Великая русская революция: 1905-1922
Шрифт:
Над этим вопросом в журнале «Отечественная история» размышляет член–корреспондент РАН Ю. Поляков: «Мы видим, что столь мучительный вопрос — «Кто виноват в гражданской войне?» — остается без ответа. Если подойти формально, то в новом витке гражданского противоборства, начатого Октябрем, виноваты массы рабочих и солдат, совершившие революцию, виноваты большевики, ими руководившие, виноваты Советы, взявшие власть. Но мы знаем, что Октябрь стал логическим развитием событий и явлений лета и осени 1917 г., те, в свою очередь, упираются в Февраль, а обстоятельства, обусловившие Февральскую революцию, уходят своими корнями
Сам Ю. Поляков полагает, что отсчет событий Гражданской войны следует вести с Февраля 1917 года: «Прологом гражданской войны стала Февральско–мартовская революция 1917 г… Дело в том, что четко выявилась линия социального противостояния и было положено начало эскалации насилия». «В дни Февральской революции и в первые же недели после нее, несмотря на кратковременное опьянение победой, царила атмосфера ненависти и вражды в общественном сознании» [6] .
Эту атмосферу историк демонстрирует цитатами из В. В. Шульгина, который вспоминал, как в Таврический дворец, где собрались члены Государственной думы, вбежал перепуганный офицер — прерывающимся от волнения голосом он говорил: «Господа члены Думы, я прошу защиты!.. Я — начальник караула, охранявшего Государственную думу… Только что ворвались какие-то солдаты. Моего помощника тяжело ранили… Хотели убить меня… Я едва спасся… Помогите!» [7]
Шульгин вспоминал, как восставшие ворвались в Таврический дворец. Он писал, как «черно–серая гуща» — «солдаты, рабочие, интеллигенты — просто люди» затопили «вязким человеческим повидлом» зал за залом. Выплывали все новые и новые лица… «Но сколько их ни было, у всех было одно лицо: гнусно–животно–тупое или гнусно- дьявольски–злобное. Боже, как это было гадко!.. Так гадко, что, стиснув зубы, я чувствовал в себе одно тоскующее, бессильное и потому еще более злобное бешенство… Пулеметов — вот чего мне хотелось. Ибо я чувствовал, что только язык пулеметов доступен уличной толпе и что только он, свинец, может загнать в его берлогу вырвавшегося на свободу страшного зверя».
«Увы, — пишет Шульгин, — этот зверь был… его величество русский народ…» [8]
«Рядом с высказыванием В. В. Шульгина, — пишет Поляков, — я бы во всех учебниках по истории приводил слова А. Блока из знаменитой статьи «Интеллигенция и революция»..:
Почему дырявят древний собор?
Потому что сто лет здесь ожиревший
поп, икая, брал взятки и торговал водкой.
Почему гадят в любезных сердцу барских усадьбах?
— Потому, что там насиловали и пороли девок;
не у того барина, так у соседа.
Почему валят столетние парки?
— Потому что сто лет под их развесистыми
липами и кленами господа показывали свою власть…»
Действительно, две эти цитаты, приведенные вместе, лучше, чем что бы то ни было демонстрируют противостояние общественных групп, достигшее стадии полной несовместимости. Перед нами социальный антагонизм, переросший этап простого неприятия политической системы. Речь не идет уже о том, будет ли в стране монархия, или демократия, речь идет о том, кто получит в свои руки пулемет.
Это уже война — пока по большей части в головах, но уже и на улицах. Очень скоро она выплеснулась в масштабах страны.
Размышляя над вопросами хронологии Гражданской войны, Ю. Поляков предлагает свой взгляд на эту проблему. Первым актом противостояния он полагает
«Насильственное свержение самодержавия, когда возник открытый раскол общества, главным образом по социальному принципу, когда выковывалось первое звено в цепи насилия, выковывалось из материала, накопленного в старой России (февраль–март 1917 г.)».
Далее — «усиление социально–политического противостояния в обществе, неудача российской демократии в ее попытке установить гражданский мир, эскалация насилия (март–октябрь 1917 г.); насильственное свержение Временного правительства, установление советской власти, новый раскол общества, распространение вооруженной борьбы (октябрь 1917 — март 1918 г.); дальнейшая эскалация насилия, террор с обеих сторон, локальные военные действия, формирование белых и красных вооруженных сил (март–июнь 1918 г.); время ожесточенных сражений между массовыми регулярными войсками, в том числе иностранными, партизанской борьбы в тылах, милитаризации экономики — время войны в полном смысле этого слова (лето 1918 г. — конец 1920 г.); постепенное, после завершения крупномасштабных военных операций, затухание гражданской войны, ее локализация и полное окончание (1921-1922 гг.)» [9] .
Но будем объективны — это явно не последний вариант периодизации Гражданской войны в России. Ведь проблема не только в том, чтобы определить точную дату и время начала и окончания противостояния. Проблема в том, чтобы определить устраивающую всех дату — в условиях нашей идеологической неразберихи.
Примечания:
[1]Гражданская война и военная интервенция 1918-20 гг. // Большая советская энциклопедия (БСЭ) [электронный источник] — 1 оптический носитель (CDROM).
[2]Там же.
[3]Н. И. Бухарин «Теория пролетарской диктатуры». URL: обращения 07.02.12).
[4]А. Деникин «Очерки русской смуты» [Электронная копия] — 1 файл fb2.
[5]Ю. Поляков «Гражданская война в России: возникновение и эскалация» // «Отечественная история» №6, 1992 г. Стр. 37-38.
[6]Там же, стр. 34.
[7]Там же.
[8]Там же.
[9]Там же, стр. 41.
6. Расстановка сил: кто такие «белые», кто такие «красные»?
Наиболее устойчивым стереотипом в отношении Гражданской войны в России является противостояние «белых» и «красных» — войск, лидеров, идеи, политической платформы. Выше мы рассмотрели проблемы установления Советской власти на западных границах империи и в казачьих областях, из которых уже следует, что число противоборствующих сторон в ходе Гражданской войны было куда шире. В масштабах всей страны число действующих субъектов еще увеличится.