Великая Война
Шрифт:
– Миша? Ах, контуженный, но хоть живой… – я взял своего потерянного товарища и начал тащить его в сторону, поглубже в коридор бастиона. – Прочь с дороги! Раненый!
В бастионах же и без того было людно, однако спорить со мной никто не стал. Сплочённость в армии среди солдат была на высоком уровне. Оно и понятно, вместе в штыковую шли, рыли траншеи, ели, а многие порой и умирали тоже вместе, от таких вот обстрелов. Поэтому и товарищей тащили до последнего, рискуя своей жизнью и порой её отдавая. Эта уверенность много стоит.
Тем временем бипланы уже пикировали
Быстро морской флот переключился на воздушную цель. Гремели вспышки, разрывалась броня и вот уже барьеры флагмана воздушных сил погасли, после чего начала плавиться толстая броня. Но бой продолжался и одним за другим гореть начинали уже линкоры. Во многом благодаря пилотам бипланов, которых было очень много. И даже будучи подбитыми, они не катапультировались, а шли на таран, метя в командные мостики грозных линкоров и крейсеров.
Бойня, мясорубка, ад на земле и воде. Пыла вся морская гладь, ведь магическое топливо было очень сложно потушить. Но битва только началась, и Российская Империя разыграла свой новый козырь. В бой вступил главнокомандующий первой армией, Павел Карлович фон Ренненкампф.
За считанные секунды погода сошла с ума, ветер сбивал с ног здоровых мужиков, волны начали бить о борта кораблей и меняли свою траекторию снаряды. Вражеские залпы уходили в сторону, а союзные выстрелы, наоборот, ускорялись. Смерчи появлялись одним за другим в Данцигской бухте. Одним за другим на дно шли корабли, но «Кайзер» и его экипаж не сдавались, продолжая отчаянную борьбу.
– Он слишком силён, – в ужасе произнесла Кристина, пока ветер срывал крыши с домов. – Но ты представь, что будет если мы его сожрём!
– СОЛДАТЫ!!! – внезапно сквозь хаос творящегося безумства прорвался голос Оболенского, усиленный магией. – ПРИГОТОВИТСЯ К АТАКЕ!!!
На некоторое время все в Пиллау впали в ступор. Снаружи сущий ад, в которой никто не хотел идти.
– Чего стоим?! Слышали приказ! ВПЕРЁД!!! – тут же закричал я, словив себя на мысли, что становлюсь похожим на Смоленко.
То же делали и другие командиры, своим примером воодушевляя сомневающихся и грозным видом заставляя выполнять приказ трусливых. Выжившие отправлялись прямо к траншеям, перед Кёнигсбергом. Туда же направляли и всё ещё прибывающие силы.
Немцы хотели устроить ловушку, но сами попались в капкан Ренненкампфа, который намеренно сконцентрировал свежее мясо в одном месте. Затем и вовсе главнокомандующий тайно покинул свою армию, после чего вместе с «Екатериной» решил ударить в самое неожиданное место. Вместе с этим встал и вопрос о местонахождении Самсонова, который теперь может быть где угодно, как и Гинденбург.
– Серёга?! – в траншее я вдруг увидел старого знакомого. – А ты разве не должен быть в госпитале?
Мой товарищ мало того что стоял вполне живой, так ещё в экзоскелет уже, пусть и максимально упрощённым. А ещё у него имелся очень странный прибор на животе.
– Подлатали, но желудок знатно покрошило… – мрачно заметил Сергей, постучав кулаком по латунному щитку на насосе. – Пойду первым. Наступление будет тяжёлым, у нас даже бронетехники в этот раз нет. Благо хоть воздушный флот с воздуха поддержит наше наступление.
– ПРЯМОЕ ПОПАДАНИЕ!!! ВЫ ВИДЕЛИ?! – закричал кто-то из солдат. – С «Екатерины» прямо в траншею немца прилетело!
– Это правда, это хорошо, – тут же оскалилась Кристина, почувствовавшая кровь врагов.
Багровый туман уже начал укутывать поле боя. Столько трупов и столько крови, разойтись здесь можно не на шутку.
Затем в траншею прыгнул уже и Оболенский, приземлившись недалеко от меня. Он окинул взглядом солдат, после чего сделал последнюю затяжку, выбросил окурок сигары, достал свисток и начал набирать воздух в грудь. Через пол минуты по полю боя пронёсся пронзительный свист, усиленный магией воздуха.
Все солдаты тут же начали взбираться по лестницам, чтобы помчаться в бой. Застрочили пулемёты, ещё интенсивней стали обстрелы артиллерии с обеих сторон. Пока Ренненкампф разбирался с морским флотом, пылающая в агонии «Екатерина» продолжала вести огонь по Кёнигсбергу. Повреждения становились всё ужаснее, полой с неба падали куски металла. Оставалось надеяться, что командование осознаёт все риски и последствиями потери флагмана воздушно-военного имперского флота.
И вперёд побежали солдаты, ревя во всю глотку, словно безумцы. Не отставал и я, пользуясь собственной мобильность. Благодаря экзоскелету мне удалось быстрее всех добраться к вражеским траншеям, после чего я метнул Кристину в одного из солдат.
Клинок пробил голову насквозь, после чего моё духовное оружие попытался взять другой немец, однако в то же мгновение как чужая рука схватила Кристину кровавый плющ пронзил конечность. За считанные мгновения были испиты оба солдата.
А я тем временем пробежал последние метры и на полной скорости протаранил бойца, размозжив тому черепушку. Затем протезом перехватил штык ещё одного бойца, и второй рукой размозжил ему лицо, вогнав носовую кость в мозг.
Закричали другие солдаты, но в то же мгновения я послал сигнал на протез и прогремел выстрел. В клочья оказалась разорвана плоть, ошмётки одежды с кровавой дымкой поднялись в воздух, после чего продолжилась зачистка траншее.
Кристина вернулась в руку, тут же начав поглощать кровь. Я бежал вперёд, резал и убивал, пока за мной продолжали тянуться багровые реки.
– С тобой точно не нужно делиться? – облизываясь, спросила Кристина, забирающая всю силу себе.
– Нет, на барьеры мне хватает энергии. Да и по нам пока что почти не стреляют.
– Это я и хотела услышать.
И в следующее мгновение меч в моей руке начал подвергаться метаморфозам. Клинок становился длиннее, лезвие искривилось, появились зубья. Каждый удар теперь наносил жуткие рваные раны, но и крови теперь проливалось куда больше.