Великие арабские завоевания
Шрифт:
Военные кампании Мухаммада в определенном отношении были началом мусульманских завоеваний. Его пример показал, что сила оружия — допустимый и важный путь защиты новой религии, а затем и ее распространения. Пример Пророка доказывал отсутствие пацифистской тенденции, столь заметной в раннем христианстве. Первые мусульмане хорошо запомнили историю его военных действий, и предполагалось, что описание его военных экспедиций, как тех, в которых он лично участвовал, так и тех, командование которыми он поручал другим, были основным материалом его первых биографий. Тем не менее дипломатия, безусловно, сыграла более важную роль, нежели военные действия, в распространении влияния Мухаммада на Аравийском полуострове. Не столько мечи, сколько сеть контактов, созданная его племенем, привела к тому, что люди до самого Йемена и Омана присягали ему на верность. Военная сила обеспечивала существование мусульманской общины — уммы, но, при жизни Пророка, не играла
Учение ислама породило также и понятие «джихад» [5] . Джихад, или священная война, — важная концепция ислама. И она же с самого начала вызвала продолжительные разногласия среди мусульман. Фундаментальные вопросы состояли в том, обязательно ли джихад должен сопровождаться физическим насилием, или он может проявляться просто в форме духовной борьбы, а также должен ли он ограничиваться обороной или законно использовать его для расширения границ ислама, и является ли он долгом каждого мусульманина, или делом добровольным, возможно, вознаграждаемым, как духовная заслуга.
5
Мнение о понятии «джихад» основано на работе Файрстоуна: Firestone R. Jihad: The Origin of Holy war in Islam.
Коран содержит много мест, наставляющих мусульман в способах обращения с иноверцами, причем в различных отрывках даются разные наставления. Есть группа аятов, рекомендующая разрешать споры миром и убеждать неверных в ошибочности их веры. Аят 16:125, например, гласит: «Зови к пути Господа с мудростью и хорошим увещанием и препирайся с ним тем, что лучше!» [6] Многие аяты наводят на мысль, что, по крайней мере, часть мусульман неохотно участвовала в военных экспедициях, и их упрекают за то, что они остаются дома и бездействуют, когда им следовало бы «сражаться на стезях Господа». Количество и настойчивость подобных призывов предполагают, что среди мусульман имелись группы «квиетистов», которые, по тем или иным причинам, не желали сражаться в агрессивных войнах за новую веру.
6
Здесь и далее Коран цитируется в переводе акад. И. Ю. Крачковского.
Многие отрывки напоминают, что отказавшиеся сражаться лишаются преходящих благ военной добычи, так же как и награды в будущей жизни. Аяты 4:72-74 поясняют им: «Среди вас есть такой, который обязательно отстает. И когда постигнет вас несчастие, он говорит: "Оказал мне Аллах милость, что я не был среди вас свидетелем". А если вас постигнет щедрость от Аллаха, то он обязательно скажет, как будто бы между вами и им не было любви: "О, если бы я был вместе с вами, чтобы мне получить великий успех!" Пусть же сражаются на пути Аллаха те, которые покупают за ближайшую жизнь будущую! И если кто сражается на пути Аллаха и будет убит или победит, Мы дадим ему великую награду».
Другие аяты подчеркивают лишь духовную награду. Аяты 9:38-39, например, гласят: «О вы, которые уверовали! Почему, когда говорят вам: "Выступайте по пути Аллаха", вы тяжело припадаете к земле? Разве вы довольны ближней жизнью больше последней? Ведь достояние ближней жизни в сравнении с будущей — ничтожно. Если вы не выступите, накажет вас Аллах мучительным наказанием и заменит вас другим народом. А вы ни в чем не причините Ему вреда: ведь Аллах мощен над всякой вещью!»
Здесь мы находим идею, выраженную во множестве повествований о завоевании: что награда в будущей жизни была, или, во всяком случае, должна была служить основным мотивом, побуждающим мусульманского воина сражаться.
Есть и отрывки, предполагающие более воинственное и насильственное обращение с немусульманами. Классическое выражение этого взгляда находим в аяте 9:5 Корана: «А когда кончатся месяцы запретные, то избивайте многобожников, где их найдете, захватывайте их, осаждайте, устраивайте засаду против них во всяком скрытом месте! Если они обратились и выполняли молитву и давали очищение, то освободите им дорогу: ведь Аллах—прощающий, милосердный!» Этот текст вполне можно рассматривать как основополагающий для мусульманских завоеваний, и его призыв эхом отзывается во многих сообщениях о сдаче городов и стран под власть мусульман. Его смысл отчасти умеряют другие аяты, такие как 9:29: «Сражайтесь с теми, кто не верует в Аллаха и в последний день, не запрещает того, что запретил Аллах и Его посланник, и не подчиняется религии истинной — из тех, которым ниспослано писание, пока они не дадут откупа своей рукой, будучи униженными». Этот стих и другие в том же роде ясно говорит, что народы Книги (то есть христиан и иудеев) следует щадить, при условии, что они платят дань и признают себя гражданами второго сорта.
