Великая северная экспедиция
Шрифт:
"Беспрестанно жалуясь на нерачительность сибирских начальств, - пишет Соколов, - Беринг особенно был огорчен Писаревым, человеком, по его словам, "беспокойным и несогласным", который "ни сам хочет, ниже нас в покое от хлопот жить оставляет", для переписки с которым надобно бы было содержать особых "двух или трех добрых подьячих", который "весьма обижает и ябедою своею многую неправду сплетает и упреждает нас протестами и нам напрасное беспокойство чинит", с которым "истинно давно я рад был, чтоб от него отделаться и жить в покое, дабы я только порученную мне экспедицию беспрепятственно исправлять мог".
Дело, наконец, дошло до того, что экспедиционное поселение Беринга, расположенное при устье реки, и острог Писарева, стоящий подле, но несколько выше, были похожи на два враждебные стана. Недовольные Писаревым нижние чины и ссыльные перебегали к Берингу - по живописному выражению Писарева - "как некогда бежали из России на Дон и в Запорожье", и были им принимаемы милостиво. Писарев, с своей стороны, насильственно захватывал людей Беринга и держал их под арестом; там и здесь беспрестанно писались доносы, производились следствия, а у Писарева - даже пытки. Случалось, что Беринг приходил со всею командою освобождать своих пленных и несколько раз грозился арестовать самого Писарева, не решаясь однако ж на такую отважную меру. "Что вы с ним, с старой канальей, много фигур строите?
– говорил ему предприимчивый Шпангберг.
– Ежели б мне приказано было, я бы его с четырьмя человеками взял и посадил".
– "Может быть, и не так легко его за караул взять, - отвечал ему приверженец Писарева капрал Плениснер.
– Ежели бы вы без резону приступать стали, то, может быть, и не без сопротивления было бы". Почти все офицеры были между собою в ссоре: "Чириков и Шпангберг, соперничествуя в доставке провизии, ожесточенно спорили о способах этой доставки и укоряли друг друга за некоторые упущения; Шпангберг и Вальтон с их совместного похода были в великой вражде, и оба жаловались на своих штурманов - Петрова и Казимерова, которые взаимно на них жаловались; Ваксель был поссорившись с шкипером Белым, Плаутинг - с Ендогуровым. Сцены происходили постыдные... "
А тем временем суда, предназначенные для похода в Америку, заканчивались постройкой. То были спущенные в июне трехмачтовые пакетботы "Св. Петр" и "Св. Павел" длиною по 80 футов. Они поднимали по 6000 пудов груза и имели по 14 орудий. Команду обоих кораблей составляли 166 человек. Сам Беринг отправлялся на "Св. Петре", он же был его командиром. С ним отправлялись: лейтенант Ваксель с малолетним сыном, штурман Эзельберг, подштурман Юшин и гардемарин Иоганн Синд. В числе матросов находился на корабле, уже знакомый нам по работе на Оби, разжалованный в матросы из лейтенантов Овцын.
Командование "Св. Павлом" Беринг поручил очень дельному и способному моряку лейтенанту Чирикову, которому дал в помощники лейтенантов Чихачева и Плаутинга, штурмана Елагина и гардемарина Юрлова. Американскую эскадру должны были сопровождать дубельшлюпка под командой корабельного мастера Хитрова и галиот, управляемый подштурманом Ртищевым. На шлюпке должен был разместиться научный персонал экспедиции: астроном Лакройер и прибывший из Петербурга натуралист Стеллер, а также их помощники - геодезист Красильников и студент Горланов, оставшиеся впоследствии на Камчатке. Провианту по тому времени было взято очень много, а именно на двадцать месяцев, запаевого же такелажа "за недостачею" было совсем мало, что впоследствии и сказалось самым чувствительным образом. (рис.6)
Пока шли сборы, наступил сентябрь. Разумеется, плыть в столь позднее уже время к берегам далекой Америки было невозможно, а потому первый этап путешествия должен был ограничиться в этом году Камчаткой, куда и отправились 8 сентября. Первая неудача ознаменовалась посадкой на мель при выходе из реки дубельшлюпки. При аварии оказалась подмоченной и испорченной часть предназначенного для экспедиции провианта. В половине сентября все суда собрались в Большерецке и немедля отправились, огибая мыс Лопатку, на восточную сторону Камчатки в Авачинскую губу. Но злополучной дубельшлюпке упорно не везло. Загруженная сверх меры, она по дороге вторично претерпевает "великие бедствия" и принуждена возвратиться в Большерецк, где и остается на зимовку; галиот также решено было оставить там до лета.
