Великая война на Кавказском фронте. 1914-1917 гг.
Шрифт:
В соответствии со своим решением и выяснившимися возможностями участия флота, командующий Кавказской армией генерал Юденич просил адмирала Эбергарда перебросить обе прибывающие в Новороссийск пластунские бригады с их артиллерией одновременно и прямо к фронту Приморского отряда, указав, что, по его предположениям, Приморской отряд в ближайшее время достигнет р. Карадере, где приостановится до прибытия к нему 1-й и 2-й Кубанских пластунских бригад.
Здесь, на высотах левого берега о. Карадере, по данным штаба Кавказской армии, имелись последние и наиболее сильные позиции перед Трапезундом, где могли бы попытаться задержать наше наступление турки, отступающие перед Приморским отрядом и последним методично преследуемые. Действительно, на всем протяжении от Ризе до Трапезунда, позиции левого берега р. Карадере являлись наисильнейшими. Самый Трапезунд не давал никаких выгод для непосредственной обороны его: ни сухопутной, ни морской обороны города не существовало; правда, с началом войны начаты были постройки нескольких береговых батарей для морской обороны города, но так как турки никак не
Напротив, высоты левого берега р. Карадере представляют отличную и сильную оборонительную позицию на подступах к Трапезунду, которую турки естественно не могли, при данных условиях, оставить, не попытавшись серьезно на ней отразить наше наступление.
Поэтому генерал Юденич предполагал по достижении р. Карадере, приостановить Приморский отряд до усиления его пластунскими бригадами, которые должен был перебросить флот, и уже тогда атаковать турок на этих позициях.
Адмирал Эбергард согласился с требованиями командующего Кавказской армией к флоту и сообщил, что всем флотом прикроет переброску войск.
Совещание закончилось установлением времени переброски 1-й и 2-й Кубанских пластунских бригад.
Между тем части Приморского отряда продолжали медленное, но непрерывное наступление, преследуя отступающих турок; части его, после трехдневного серьезного боя с 13-го по 15-е марта, в котором особенно понесли значительные потери 19-й Туркестанский стр. полк, атаковавший тактический ключ позиции (г. Сос-даг) и 1-й Кубанский пластунский батальон, ведший атаку на самый город Оф, при огневом содействии Батумского отряда судов [165] , сбросили противника с высоты в районе р. Балтазидараси и, преследуя, заняли г. Оф. Продолжая преследование, части Приморского отряда к 20-м числам марта вышли к правому берегу р. Карадере, на сильных позициях левого берега которой сосредоточились турки.
165
Линейный корабль «Св. Пантелеймон» и миноносцы.
В этот период, а именно 17-го марта было потоплено немецкой подводной лодкой наше госпитальное судно «Портюгаль», вопреки всяким правилам, установленным Женевской международной конвенцией о госпиталях и судах, находящихся под защитой Красного Креста.
Госпитальное судно «Портюгаль» было послано из Батума в Оф для принятия сосредоточенных там с позиций около 200 раненых.
«Портюгаль» был большой коммерческий пароход, принадлежавший известной пароходной компании «Месажери Маритим»; застигнутый войной в одном из русских портов Черного моря, был реквизирован для нужд войны с согласия французского правительства, обращен в госпитальное судно и придан к Батумскому отряду судов специально для перевозки с позиций в тыл раненых и больных. Он имел соответствующую окраску и положенные опознавательные знаки. Команда его была смешанная из французов и русских, медицинский и санитарный персонал — русский. Судно было признано плавучим госпиталем и немцами и болгарами и турками.
Около 8-ми часов утра 17-го марта, когда госпитальное судно «Портюгаль» подходило к месту назначения и было уже в виду г. Офа, оно было атаковано немецкой подводной лодкой, выпустившей по нему две мины, второй из которых госпитальное судно и было взорвано.
На место катастрофы бросился шедший из Офа навстречу миноносец «Сметливый», а вслед за ним туда же поспешили все находившиеся поблизости суда: тральщик, фелюги, боты и шлюпки. Соединенными усилиями их, удалось спасти 165 человек, но 113 человек погибло. В числе погибших были сестры милосердия, врачи, деятели Красного Креста и невооруженный экипаж судна [166] .
166
Интересно отметить, что с самого начала войны вплоть до взятия Трапезунда, т.е. в течение полутора лет не было ни одного случая потопления нашего транспорта, которые непрерывно курсировали вдоль побережья, доставляя все снабжение Приморскому отряду на позиции. Лишь два судна было потоплено немецкими лодками в этот период, и оба эти судна были госпитальные: в марте 1916 г. — «Портюгаль» и в апреле того же года «Вперед», заменившее первое. При последнем потоплении жертв было 7 человек.
По авторитетным данным начальника Батумского отряда судов капитана I ранга Римского-Корсакова, госпитальное судно «Портюгаль», идя в это свое последнее плавание, вело за собой на буксире два бота для перевозки раненых с берега на судно. На всем побережье не имелось оборудованных портов; суда останавливались на рейде, на довольно значительном расстоянии от берега; перевозка раненых с берега на судно с помощью совершенно не приспособленных для этого небольших шлюпок была чрезвычайно мучительна для раненых и слишком продолжительна. Поэтому, по сношении со штабом Командующего Черноморским флотом начальника Батумского отряда судов, госпитальному судну были приданы два бота, которые и вели на буксире. Останавливаюсь на этом лишь потому, что впоследствии немцы пытались объяснить этот случай потопления госпитального судна тем обстоятельством, что «Портюгаль» якобы перевозил на этих ботах орудия.