Мусульманские комментаторы много потрудились для примирения этих противоречивых указаний. Верх одержало мнение, что суры, призывающие к неограниченной войне с неверными, были открыты позже тех, что призывают к умеренности, проповеди и богословским спорам. Согласно ученым богословам это означает, что позднейшие откровения отменяют или заменяют более ранние. Таким образом, воинственные призывы, особенно вышеприведенный аят 9:5, представляют собой окончательный взгляд мусульман на священную войну. Однако было бы ошибкой считать, что разногласия прекратились к началу эпохи завоеваний. Только через два столетия после смерти Пророка ученые, такие как Абдуллах ибн аль-Мубарак (?-797) начали формализовать понятие «джихад». Коран, безусловно, поддерживает представление, что мусульмане имеют право и должны воевать с неверными, но нигде в нем не говорится, что их следует ставить перед выбором: обращение или смерть. Им предоставляется выбор между обращением в мусульманство, подчинением и выплатой налогов или продолжением войны. Короче говоря, Коран призывает утверждать власть мусульман над неверными везде и всюду, но не оправдывает принудительного обращения в ислам. Из Корана явствует также, что для сражающегося важнее религиозная награда, райское блаженство, нежели материальный успех. Таким образом, Коран обеспечивает теологическое оправдание завоевательным войнам мусульман.
Запутанные указания Корана упростили до обычного права силы, оправдывающего захватнические войны. Когда бедуины обращались с сасанидским шахиншахом, один из них объяснил их действия так: «Когда Мухаммад создавал союз всех арабов, он приказал нам начать с соседних народов и призвать их к справедливости. Поэтому мы предлагаем тебе принять нашу веру. Эта вера одобряет все, что есть доброго, и отвергает всякое зло». Однако это предложение было из тех, от которых трудно отказаться:
Если ты откажешься, то должен заплатить джизью. Это плохо, но не так плохо, как другое: если ты откажешься платить, будет война. Если ты согласишься и примешь нашу веру, мы оставим тебя с Книгой Добра и научим тому, что в ней говорится. Если ты станешь править согласно ее правилам, мы оставим тебе твою страну и позволим вести ее дела, как тебе угодно. Если ты оградишь себя от нас выплатой дани, мы примем ее и гарантируем тебе безопасность. В ином случае мы будем сражаться с тобой [7] .
7
Al-Numan b. Mugarrin / Tkbari. Tk'rikh. I. Р. 2240.
Так толковали джихад в начале VIII века, а возможно, и до того.
Вместе с идеологией завоеваний мусульманская умма в последние годы жизни Пророка создала также элиту, способную возглавлять и направлять ее. Внутренний круг состоял из людей, поддерживавших Мухаммада еще в Мекке и присоединившихся к нему в хиджре в Медину в 622 году. Среди них были первые халифы: Абу Бакр (632-634), Умар (634-644) и Усман (644-656). Под управлением этих людей происходили первые завоевания. Арабские источники ярко обрисовывают их характеры. Абу Бакр был серьезный и учтивый старец, Умар был суровым, пуритански неуступчивым вождем, а Усман был богат и щедр, но имел губительную слабость назначать на высокие посты своих родичей. Никто из них лично не возглавлял войска мусульман, и, за исключением Умара, возможно, побывавшего в Иерусалиме, никто из них, видимо, не покидал Медины, политической столицы нового государства. Трудно сказать, насколько они в действительности контролировали далекие армии. Арабские источники неизменно изображают Умара, на чье правление пришлись важнейшие из первых завоеваний, реальным командующим. Мы находим многочисленные сообщения о том, как он писал военачальникам, распоряжаясь их действиями, как принимал в Медине трофеи и знатных пленников и вообще держал руку на пульсе событий. Современные историки склонны в этом сомневаться, подозревая, что эта картина идеализирует раннее исламское государство в целом и Умара в частности. В действительности командование на местах должно было обладать гораздо большей свободой действий, чем предполагают тексты.
Сообщение с удалившимися на огромные расстояния арабскими армиями вряд ли было столь быстрым и постоянным, как изображают источники, но центр явно обладал существенной властью. Халифы назначали и смещали военачальников, и в литературе неизвестны примеры, когда бы командующий отказался сдать власть или нарушил приказ. Это обстоятельство представляет яркий контраст Римской и Сасанидской империям, которые иногда оказывались обезоруженными вследствие мятежа военачальников и наместников против центральной власти. Мусульманские армии мало напоминали непокорную орду кочевников: в кампаниях преобладали сплоченные небольшие отряды под предводительством способных и решительных командиров.