Великая река (сборник)
Шрифт:
…Его долго обучали языку тольтеков — так повелел Топильцин, Пернатый змей. Асмунд понимал, что вождь возлагает на него большие надежды. Что же, он не ошибся. В военном искусстве ярл не знал себе равных. Лишь презренный Эстольд не ценил этого. Но Асмунд еще посчитается с ним — в Валгалле… А пока ярл уяснил твердо: чтобы вернуться в родной фьорд, нужно завоевать доверие Топильцина.
Шло время, и Асмунд все отчетливее понимал, куда забросил его Фатум. Этот народ, тольтеки, был замкнут в самом себе. О землях по ту сторону Океана никто здесь ничего не знал. Жрецы просто не слушали Асмунда. Нет на земле других людей, кроме тех, что живут на огромной Месете. Мир, твердили они, создан богами в начале начал — наивысшим из богов Солнцем. То было время, называемое «солнцем вод». В мире
— Ныне длится четвертое время — «солнце огня», — монотонно бормотал жрец. На его бесстрастном лице светилась вера. — Да, Солнце Огня! Оно завершится через тысячу лет от сегодняшнего дня.
— А что будет потом? — в голосе ярла звучала скрытая насмешка. Он мог бы рассказать жрецу о Валгалле, о страшном часе Рагнаради, о песнях скальдов. Но поймет ли его тольтек?
Жрец приоткрыл глаза, враждебно глянул на Асмунда. Ничтожный, еще смеет улыбаться. Если бы не воля Топильцина… Всадить бы нож в грудь чужака, вырвать сердце и подарить его Тескатлипоке. Но Пернатый змей, посланец богов, покровительствует чужаку. И тот может улыбаться.
— Через тысячу лет великий огонь сожжет всех людей, — процедил жрец и снова закрыл глаза. — Так будет! Трижды погибали люди, их было слишком много. Погибнут и в четвертый.
Асмунд подавил зевок. Эти тольтеки, не знающие железа, домашнего скота, не знающие даже, что такое колесо, не открыли ему ничего нового. Их мир был так же стар, как земля и небо, океан и фьорды. Всюду одно и то же. Побеждает лишь сильный, в это Асмунд верил.
А жрец монотонно твердил:
— Смерть держит каждого в невидимых объятиях. Легкое сжатие — и тебя нет. Не нужно бояться смерти — ее никто не боится.
«Вот с этим я согласен», — подумал ярл. Он видел, как бесстрастно ложились на жертвенный камень пленники тольтеков. Здесь все привыкли к виду смерти, к священному насилию над жертвой. Так хотят боги тольтеков, и так будет делать он, Асмунд. Он будет, как все. Чтобы победить.
«…Угождай великим богам. Корми богов. Они требуют сердца людей. Несчастье и смерть повсюду, они — как змеи, притаившиеся в траве», — вспоминал Асмунд слова жреца, разглядывая храмовые украшения. Скульптура повсюду изображала змею — символ неумолимой и беспощадной силы. Чудовищные статуи выставляли напоказ черты, полные значения. Мать богов — Коатликуэ стояла на толстых ногах с когтями вместо пальцев и раскрывала перед сморщенной грудью безобразные лапы. На зобастой шее не голова, а курносый череп, потому что она была также и богиней земли, то есть Смертью. В глубине храма Асмунд видел еще одну скульптуру. Мертвая женщина, ее изваяли стоя, с закрытыми глазами на отекшем лице, с обвисшей нижней губой. «Койолшауки», — с трудом припомнил ярл. А сам бог войны обладал двумя лицами, в них смешались черты ягуара и человека. Все — преувеличенное, и во всем — особенный смысл, призванный вызвать страх.
Асмунд не боялся чужих богов. Разве сравнить их с богами викингов, с валькириями и героями Валгаллы? Не удивишь его и видом жертв, у которых вырвано сердце. В набегах на Остров саксов он встречал нечто похожее… Он был тогда еще юношей. Отряд викингов углубился в дремучие кельтские леса. Перед мысленным взором ярла встала мглистая лунная ночь, холмы, у подножия которых собрались толпы кельтов. Слышался тихий говор, лязг оружия. Потом наступила тишина. В ущелье прорвался первый луч солнца… Женщины с длинными косами, в ослепительно белых одеждах золотыми серпами распарывали грудь пленным. Вырвав живое сердце, они показывали его восходящему солнцу. Потом сжигали в огне, пылающем на высоком жертвеннике из четырех каменных плит, поставленных торчком. Сердце юного Асмунда дрогнуло, когда он увидел этих женщин, — они были прекрасны и зловещи.