Один из очевидцев потопления госпитального судна «Портюгаль» Д.И. Сверчков, в номере 2159 от 1 мая 1931 г. газеты «Возрождение», дает следующее картинное изображение этого потопления, которое не могу не удержаться, чтобы не привести здесь: «Утро 17-го марта было солнечное, ясное. Гладкая поверхность моря переливалась голубыми отливами. Прибой тихо шевелил прибрежную гальку. Легкий бриз шелестел в листьях лимонных рощ и отцветших, но все еще душистых магнолий…
Было около 7 часов утра, когда на горизонте показался дымящий «Портюгаль». Контуры парохода становились все яснее и яснее. Он держал курс прямо на Оф, где у берега стояла на якоре бригада наших небольших миноносцев.
Он уже шел в расстоянии морской полумили от берега, когда мористее его из морской глубины появилась подводная лодка.
Вслед за этим за кормой парохода образовалась характерная борозда от быстро несущейся уайтхедовской мины…
Вторая мина, хладнокровно пущенная опытной рукой немецкого минера, попала в самую середину парохода, в отделение машин…
Все то, что произошло потом, было так стремительно быстро, что зрительные нервы не успевали передавать свои впечатления мозгу, и я, даже впоследствии, уже никогда не мог себе ясно представить дальше той чудовищно-страшной картины, которая развернулась перед глазами у офских берегов…
Опрокинутые трубы, пароходные винты над водой, коричневое днище и красный борт, вертикально падающие мачты с большими красными крестами, прозрачные облака белого пара и черный угольный дым, высоко поднятая корма и на мгновение показавшийся блестящий киль, — и все это меньше, чем в минуту, исчезло под водой…
Как будто никогда тут не было огромного океанского французского пакебота, переделанного в русский пароход для нужд войны.
Только расходились по зеркальной поверхности моря широкие водные круги и барахтались среди пароходных обломков не увлеченные в морскую пучину полуодетые люди».
В соответствии с распоряжением адмирала Эбергарда 19-го марта 1916 г. в Новороссийск прибыло 40 транспортов для перевозки 1-й и 2-й Кубанских пластунских бригад. Тогда же прибыли туда четыре миноносца 3-го дивизиона, а именно: «Лейтенант Шестаков», «Капитан-лейтенант Баранов», «Капитан-лейтенант Сакен» и «Лейтенант Задаренный».
22-го марта началась погрузка пластунов, причем она производилась постепенно, в соответствии с длиной причальной линии. В 4 часа пополудни 23-го марта, вскоре по окончании погрузки, из Новороссийска вышла транспортная флотилия под командой контр-адмирала Хоменко, в составе 38 транспортов с погруженными на них 1-й и 2-й Кубанскими пластунскими бригадами.
Вместе с пластунскими бригадами были перевезены: 1-й Кавказский отдельный горный арт. дивизион и рота 1-го Кавказского саперного батальона.
От самого Новороссийска до Ризе транспортную флотилию сопровождали четыре указанных выше миноносца 3-го дивизиона, составляя ближнее охранение. С ними шел и гидрокрейсер «Император Александр III», который служил маткой для 12 гидропланов.
Одновременно с выходом из Новороссийска транспортной флотилии вышли из Севастополя для обеспечения операции высадки главные силы Черноморского флота под командой адмирала Эбергарда в составе дредноутов «Императрица Мария» (флаг командующего Черноморским флотом) и «Императрица Екатерина», крейсерского отряда и миноносцев охраны. Идя наперерез, главные силы флота подошли к бывшей на ходу транспортной флотилии утром 24-го марта
Следуя с транспортной флотилией и держась в отдалении, флот образовал дальнее охранение.
В ночь на 25-е марта из Батума вышел командующий Кавказской армией генерал Юденич, в сопровождении генерала Томилова и полковников Масловского и Драценко, на посыльном судне «Великий Князь Александр Михайлович», предоставленном в его распоряжение командующим Черноморским флотом на время операции. На этом судне командующего Кавказской армией сопровождал контр-адмирал Каськов, назначенный командующим Черноморским флотом начальником высадки десанта.
Генерал Юденич, придя в Ризе на рассвете 25-го марта, решил встретить здесь транспортную флотилию, чтобы дальнейший путь, уже близкий к противнику, проделать вместе с перевозимыми войсками. У Ризе уже находился большой транспорт, на котором были погружены 120 ботов, предназначенных для выгрузки десанта с транспортов. Эти боты одновременно подымали 1200 лошадей. Контр-адмирал Хоменко около 15-го марта получил распоряжение адмирала Эбергарда, высадку произвести в Ризе и в соответствии с этим распоряжением заблаговременно выслал к Ризе транспорты с ботами и охранительными сетями, приказав заблаговременно спустить в воду боты. О перемене решения о пункте высадки командующему Кавказской армией генералу Юденичу не было известно. Поэтому контр-адмирал Каськов, как назначенный начальником высадки десанта, имея указания генерала Юденича о высадке у Сюрмене, приказал командиру транспорта ботов не выгружать, а быть готовым к дальнейшему движению.
Около 8 часов утра 25-го марта к Ризе стала подходить транспортная флотилия, сопровождаемая миноносцами ближнего охранения. Гидропланы с гидрокрейсера «Император Александр III» и с другого гидрокрейсера, прибывшего к Ризе от главных сил флота, непрерывно вели воздушное наблюдение всего района. Вдали, на горизонте, видны были дымки судов главных сил Черноморского флота.
Тотчас же по подходе к Ризе транспортной флотилии специальный транспорт протянул вдоль всей флотилии охранительную сеть против подводных лодок.