. Он издал указ, чтобы все общественные должности были оставлены за католиками; а их у него было около 20000. Он лишил некатолических епископов их мест в сенате. Особенное раздражение у него вызвала поездка патриарха Иеремии II через Украину на обратном пути из Москвы в 1588 г., и он приказал иезуитам усилить свою пропаганду среди всех православных подданных. Они переманили в свои ряды Михаила, митрополита Вильны, и Игнатия, епископа Владимира, с помощью которых король смог в 1595 г. созвать собор польских православных епископов в Брест–Литовске для обсуждения их подчинения Риму, согласно направлению, заданному Флорентийской унией. Немногие епископы присутствовали на соборе, и лишь чуть больше половины их проголосовало в поддержку главенства папы при условии сохранения православными своего богослужения, причастия под обоими видами для мирян, браков белого духовенства и юлианского календаря. Когда условия были представлены Риму, они были приняты папой Климентом VIII, и 23 декабря 1595 г. было провозглашено создание Польской униатской православной церкви. Затем был созван второй собор в Брест–Литовске в 1596 г., который утвердил это постановление. [413]
413
Столетний возраст Константина Острожского происходит, вероятно, от смешения автором двух лиц с одинаковым именем: Константин Острожский (ок. 1460/63—1530), староста Брацлавский и Винницкий, гетман Литовский, воевода Трокский, и его сын Константин Острожский (1526—1608), Киевский воевода, глава ревнителей православия, о котором и идет речь в тексте (Прим. Пер.).
Когда эта новость была получена в Константинополе, то решили отправить на собор своих представителей. Константинопольский патриарх назначил некоего Никифора Кантакузина экзархом, или патриаршим представителем, а Мелетий — Кирилла Лукариса. Оба молодых священника отправились в Польшу, имея с собой три письма по догматическим вопросам, составленные Мелетием в защиту верных.
Православные поляки пришли в ужас от первого собора. Их епископы поспешили в Брест, чтобы выразить свой протест, а вместе с ними и определенное число выдающихся мирян, во главе которых был князь Константин Васильевич Острожский, воевода Киевский, человек в возрасте более ста лет, который за много лет до того устроил первую славянскую типографию для печатания богослужебных книг. [414] Оппозиция под его руководством была весьма солидной, как оказалось через несколько лет, когда во время войн Сигизмунда с турками почитавшие его украинские казаки отказались воевать за короля. Но Сигизмунд упрямо стоял на своем. Его представитель, князь Радзивилл, отказался допустить епископов из оппозиции в церковь Богоматери, где проходил собор и читалось изящное послание папы в сопровождении Те Deum. Неприсоединившиеся архиереи были вынуждены собраться в частном доме неподалеку. Только там могли быть зачитаны письма Пигаса по догматическим вопросам. [415]
414
Smith Т.Collectanea. Р. 9–10; Regenvolscius.Op. cit. P. 466.
415
Smith Т.Collectanea. Р. 10–12, 78–79; Legrand .Op. cit. Vol. IV. P. 220–221, 225–229. См. также: Winter .Op. cit. P. 58–60. Проповеди Кирилла воспроизводятся в Кодексе Святогробского подворья в Константинополе, № 408. Л. 44–49.
За этим последовал ряд мер против православных, которые отказались присоединиться к униатской Церкви. Епископами назначались только униаты, в том числе Киевский митрополит, хотя униатские кандидаты никогда не рисковали жить там. Доходы неприсоединившихся кафедр были конфискованы, а возглавлявшие их архиереи были лишены своих привилегий: хотя при этом не было активного преследования рядового духовенства. Кирилл со своим товарищем решили остаться в Польше. Он видел, что православные, как священники, так и миряне, находились в невыгодном положении из-за недостатка образования. Он отправился в Вильну, где была православная школа, преобразовал ее и сам жил там двадцать месяцев. Затем он перебрался во Львов по просьбе галицийского православного священника Гавриила Дорофеидиса и основал там школу по тем же принципам. Однако тем временем агенты короля наблюдали за его действиями с подозрительностью. В начале 1598 г. Кирилл и Никифор Кантакузин были объявлены турецкими шпионами. Никифор был арестован полицией Сигизмунда и немедленно казнен. У Кирилла была возможность бежать в Острог, где князь предоставил ему убежище до тех пор, пока он не уйдет из страны. К августу 1598 г. он был уже в Константинополе; Рождество он провел со своей семьей на Крите. [416]
416
Smith Т.Collectanea. Р. 11–12.
Во время своего пребывания в Вильне Кирилл встретил много лютеранских богословов; они обсуждали возможность объединения Церквей. Лютеране предложили несколько формулировок, на основании которых могло иметь место взаимное общение, и Кирилл со своими православными друзьями обещал, не без колебаний, принять их, при условии, что они будут одобрены патриархами Константинопольским и Александрийским. Ни Матфей II Константинопольский, ни Мелетий не были в восторге от предложений, и не дали бы хода делу. Но в 1599 г. Сигизмунд издал указ, запрещающий иностранцам въезд и выезд из страны без его разрешения, и написал Мелетию письмо, в котором настоятельно советовал прекратить свое упорство и подчиниться Риму. В ответ Мелетий составил послание, весьма вежливо испрашивая разрешения посылать в Польшу столько духовных руководителей, сколько может понадобиться православным; письмо он вручил Кириллу с сопроводительной бумагой, поручая его милосердию короля. В то же самое время он вручил Кириллу письмо, адресованное лютеранским богословам, в котором предлагал обсудить вопросы взаимных политических интересов; богословские пункты в нем избегались. Когда Кирилл прибыл в Польшу, Сигизмунд принял его холодно, но позволил ему оставаться в стране. Кирилл, однако, не передал лютеранам письмо, опасаясь обвинения в тайных контактах с ними. [417]
417
Smith Т. Collectanea. Р. 12–13, 79–80. См. об этом ниже.
Во второй свой визит Кирилл провел в Польше целый год, главным образом в основанной им во Львове школе. Через 17 лет в одном из своих писем иезуит Петр Скарга говорит, что в январе 1601 г. Кирилл написал католическому епископу Львова, Димитрию Соколовскому, где выразил глубокое уважение к престолу св. Петра, а также надежду, что Церкви вскоре объединятся. Это письмо, которое использовалось иезуитами для того, чтобы подорвать его положение среди православных, даже если и было подлинным, послужило иезуитам для их целей. Действительно, не исключено, что Кирилл пытался достичь некоторого взаимопонимания с католическими властями ради пользы своей школы, и он мог высказывать тот абсолютно православный взгляд, что объединение Церквей желательно, а епископ Рима будет при этом удостоен высших почестей, если только он откажется от своих заблуждений. Но предположение, будто он купил личную безопасность тем, что стал тайным католиком, совершенно исключается, если иметь в виду его весьма упорный и прямой характер. [418]
418
Smith Т. Collectanea. Р. 12–13, 79–80. См. об этом ниже.