Топильцин сидел на возвышении, покрытом шкурой ягуара. Его сак бук, белый плащ, свободными складками спадал на пол.
— Теперь ты знаешь язык тольтеков. И будешь служить мне. Забудь о своем прошлом, как забыл его я… — Топильцин умолк, и его жестокое лицо постепенно приобрело выражение угрюмой задумчивости.
Разве мог он сам забыть прошлое?… Перед глазами Кецалькоатля встал шумный город Солнца — Тула-Толлан. Долгие годы был он там могущественным правителем, и его слово, слово посланца богов, было священным для всех тольтеков. Но высшая знать и жрецы, подстрекаемые сводными братьями по отцу, великому Мишкоатлю, сумели победить его в борьбе за власть… Топильцин вспоминал, как ему пришлось ночью покинуть Толлан. Днем и ночью шел отряд его телохранителей на юго-восток, к морю. Через горы и безводные пустыни, под палящим солнцем. И нельзя было остановиться: преследователи шли по пятам. О эта отчаянная битва при Синалоа!.. Лишь боги помогли ему вырваться из смертельного кольца. Да, сводные братья хотели видеть его на жертвенном камне. Не удалось… Сколько лет прошло с тех пор, как он здесь, в болотистых джунглях Ноновалько? Тогда он потерял все. Но не сдался. Вот его новый город, столица будущего царства, Тулапан-Чиконаутлан. У него много друзей в Толлане, многие из них последовали за ним в изгнание. И он, Пернатый змей, оправдает их надежды. Мир еще услышит его имя. Боги помогут осуществить великий замысел.
— Служи нашим богам… — словно очнувшись, медленно продолжал Топильцин. — Это говорю тебе я, Пернатый змей.
— Да, — пробормотал Асмунд, — я, потомок Вотана, буду служить тебе, вождь. Но я викинг, и моя рука скучает без оружия. Назови своих врагов!
Топильцин удовлетворенно наклонил голову, встал. Его плащ распахнулся.
— Ты верно понял мои мысли… Боги тольтеков учат: добро — это победа, это чужие сердца, вырванные из груди. Зло — это поражение и твое сердце на жертвеннике. — Резкие черты Топильцина исказились, в глазах вспыхнул огонь. — Я, Пернатый змей, только побеждаю!
— Я тоже, — сказал ярл. — Победа всегда приходит ко мне…
— Скоро я двину воинов на завоевание мира…
Топильцин зорко вглядывался в ярла.
— На рассвете ты поведешь отряд, — добавил он спустя некоторое время. — Надо испытать силу врага.
— Я готов, вождь. Но мне нужен мой меч.
…Топильцин допытывался, не богами ли послан к ним ярл. Но Асмунд качал головой и рассказывал о фьордах, штормовом море Севера, о жизни викингов, саксах, арабах, римлянах, византийцах. Топильцин лишь улыбался, воспринимая его слова как искусную выдумку. Ибо никто из тольтеков не видел никогда ничего подобного. А раз так, значит, этого не существовало.
— Бытие, — веско говорил он ярлу, — это хитрость богов, трудная загадка. Познать смысл жизни дается лишь избранным, и тольтеки во всем полагаются на знания богов. Они открыли тольтекам начало их бытия, которое в бесконечном удалении поколений. Предки наших предков шли сюда, в страну теплых вод и Солнца, тысячи лет. Шли сквозь горы снега и льда. Лютая стужа уносила детей и стариков, долгий ночной мрак сковывал сердца живых. Но великие боги зажигали в небе цветные огни — и мрак отступал. На пути к солнечному югу тольтеки победили множество врагов, и довольные боги, пресытившись сердцами жертв, наградили верных… Но боги ненасытны, они ждут новых побед и новых жертв.
Топильцин протянул руку на юго-восток:
— Там лежат царства. По богатству им нет равных.
Асмунд слушал. Перед его глазами вставали очертания могущественных и сказочно богатых государств, тучные поля маиса, белокаменные города с взметнувшимися к небу пирамидами, храмы и дворцы правителей.
— …Там сильные, мудрые жрецы, познавшие тайны земли и неба. Но я сломлю их могущество, а знания этих жрецов будут служить тольтекам. Пока у меня мало воинов. Но придет время, и я, великий Пернатый змей, крикну: «Горе вам, люди майя! Берегитесь, жрецы и правители белокаменных городов!.. Я несу конец вашему могуществу. Кто сможет остановить тучи моих воинов? Горе вам, майя!»