Великая Отечественная катастрофа-3
Шрифт:
5. Связь является важнейшим и незаменимым средством для организации боя и налаживания взаимодействия его участников. Как мы уже отмечали, все без исключения танки вермахта были оборудованы средствами радиосвязи. Дальность действия стандартных немецких танковых передатчиков составляла на ходу 2–3 километра в телефонном режиме и 3–4 километра в телеграфном. Эти дистанции определялись уверенным приемом сигнала с обеих сторон. Немцы умело пользовались связью и воевали коллективно. Как только один немецкий танк попадал в трудную ситуацию, ему на помощь немедленно приходили другие.
Уровень радиофикации предвоенных советских танков формально был неплохим, приемо-передающими радиостанциями была оснащена примерно треть из них. В вермахте, напомним, передатчики тогда имела ненамного большая часть танков — 45 %. Но вот остальные две трети танков Красной армии для связи могли полагаться только на сигнальные флажки
Качество передатчиков тоже было низким. Танки Т-34 тогда оснащались радиостанциями 71-ТК-З. Она имела неплохие паспортные данные: радиус действия достигал 18 километров при движении танка и 25 километров во время стоянки при заглушенном двигателе. Но реально на максимальной дальности обеспечивался только односторонний прием или работа телеграфным ключом. Надежная двусторонняя телефонная связь устанавливалась на расстоянии не более 4 километров. Сама радиостанция была сложна в производстве и в эксплуатации. Ее было трудно настроить из-за плохой избирательности, особенно на большой дистанции и в движении. Волна, что называется, «плыла» и требовала частой подстройки. При включении корреспондентом блока усиления мощности на своей рации при связи на расстоянии менее 2 километров он начинал глушить передатчик. Отчет о сравнительных испытаниях советской и немецкой танковых радиостанций в СССР осенью 1940 года заключался однозначным выводом:
«По всем основным характеристикам радиостанция немецкого танка превосходит таковую, установленную на отечественном танке. Считаю целесообразным проведение разработки танковой радиостанции нового типа на основе имеющихся немецких образцов».
Перед войной у немцев закупили три танковые радиостанции с полным комплектом конструкторско-технологической документации. Работа по проектированию их советского аналога была начата, но закончить ее до начала войны так и не успели. Танкисты на радиофицированных танках зачастую не имели элементарных навыков командных действий и предпочитали действовать самостоятельно и не запрашивать помощь товарищей, даже когда это было оправдано, уменьшая свои шансы на успех в бою. А что говорить о танках без связи… Представьте себе обязанности, которые должен был выполнять в бою командир Т-34, который, напоминаем, служил и наводчиком орудия. Ему приходилось одновременно управлять действиями экипажа своего танка, наблюдать за полем боя, своевременно выявлять на нем цели и угрозы, определять дальность до них, вести по ним огонь из пушки и спаренного пулемета, следить за действиями танков своего взвода, особенно за танком командира взвода, и выполнять его команды, подаваемые сигнальными флажками и ракетами. Понятно, что все это делать в пылу сражения одному человеку было физически невозможно. В результате танки сбивались в кучу вместо того, чтобы атаковать в развернутой боевой линии с соответствующими интервалами, и представляли собой отличную мишень для немецких противотанкистов. Они даже не имели возможности своевременно предупредить друг друга о замеченной опасности. Вместо коллективных действий в бою советские танки оказывались предоставленными сами себе и сражались в одиночку.
6. Обзор на немецких танках был на высоком уровне, прежде всего благодаря наличию командирской башенки с круговым полем зрения и общеизвестному качеству немецких оптических приборов. Командир немецкого танка не только имел возможность наблюдать окружающую местность благодаря тому, что был освобожден от всех обязанностей, кроме командных — он еще имел для этого отличное оборудование. Немецкие танки оснащались телескопическими шарнирными прицелами, окуляр которых оставался стационарным относительно наводчика при перемещении ствола пушки. Это делало пользование ими значительно удобнее. В то же время советские танки были не только «глухими», но и «слепыми». Особенно это касалось Т-34. Первоначально в крышке башенного люка этого танка планировали установить перископ кругового обзора конструкции С. Порфирьева, но в 1939 году того арестовали по подозрению в шпионаже. Вместо его перископа Т-34 получил новый смотровой прибор кругового обзора, установленный в большом люке башни. Но место для него было выбрано еще тогда, когда башню разрабатывали под 45-мм пушку. После установки в нее 76-мм орудия со значительно большей казенной частью пользоваться прибором стало крайне неудобно, и в начале весны 1941 года его убрали. Командир танка для наблюдения в бою использовал перископический прицел, но у него было маленькое поле зрения и недостаточная скорость сканирования. Кроме этого, у командира был стационарный смотровой прибор с небольшим обзором влево. Остальные члены экипажа «тридцатьчетверки» имели очень ограниченные секторы видимости только в одном направлении: механик-водитель и стрелок-радист — вперед, а заряжающий — вправо. Однако пользоваться бортовыми смотровыми приборами и командиру, и заряжающему было затруднительно из-за того же орудия. Весной 1941 года в башню Т-34 начали устанавливать танковую командирскую панораму ПТК для заряжающего, но близость к откатным частям пушки делала ее использование в бою небезопасным.
