Великая война Сталина. Триумф Верховного Главнокомандующего
Шрифт:
Нельзя упускать из виду фактор малодушия – естественного человеческого желания остаться в живых. Оказавшись в окружении, многие рассчитывали на возможность пережить плен, как это было в годы Первой мировой войны. Они не подозревали, что условия содержания в гитлеровских концлагерях отличались от предыдущей войны.
При всем позоре и тяготах плен казался выходом. Характерно, что немцы в окружении дрались отчаянно. В противоположность наивным «русским» они являлись захватчиками и не рассчитывали на гуманность наших солдат. Поэтому гитлеровцы любыми путями стремились вырваться из окружения. В действительности
Была и другая составляющая деморализации армии. Сотни тысяч людей ударились в дезертирство: с 22 июня по 10 октября 1941 года органами НКВД было задержано 657 364 бежавших с фронта военнослужащих. В том числе 103 876 человек было задержано в период с 22 июня по 20 июля.
Многие из дезертиров и окруженцев остались на оккупированной территории. После освобождения этих районов в армию было призвано вторично 939 700 человек.
Все, вместе взятое, привело к тому, что армия лишилась более 6 миллионов единиц стрелкового оружия, 20 тыс. танков, 100 тыс. орудий и минометов, 10 тыс. самолетов. Для сравнения: потери немецкой авиации составили с 22 июня по 10 декабря 5180 самолетов.
Могли ли события обернуться иначе для Красной Армии? Или был ли осуществим блицкриг? Казалось бы, на эти вопросы не может быть бесспорных ответов.
Однако, как ни оценивать частные эпизоды этого грандиозного противостояния двух миров, неизбежен общий вывод: ни для Германии, ни для Советского Союза 1941 год ни при каких условиях не мог быть решающим как вариант выигрыша войны . Об этом свидетельствует весь ее дальнейший ход. Эта война не могла быть выиграна ценой «генеральных» сражений.
Покорившая всю Европу, германская военная машина была сильна, но ей противостояла не менее сильная Красная Армия. Сталин ожидал эту неизбежную войну в твердой уверенности, что, хорошо вооруженная и изготовившаяся, Красная Армия проявит твердость и устоит перед натиском агрессора. Эта убежденность основывалась на реальной мощи вооруженных сил, оснащенных современной и достаточной техникой, имевшимися боеприпасами, резервами других средств и запасов для ведения войны.
Но так не получилось. Да, Сталин испытал горечь поражений. И все же в силу объективных причин начало войны не могло быть иным, чем это произошло. Об этом свидетельствуют предшествовавшие события на Западе, где немецкие войска прошли не только школу европейской войны, но и обрели уверенность и крепость солдатского духа. Неоценимый опыт получили и германские военачальники.
Само изменение характера боевых сражений и военного искусства придало началу войны тот импульс, который и определил ее характер на первом этапе противоборства двух государств. Появление новых видов мобильного вооружения прорыва, в первую очередь танков и авиации, поломало тактику Первой мировой «окопной» войны. Прорыв «линии Маннергейма», обход укреплений французского Мажино доказали невозможность попыток противостоять удару нападавшей стороны. В условиях огромной протяженности советской территории такая форма защиты границ вообще не имела шансов на успех.
Стратегия блицкрига, разработанная немцами на опыте Европы,
Первоначальному успеху Вермахта на советской территории способствовало и то, что немцы почти в течение четырех лет – не на макетах и генеральских картах, а в реальных боевых условиях – «прокатали» в захваченных странах марши вторжения. Они до автоматизма отработали тактику управления динамичными войсками.
Перейдя 22 июня 1941 года советскую границу, германские моторизованные корпуса и армии, подобно зубьям вил, легко вонзавшихся в большой стог сена, нарушили целостность советской обороны. Отторгая огромные куски территории и инициируя обстановку окружения, они лишили части Красной Армии материальной и психологической способности к защите, не давая возможности к планомерному, организованному отступлению.
Так произошло повсеместно в Европе, это повторилось и в СССР. Не ввязываясь в бои с танковыми корпусами Красной Армии, немецкие фельдмаршалы покоряли пространство. Они продвигались вперед, обходя узлы укрепрайонов и сосредоточения армейских частей. При такой стратегии создать единый фронт устойчивой обороны было невозможно – рано или поздно он рвался в наиболее слабых местах. Немцы стремительно двигались по дорогам, сея панику и деморализуя противника. То была даже не военная, а психологическая победа.
Это была та же стратегия, которую в древности использовали татаро-монгольские завоеватели. И чтобы сорвать идею блицкрига, необходимо было привлечь внимание ударных немецких групп к крупным опорным пунктам, обойти которые уже было нельзя.
Такими островами обороны и стали Смоленск, Киев, Ленинград, Москва, а впоследствии Севастополь, Одесса, Сталинград и другие укрепрайоны. Уже с началом Смоленского сражения тактика блицкрига потеряла инерцию. Затем Сталин вынудил немцев брать Киев. Оставить без внимания этот укрепрайон, создававший стратегическую угрозу флангу армий группы «Центр», германские фельдмаршалы просто не могли.
Сталин, как полководец и государственный деятель, противопоставил немецкой военной мысли стратегию активной обороны. Прекрасно понимая, что эта война не может принести победу за счет отдельно выигранных сражений, он осмысленно рассчитывал остановить противника у больших узлов обороны, изматывая и обессиливая его ударные группировки.
Конечно, такая стратегия не была изобретением Сталина, но его настойчивость, требовательность по удерживанию таких узловых пунктов не только не были ошибкой, а являлись единственно правильной формой борьбы в этой войне. Напоровшись на твердость очагов сопротивления, зубья немецких стратегических «вил» блицкрига теряли прочность и постепенно стали обламываться. Принятый на них груз оказался неподъемным, а бесполезный черенок превратился в перекладину Нюрнбергской виселицы для организаторов агрессии.