Великая иллюзия
Шрифт:
Участок шел под уклон, ведь дом свой Регина Гришина построила на лесном холме. Следуя вдоль забора, они достигли сарая. Ядовитые брикеты забрал оттуда эксперт для биохимической экспертизы.
Но не сарай на этот раз интересовал Гектора. Он повел Катю за сарай, и они сразу почувствовали, как уклон участка стал круче. Дальше шли заросли кустов, не облагороженные замыслом садового дизайнера. Гектор направил на них фонарь. Сломанные ветки, словно через кусты кто-то пробирался. Они двинулись в самую чащу. Гектор шел впереди.
Уклон участка, ветки, сорванная листва и…
Катя в сумерках едва
У самого забора – легкая металлическая лестница.
– Забор здесь ниже почти на метр из-за холмистого рельефа. – Гектор одной рукой поднял лестницу. – Вот что мы упустили. Катя. Путь.
– Хотите сказать, что кто-то перелез через забор? Но лестница внутри, не снаружи.
Гектор приставил лестницу к забору, поднялся, светя фонарем.
– Что там? – Катю уже мучило любопытство. – Я тоже хочу посмотреть, Гек!
– Тогда поднимайтесь аккуратно, я вас страхую.
Он сунул фонарь за ремень черных брюк, схватился за край забора и подтянулся на руке, освобождая лестницу для Кати. Она начала карабкаться по ней.
– Спокойствие, только спокойствие. – Гектор вскинул свое тело вверх на одной руке, как акробат, – и вот он уже бесстрашно стоит на заборе, выпрямившись во весь свой рост. Он нагнулся и крепко взял Катю за плечи.
– Отпустите лестницу, я вас держу.
– Гек, вы с ума сошли! Мы упадем!
– Кто упадет? Я?
Катя опять глазом не успела моргнуть, он поднял ее легко, сам стоя на заборе, обнимая ее сначала за талию, а затем повернул – и вот он уже держит ее на руках. Катя судорожно вцепилась в него, обняла за шею и…
Он спрыгнул вместе с ней с этого чертова забора.
Секунду он держал ее в своих объятиях уже на земле, широко расставив ноги. Фонарь, засунутый за пояс, светил ему прямо в лицо. И Катя видела, как оно изменилось, как потемнели его серые глаза. Она была словно в железном кольце его рук. Их дыхание смешивалось – так близко они были сейчас. Она разомкнула руки, обнимавшие его за шею, а он сразу отпустил ее, поставив на землю.
И погасил фонарь.
Катя слышала, как он выдохнул.
– Для нас с вами нет препятствий. – Его изменчивый голос охрип.
Он снова включил фонарь. Пятно света заскользило по примятой траве. До них тут кто-то уже явно побывал, как и у забора, где валялась лестница. В зарослях орешника, облепивших забор с внешней стороны, был словно проложен туннель.
Они двинулись вперед. Кусты закончились небольшой поляной – дальше подмосковный лес, спускающийся к реке Липке.
На поляне валялся мусор. Они подошли, Гектор посветил фонарем.
Кукла-статуэтка из раскрашенной глины. Маленькая одалиска в шальварах и лифе с голым животом, изогнувшаяся в восточном танце.
Головка статуэтки была оторвана. Ее разбили ударом о ствол сгнившего дерева, валявшегося на поляне.
– Катя, у вас сохранился пакет от груши? – спросил Гектор. – Выверните его наизнанку. Сойдет как упаковка. Нам надо забрать одалиску и то, что от нее осталось.
На участок они не вернулись, добрались только до калитки. Гектор ее снова закрыл, даже ленту желтую полицейскую вернул на место.
– Гек, что все это означает? – По пути в Москву Катя жаждала объяснений. – Регина Гришина на момент смерти
– Да. – Гектор кивнул. – Я сразу для себя так решил, как только понял, что чашек и блюдец в доме осталось всего пять и ложек десертных тоже пять, а не шесть. Да и бокалов для вина… Перед нами, Катя, инсценировка дилетанта – талантливая, изощренная, весьма продуманная и тщательная на первый взгляд, однако испорченная промахом с лестницей. И одалиской, на которой убийца выместил то ли ненависть свою к покойной, то ли торжество от содеянного. Да, я теперь убежден, что на момент смерти Регина Гришина находилась в саду не одна. И это не самоубийство. Ее намеренно отравили. Причем убийца терпеливо и хладнокровно ждал ее конца, он не сразу покинул сад, перебравшись через забор. Он должен был быть уверен на сто процентов, что Регина Гришина мертва. Это некто из круга ее общения, кто-то ей знакомый, которого она сама пустила к себе на участок. С кем разделила свое последнее чаепитие. Посмотрим, что еще дадут экспертизы, а их теперь предстоит Блистанову и его криминалисту немало. Но уже сейчас я могу сказать – это дело очень, очень непростое. А убийца – человек жестокий, беспощадный, хотя и не профи, а дилетант.
Глава 10. Ночной чат
В Москве на темной, освещенной прожектором парковке у музыкальной школы они расстались. Катя села в свой «Смарт».
– До завтра, – произнес Гектор. Он стоял рядом с ее машиной – без пиджака, в одной рубашке, хотя к вечеру заметно похолодало и на пыльный асфальт капали крупные капли дождя.
В словах его присутствовали одновременно и утверждение и вопрос, словно он все еще не был до конца уверен, что и дальше они будут заниматься расследованием вместе.
– До завтра, Гек, столько всего нам с вами сделать предстоит, столько узнать. – Катя улыбнулась ему, и он, напряженный и сдержанный, сразу просветлел, смягчился.
– Вы отдыхайте, я заеду за вами в десять. К этому времени я уже буду располагать какой-то информацией насчет Регины Гришиной.
– Прямо ночью начнете информацию собирать? – Катя улыбалась ему.
– Два звонка, три мейла. – Он тоже улыбался. – Ну четыре мейла и три звонка. Чего-то да узнаю о ней. Когда доберемся до Полосатова, возможно, что-то прояснится и с судмедэкспертизой. Внушим Блистанову, что дело сложное и придется по нему не отказной сочинять, а вкалывать. Ну это я беру на себя. Принуждение – мать дисциплины.
– Хорошо. – Катя завела машину. – Тогда завтра в десять.
Она вырулила с парковки, Гектор открыл ей кованые ворота пультом. Смотрел на красные габаритные огоньки маленького «Смарта».
Потом сам сел за руль внедорожника и…
Откинувшись на подголовник, закрыл глаза, расстегнул рубашку и сильно сжал грудь слева: сердце билось так, что он боялся, как бы Катя не услышала его бешеный стук.
Перед его глазами возник образ горы Аннапурны – он представлял ее себе в моменты наивысшего волнения, возбуждения, смятения чувств… Аннапурна, какой он увидел ее в первое свое путешествие в Непал, на Гималаи и в Тибет – белоснежная, сказочная на фоне вечернего неба.