Великая Церковь в пленении
Шрифт:
На Востоке, в отличие от Запада с его феодальным мировоззрением, денежные операции никогда не считались недостойными аристократии. Денежная знать начала формироваться у греков, тесно связанных между собой общими целями, интересами и браками, но открытыми к пришельцам извне. Эти богатые семьи были честолюбивыми. Авторитет же греков был в руках патриарха. Следовательно, их задачей было контролировать патриархат. Называя себя «архонтами» греческого народа, они строили свои дома на Фанаре, квартале Константинополя, примыкающем к зданиям патриархата. Своим сыновьям они обеспечивали места при патриаршем дворе; одна за другой высшие должности Великой Церкви перешли в руки мирян. Представители этих семей сами не становились церковнослужителями. Считалось, что это ниже их достоинства. Епископы и патриарх по–прежнему были главным образом из числа талантливых молодых людей из низших классов населения, которые выдвинулись благодаря своему уму и способностям. Но к концу XVII в. семьи фанариотов, как их обычно называли, преобладали в центральной организации Церкви. Они не контролировали ее полностью. В отдельных случаях, как при патриархе Кирилле V, сильнее оказывалось общественное мнение. Но без них патриархат не мог существовать, ведь они были в состоянии как оплачивать его долги, так и действовать в его пользу перед Высокой Портой. [574]
574
Об «архонтах» см.: Jorga N.Byzance apres Byzance. P. 90–91, 113–125.
У
575
Об этих претензиях см.: Le Livre d'Or de la noblesse phanariote par un Pha-nariote/Ed. E. R. Rhangabe, passim.Кантакузины (вероятно, обоснованно), Аргиропулы, Аристархи и Рангаве (с меньшим основанием) заявляли о своем византийском императорском происхождении. Мурусси и Ипсиланти говорили, что они были семьями, переселенными Мехмедом II из Трапезунта и были родственниками Великих Комнинов. Мано происходили из Сицилии через Геную; Маврогенисы заявляли о своем происхождении от венецианских Мо–розини; Скарлати пришли из Флоренции. Маврокордато заявляли о своем происхождении от Отелло по мужской линии и Фабия Максима Кунктатора по женской. См. ниже.
Греческому народу потребовалось примерно одно столетие, чтобы оправиться от шока от турецкого завоевания. Тогда мы встречаем первого грека–миллионера османской эпохи, Михаила Кантакузина, Шайтаноглу, «сына дьявола», как называли его турки. Несмотря на то, что он был казнен, а его обширные имения были конфискованы, другие члены семьи сохранили свои богатства и пользовались большим влиянием в среде фанариотов. [576] Его младший современник, Иоанн Караджа, человек низкого происхождения, скопил большие деньги будучи поставщиком провизии для османской армии, пост, который давался как награда и на котором преуспел также его пасынок Скарлатос, по прозвищу Беглици. Скарлатос стал даже богаче, чем Шайтаноглу, но был более осторожным. Он также умер насильственной смертью, убитый янычарами в 1630 г., но его наследники получили все его имущество.
576
См. выше: Кн. II, гл. 2.
Эти миллионеры XVI в.сколотили свои состояния торговлей; но они поняли, что богатство можно легче получить и сохранить в сотрудничестве с османским правительством. К началу следующего столетия богатые купцы начали посылать своих сыновей учиться, наряду с учеными и богословами, в итальянские университеты, главным образом в Падую, хотя некоторые отправлялись в Рим, Женеву и Париж. Там юноши, как правило, специализировались по медицине. Докторов среди турок были единицы; самый лучший способ войти в доверие влиятельного турка было лечить его от какой-нибудь болезни, скорее всего от несварения желудка, происходящего от неумеренной любви к сладостям, в сочетании иной раз с тайным пристрастием к алкоголю. Врачи–греки пользовались хорошей репутацией. Как мы видели, любимым врачом английского короля Карла II был грек, д–р Родоканаки. [577]
577
См. выше: Кн. II, гл. 7.