Эта досадная неприятность если и не осложнила дальнейшего хода экспедиции, то причинила "великие труды и убытки, особенно для камчадалов": все содержимое поместительных трюмов шлюпки, т.-е. всю провизию и снаряжение для экспедиции, им пришлось перевозить в зимнее время поперек Камчатки из Большерецка в Авачинскую губу на себе.
Ни дубельшлюпке, ни галиоту так и не пришлось сопровождать экспедицию в Америку. Они прибыли весною следующего года в Авачу, но так поздно, что уже не застали там эскадры, отплывшей в Америку. Стеллер находился теперь вместе с Берингом на "Св. Петре", Лакройер - на "Св. Павле", а Красильников возвратился на галиоте в Охотск "с богатым запасом собранных им сведений по всем предметам естествознания, истории, этнографии, географических, гидрографических и физических примечаний".
По прибытии в Авачинскую губу Беринг занялся подготовкой помещений для зимовки, расквартированием команды по местным острожкам, а также обследованием губы. Меткий глаз моряка сразу же оценил несравненные преимущества здешней бухты. Более превосходного убежища для судов, плавающих в северной части Тихого океана, вряд ли можно найти во всем этом крае, - так рассуждал Беринг. Предвидя в будущем развитие края, он заложил здесь городок, названный им по именам судов, на которых совершал теперь плавание, - Петропавловском, с гаванью того же наименования. Лакройер определил долготу Петропавловска, но из-за грубости и несовершенства тогдашних геодезических инструментов, а быть может и по неумению, ошибся почти на градус*.
Так возник город Петропавловск на Камчатке, этот важнейший центр местных промыслов и мореплавания в северотихоокеанских водах**.
Но вернемся к нашим путешественникам. Зимовка их протекала вполне благополучно. Расквартированный на довольствие по острожкам - к камчадалам экипаж сэкономил не одну сотню пудов провизии, заготовленной для экспедиции. С открытием навигации стали деятельно готовиться к плаванию. Беринг созвал вскоре при участии ученых большой совет, на котором прежде всего поставил вопрос: каким путем следовать кораблям к берегам Америки?
Мнения, как и следовало ожидать, разделились. Сам Беринг полагал, как и в прошлый свой поход, что ближайшее расстояние отсюда в Америку на северовосток лежит не выше широты 65°. Это правильное мнение начальника было поддержано большинством моряков. Стеллер утверждал, что Америка не может отстоять от Петропавловска дальше 50-70 миль, если плыть прямо на восток. Казалось бы, и быть по сему, т.-е. незамедлительно плыть на восток. Но тут выступил Лакройер и опять извлек на свет Жуана де-Гама, никому не ведомого мореплавателя, будто бы открывшего неизвестно когда, никем никогда не виданную Компанейскую землю. Выше мы уже видели, что плавание Шпангберга в Японию окончательно должно было разубедить всех в отсутствии в указанном месте Компанейской земли. Но Шпангбергу не верили, а Беринг, который хорошо ознакомился с плаванием своего коллеги и верил ему, не мог решать о выборе маршрута единолично. К тому же по инструкции он особенно должен был считаться с мнением и указаниями Лакройера, который не замедлил в подтверждение своих слов представить карту своего брата - знакомого уже нам Иосифа Делиля, пользовавшуюся большим авторитетом как в Парижской Академии, так и в Петербургской. Несуществующая земля была определенно обозначена на карте по параллели 45-47°. Впоследствии спутники Беринга всю неудачу экспедиции приписывали этой зловредной карте, вернее вынужденной необходимости их начальнику следовать по ней сначала в поисках Компанейской земли, на юг, а уже потом, когда никаких ее признаков обнаружено не было, на северовосток, по направлению к американским берегам.
Итак, 4 июня 1741 года, рано утром, с тихим южным ветром, моряки двинулись в путь не по прямому вернейшему направлению в Америку, правильно предложенному Берингом и большинством его спутников-моряков, а на поиски несуществующей земли, изобретенной фантазией кабинетного ученого. Особенно был недоволен и раздражен непроизводительной тратой времени, безумно жаждавший поскорее вступить на американский берег, Стеллер. Чириков шел впереди, так как качества его корабля были лучше.
Свежий ветер разлучил наших путников, 19 июня они потеряли друг друга и, как показало близкое будущее, - навсегда. Достигнув параллели 45°, проблуждав здесь некоторое время по разным направлениям и окончательно убедившись, по выражению Хитрова, что "неправость карты Делиль де-ла-Кройера довольно уже опорочена", взяли курс на северовосток.