Широко известен случай, когда в самом начале войны немецкая 37-мм противотанковая пушка с короткой дистанции всадила в Т-34 более 20 снарядов, но его броню все же не пробила. Этот факт свидетельствует как о надежности броневой защиты «тридцатьчетверки», так и о совершенно неудовлетворительном обзоре из этого танка, экипаж которого, несмотря на все старания, все же не сумел обнаружить и уничтожить своего назойливого противника.
7. Удобство для экипажа необходимо для создания ему благоприятных условий в походе и в бою. Они позволяют ему лучше сохранять свои силы до вступления в сражение и потому вести его более эффективно. К удобствам танка относятся прежде всего достаточно просторные боевое отделение и отделение управления, снабженные действенной вентиляцией, небольшие усилия на рычагах, рукоятках и педалях управления, соблюдение правил эргономики при проектировании рабочих мест членов экипажа и хорошая подвеска, предотвращающая передачу резких ударов и толчков от неровностей местности на корпус танка и быстро гасящая его колебания.
Объем боевого отделения в значительной степени определяется размером погона башни. На немецком танке Pz.III его диаметр был 1520 мм, а на Pz.IV — 1680 мм. На Т-34 он составлял 1420 мм, а на КВ-1 и КВ-2 — 1560 мм. Если учесть, что на Pz.III тогда стояли только 37-мм или 50-мм пушки, на Pz.IV — 75-мм, но с короткими боеприпасами, на Т-34 и КВ-1 — 76-мм, а на КВ-2 — 152-мм, то становится ясно, почему в немецких башнях экипажу было куда просторнее, чем в советских. Для того, чтобы разместить тяжелое и крупногабаритное орудие в башне КВ-2 с явно недостаточным для него размером в свету, его пришлось поднять высоко над погоном, соорудив для этого танка громоздкую неуклюжую башню массой в целых 12 т. Для сравнения — башня КВ-1 весила менее 7 т.
Одним из следствий хороших условий обитаемости была высокая боевая скорострельность танков вермахта. Ее неоднократно определяли специалисты НИБТ полигона в Кубинке. Для оценки боевой скорострельности танков там была построена специальная трасса, по которой совершались несколько заездов разными экипажами, а их результаты потом усреднялись. На испытаниях в 1941–1942 годах Pz.III показал боевую скорострельность 5–9 выстрелов в минуту, Т-34 с неподготовленным экипажем — 1–3 выстрелов в минуту, Т-34 с подготовленным экипажем — 3–5 выстрелов в минуту, КВ-1 — 4–6 выстрелов в минуту, КВ-2 — 1 выстрел в 3,5 минуты. Тут необходимо пояснить, что мощную 152-мм пушку КВ-2 было невозможно зарядить на ходу, для этого требовалась полная остановка танка и выведение орудия на угол заряжания. Но очень показательно, что КВ-1 с более просторным боевым отделением, чем у Т-34, превзошел его в скорострельности при аналогичном вооружении.
Еще одним фактором, ухудшающим боевую скорострельность «тридцатьчетверки», явилось размещение львиной доли ее боекомплекта на полу боевого отделения. Заряжающему приходилось нагибаться за каждым снарядом и перемещать его на относительно большое расстояние до казенника пушки. В то же время днище танка — наиболее безопасное место с точки зрения вероятности попадания туда вражеских снарядов. Это лишний раз иллюстрирует, что каждое техническое решение имеет как положительные, так и отрицательные стороны.
Насколько эргономика влияет на боевые качества танков, показывает один простой пример. В 1942 году в Т-34 ввели новую боеукладку, для которой изменили конструкцию снарядных ящиков. Более рациональное размещение боекомплекта и новые удачные замки к ящикам позволили подготовленным экипажам производить до 6 и более выстрелов в минуту. Таким образом, при том же объеме боевого отделения только усовершенствование боеукладки позволило в полтора раза увеличить боевую скорострельность танка.
Высокой скорострельности немецких танков содействовало наличие вращающегося полика башни, на котором стоял заряжающий. Благодаря полику он оставался неподвижным относительно пушки при разворотах башни. В советских танках их тогда не было, и заряжающему постоянно приходилось быть начеку, чтобы не оказаться прижатым казенником пушки при повороте башни или не попасть под удар откатных частей после выстрела. Это отнюдь не способствовало повышению практической скорострельности танка.