Великая Пустошь

Неверов Александр Сергеевич

Иногда попадались целые поля с песком, так что идти было довольно трудно.

День назад случился рыжий пылевой туман из-за которого стало трудно дышать. Елизар объяснил, что это явление местные называют - пыляк.

– В обычном тумане, - говорил старик.
– Ничего не видать из-за испарённой воды. А в пыляке ничего не видать из-за мелкой пыли. В Пустоши пыляки - не редкость. И это дело очень вредное. Если дышать во всю грудь во время пыляка, то лёгкие забиваются пылью. Люди от этой дряни быстро

стареют, начинают кашлять кровью и подыхают.

– Как же народ-то живет в Пустоши при таких делах?
– удивился очкастый Вилен.

– Так и живут, - усмехнулся старик.
– Выживают. А чтобы пыляк не сильно вредил, есть способы поберечься...

Старик раздал всем повязки. Под руководством Елизара, парни смочили их водой, парни завязали себе нижнюю часть лица. Только так местные и спасаются, объяснил старик. Хотя в этом, пылевом тумане и было видно солнце, но идти стало труднее и Колыныч часто поглядывал на свой компас, чтобы дежать направление на запад...

Единственное, что отвлекало путников от трудного пути и сильно убивало время, так это интересные разговоры, которые вели Коляныч с Жерехом, рассказывая интересные случаи из своей рабской жизни. Агей только сейчас узнал, что настоящее имя Коляныча - Николай, а кличку ему дали уже в рабстве, ибо среди рабов уже было много Николаев, Ников, Колянов и Кольков, поэтому когда его кто-то назвал Колянычем, эта кличка прилепилась к нему и стали его звать исключительно так. И сам он, по его словам, привык к этой кличке, что уже считал, что его так и в детстве звали.

Также все узнали, что настоящее имя Жереха, Константин, а кличку ему дал кто-то из пиратов, но почему его назвали этой рыбой, бывший раб даже не догадывался. Однако парень, как и Коляныч знал огромное количество анекдотов и интересных историй, что хорошо помогало убивать время во время унылого и нелёгкого пути.

Идти по бездорожью было нелегко, но Агей уже, можно сказать, привык нести тяжёлые носилки, а вот что будет дальше, он даже и не задумывался, предоставив думать о будущем более сведущим товарищам...

Закончив дело и застегнув ширинку, Агей хотел уже уходить, как услышал рядом шаги. Подошёл Коляныч, встал неподалеку, тоже лицом на восток, и тоже стал справлять малую нужду.

– Как себя чувствуешь?
– спросил он у парня.

– Да, как?
– пожал плечами Агей.
– Как все. А ты?

– Если честно, то хреново.

– Это как?
– немного удивился Агей.

Коляныч застегнул ширинку и подошёл к парню. Оглянувшись, нет ли кого рядом, бывший раб посмотрел на товарища и спросил:

– А вообще, ты как считаешь, правильно мы идём?

Парень усмехнулся:

– Коляныч, ты нас ведешь, и я тебе доверяю. Да и все тебе доверяют.

Тот досадливо сплюнул:

– Отрадно слышать, что вы мне доверяете. Вот только я сам себе уже ни хрена не доверяю!

– В смысле?

– В смысле, совсем!
– бывший раб досадливо поморщился.
– У меня, Агей, голова в жизни ни разу

не болела, а вот эти дни, просто раскалывается! И всё это от мыслей: правильно ли мы сделали, что полезли сюда?

– А разве был выбор?

– Был! Можно было идти на север, вдоль канала и не заходя в Пустошь. Знаешь, мне сегодня ночью этот канал снился. Вернее, не канал, а бортик его бетонный. Я его руками трогал и смотрел, как он вдаль уходит, а потом заметил, что канала рядом нет - один бортик, словно дорога. Вот такой вот сон!

Не зная, что сказать, Агей молчал, а товарищ сказал:

– Сейчас вот не знаю, что и думать. Этот бортик у меня из головы не идёт. Ты сам видишь, как мы тут чапаем. Еле плетёмся! То кусты, то песок. А по этому бортику мы бы с максимальной скоростью шли бы. Он, ведь, как дорога! В тех краях, где я родился, была поговорка - "если спешишь, спеши по дороге". До меня только сейчас весь её смысл дошёл! Мы бы просто летели по этому бордюрчику! Километров пять за час только так делали бы. Ведь это не песок, как здесь, а просто идеальная дорога. По моим прикидкам, мы сейчас, от силы, километров тридцать за день делаем. Ну, может, больше чуть. А вот по той дорожке мы километров пятьдесят в день пробегали бы, как минимум! За эти дни уже вполне бы километров двести, а то и больше, отмахали бы!

– Ну, это да, - пробормотал Агей.
– А как же охотники?

– Вот! Охотники тоже по этой дорожке за нами бежали бы. И куда быстрее, чем мы. И впереди - неизвестно что! Кто знает, где там уже северные обитаемые места начинаются, и что там за люди, и что за порядки? Может, они там и слышали про объявление Рамоса. Ну и вообще, не ясно, на сколько километров этот канал тянется? Может, он там, уже через десять километров закончился бы.

– Тогда нечего и говорить, - сказал Агей.
– Значит, мы правильно сделали, что сюда пошли.

– А куда сюда-то?

– Ну, как, куда? В Пустошь... Елизар ведь сказал, что здесь тоже люди живут.

– Вот где они, эти люди? Где-то здесь этот посёлок, Хибар, куда нас Елизар ведёт, но вот где он и как нас там встретят?

– Кто знает?
– опять пожал плечами Агей.
– Но я думаю, что тут кто угодно будет лучше, чем охотники Рамоса.

– Надеюсь, - Коляныч почему-то улыбнулся, глядя на парня, и, ободряюще похлопал его по плечу.

Вместе они вернулись к остальным, где прилегли на землю.

– Я вот, что думаю, Коляныч, - подал голос старик.
– Трудновато мы сейчас шли, я вижу выдохлись все, и...

– А ты, дед, что, выдохся?
– перебил Добер.

– А чего мне выдыхаться? Я почти налегке иду. Я о вас думаю, и предлагаю - давайте немного подольше отдохнём здесь, дабы силы вернуть.

– Да я не против, - отвечал бывший раб, лежа на земле и глядя в чистое, предвечернее небо.

Агей решил даже немного подремать, восстанавливая силы. Также его радовала мысль, что когда надо будет отправиться в путь, нести носилки подошла очередь Вилена, а ему придётся идти почти налегке.