Эта система вскоре оправдала себя. Около 1650 г. в Константинополь вернулся с Запада молодой доктор, выходец с Хиоса, Панайотис Никуссиос Мамонас, по прозвищу «зеленая лошадь», из-за поговорки, что легче увидеть зеленую лошадь, чем умного человека на Хиосе. Образование он получил у отцов–иезуитов на Хиосе; но они не обратили его, и он продолжил изучать философию у Мелетия Сирига в Константинополе, а затем в медицинской школе в Падуе. По возвращении он привлек внимание великого визиря, албанца по происхождению, Ахмета Кюпрюлю, который сначала использовал его в качестве домашнего врача, а затем, узнав о его больших способностях и замечательных лингвистических дарованиях, решил, что он будет полезнее в качестве составителя иностранных депеш и посланника при приемах иностранных послов. В 1669 г. Кюпрюлю создал для него пост великого драгомана Высокой Порты, т. е. главного переводчика и постоянного действующего главы министерства иностранных дел. В этом качестве Панайотису было позволено отрастить бороду, привилегия, до тех пор запрещенная для христиан–мирян в Турции, открыто ездить верхом в сопровождении четырех сопровождающих и носить, вместе со своими слугами, шапки, отороченные мехом. [578] В то же самое время был создан пост драгомана флота, который занимали фанариоты. Несмотря на свое название, эта должность давала тому, кто ее занимал, большое влияние на греческое население, в ущерб власти патриарха. [579]
578
ОСкарлатосеБеглицисм.: GerlachS.Op. cit. S. 270,296; Jorga N.Byzance apres Byzance. P. 119, 123.
579
См.: Papadopoullos Т. H.Op. cit. P. 48–49.
Панайотис так успешно служил визирю, что система продолжила свое существование еще четыре года после его смерти, когда Кюпрюлю назначил на пост великого драгомана богатого молодого грека по имени Александр Маврокордато, принадлежавшего к самому цвету фанариотской аристократии. С его назначением открылась новая страница в истории власти и честолюбивых устремлений фанариотов. [580]
В своем желании укрепиться как в экономическом, так и в политическом отношении, фанариоты стали искать земли, в которые они могли бы вложить свои богатства и которые могли бы служить основой для возрождения Византии. В Константинополе было легко сколотить состояние, но также легко было его и потерять, или же оно могло быть неожиданно конфисковано. Христианину было трудно приобретать земли в Османской империи, и эти земли также могли быть в любой момент отобраны. За Дунаем же были области, которые признавали власть султана, но пользовались самоуправлением. Княжества Молдавия и Валахия, которые мы сейчас собирательно называем Румыния, были населены местным населением, говорящим на латинском языке с иллирийскими формами и славянскими заимствованиями, с Церковью, которая использовала славянский язык и ранее находилась в подчинении Сербской церкви, а теперь относилась к Константинополю. С XIV по XVII века правящие князья обоих княжеств, которые сменяли друг друга с поразительной быстротой, были связаны по рождению, часто внебрачному, или брачными узами с семьей Бассараба, от которой пошло название Бессарабия. Валахия признала турецкое господство в XIV в.; но в конце XV в. молдавский господарь Стефан Великий захватил Валахию и стал главным оплотом христианства против турок, но его преемники не смогли продолжить борьбу. Они добровольно подчинились султану и получили разрешение править самостоятельно в качестве вассалов. Обе провинции были снова разделены под властью князей из династии, которые номинально избирались боярами, главами местных знатных семей; выборы должны были утверждаться султаном. Хотя господари Молдавии и Валахии находились на вассальном положении, они были единственными светскими христианскими правителями, оставшимися в пределах древнего византийского мира. Они считали себя в некотором смысле наследниками византийских кесарей. Некоторые самые честолюбивые даже приняли титул василевс\все они устраивали свои дворы по образцу старого императорского двора. [581]
580
См. об этом ниже.
581
Jorga N.Byzance apres Byzance. P. 126–154.
Их стремления располагали их к грекам. Им нравилось получать знаки внимания со стороны патриархата; они понимали, что желательно иметь друзей в Константинополе, которые могли бы интриговать в их пользу при султанском дворе, тем более что султан все чаще сам назначал господарей. Со своей стороны, фанариоты видели, что это те земли, на которых они могли бы обосноваться. Все больше греков начало пересекать Дунай и заключать браки с представителями молдавской и валашской знати. Княжна валашская Чиайна, внучка Стефана Великого, славилась тем, что собрала при своем дворе множество богатых греческих аристократов. Одна из ее дочерей вышла замуж за племянника патриарха, другая за Кантакузина, брата Шайтаноглу. Ее брат, молдавский господарь Янку, женился на вдове–гречанке и обеспечил своим сыновьям высокие посты в своей администрации. Михаил Храбрый, валашский господарь XVI в., был сыном гречанки и нанял греческих поэтов, которые пели ему дифирамбы. [582]
582
Ibid. P. 135–136, 148–149. О любви Чиайны к греческим знатным людям см. поэму Георгия Этолийского в книге: Banescu N.Un Роёгпе grec vulgaire, а также поэму Ставриноса Вестиария – / /Legrand .Recueil des poemes historiques.
Кантакузины были первой большой фанариотской семьей, проявившей интерес к княжествам. Младший сын Шайтаноглу, подобно своему дяде, женился на валашской княжне; из детей его старшего сына дочь стала молдавской княгиней, а младший сын женился на Станке Бассараба, наследнице старшей ветви семьи господаря. [583] Таким образом, греки Кантакузины стали главной семьей в среде дунайской знати. Вскоре к ним присоединились их двоюродные братья, Розетти, а также Хризоскулисы и меньшие семьи, такие как Караджа и Павлаки. [584] Их примеру последовали православные албанские семьи, поселившиеся в Константинополе и женившиеся на гречанках. Первым из них был Георгий Гика, глава семьи, связанной с Кюпрюлю и благоразумно сохранявший хорошие отношения со своими двоюродными братьями–мусульманами. [585]
583
О семье Кантакузинов см. выше: Кн. II, гл. 2.
584
Daponte К.. . 17.
585
Daponte К.' / /Sathas С.Op. cit. Т. III. . 172–175.
Такой же политики держался Скарлатос Беглици. Сыновей у него не было, а из четырех дочерей младшей, Роксандре, он оставил в наследство основную часть своего состояния. Он решил, что она должна составить партию, достойную ее богатства и происхождения; ведь Скарлатос считал, что принадлежит к знатной флорентийской семье, которая приехала в Грецию с Аччиаволи. В 1623 г., в возрасте четырнадцати лет, Роксандра вышла замуж за единственного сына Рудольфа Бассарабы, молдавского господаря, юношу семнадцати лет, который сам был недавно избран на молдавский престол. Но молодой князь умер в 1630 г., пробыв также год господарем Валахии. Скарлатос был убит в том же году; Роксандра осталась бездетной вдовой в возрасте двадцати одного года. Она не была красивой; оспа оставила следы на ее лице и сделала слепой на один глаз. Но она была превосходно образована; итальянские и греческие писатели восхваляли ее ученость и манеры; кроме того, она была сказочно богата. Она отказалась выходить замуж за следующего валашского господаря, двоюродного брата своего мужа, Матфея Бассарабу (хотя недобрая молва гласила, что отказался от брака он, когда узнал о следах оспы на ее лице). Вместо того, она остановила свой выбор на молодом торговце с Хиоса по имени Николай Маврокордато. Его отец претендовал на происхождение от греческого генерала на венецианской службе, Мавроса, имя которого было искажено на манер драмы об Отелло, венецианском мавре, а наследница его вошла в генуэзско–хиосскую семью Кордати. Его мать также происходила из хиосских генуэзцев и принадлежала к генуэзской ветви римской семьи Массими, ведшей свое начало от Фабия Максима Кунктатора. Несмотря на столь громкое происхождение, именно брак с Роксандрой принес удачу семье Маврокордато, а его наследники в нескольких поколениях с благодарностью добавляли к своей фамилии имя Скарлато. [586]
586
Daponte .. . 15–16; ' . . 166–167. Димитрий Кантемир в кн. «История величия и упадка Османской империи» рассказывает о следах оспы на лице Роксандры и отказе Матфея Валашского жениться на ней; но его свидетельство ненадежно, потому что он не любил семью Маврокордато и писал об этом 70 лет спустя. Дапонте высоко оценивает ее образованность, так же как и Иаков Манос Аргосский (в предисловии к книге ее сына Александра Маврокордато «История иудеев»). См.: StourdzaA.L'Europe Orientale et le role historique des Maurocordato. P. 32–34, 408–409, где приводятся все соответствующие источники, но нет точности в датах и именах. Романтический образ Роксандры представлен ее потомком и основан на семейных бумагах: Bibesco, princesse.La Nymphe Europe. Vol. I. P. 63–71.
Александр, самый младший, но единственный оставшийся в живых сын от этого брака, родился в 1642 г. Его отец умер десять лет спустя; мать, которая, вероятно, испытывала симпатии к католикам, послала его в возрасте 15 лет в Рим, в иезуитскую коллегию св. Афанасия. Через три года он отправился в Падуанский университет, где изучал философию и медицину. Мятежный характер был причиной его изгнания из Падуи; докторский диплом он получил в Болонье, по теме «циркуляция крови». Вскоре после этого он вернулся в Константинополь, и в 1666 г., в возрасте двадцати четырех лет, он был назначен главным ритором Великой Церкви и ректором Патриаршей академии. Там, под влиянием ее бывшего ректора Иоанна Кариофилиса, он начал преподавать неоаристотелевскую философию и греческую филологию; при этом продолжал заниматься медицинской практикой. Именно в качестве врача он привлек внимание Ахмета Кюпрюлю, который искал замену Панайотису, незадолго до того назначенному великим драгоманом. Врачом он был прекрасным. Его пациентами были сам султан и многие иностранные послы. Но, как и в случае с Панайотисом, визирь решил использовать в полной мере его способности. После смерти Панайотиса, в возрасте тридцати одного года Александр Маврокордато был назначен великим драгоманом. За три года до этого он женился на девушке из фанариотов, Харис Хризоскулис, мать которой, Кассандра, была молдавской княжной.