Великие битвы великой страны
Шрифт:
Крикнул Суворов солдат, приказал унести героя. А Митьку подозвал к себе, отодрал за ухо и сказал:
– Беги вон, и чтобы духу твоего тут не было.
Медаль
Два дня и две ночи просидел Митька в санитарной палатке, у постели поручика Вяземского. На третий день поручик пришел в себя, признал Митьку.
А еще через день пожаловал в палатку Суворов.
Узнал Митька Суворова – спрятался. Поручик было привстал.
– Не сметь! Лежать! – крикнул Суворов. Подошел
– Так я, ваше сиятельство, отправил его в Рязанскую губернию, – отвечает Вяземский.
– Давно?
– Давно.
– Так, – говорит Суворов. – Дельно, хорошо, когда офицер исправен. Похвально. А то ведь вралей у нас – о-о – сколько развелось!
– Так точно, ваше сиятельство! – гаркнул поручик и думает: «Ну, пронесло!»
А Суворов вдруг как закричит:
– Солдат гренадерского Фанагорийского полка Дмитрий Мышкин, живо ко мне!
Притаился Митька. Не знает, что и делать. А Суворов снова подает команду.
Выбежал тогда Митька:
– Слушаю, ваше сиятельство! – и отдает честь.
Улыбнулся Суворов.
– Дельно, – говорит, – дельно! – Потом скомандовал «смирно» и произнес: – За подвиг, подражания достойный, за спасение жизни российского офицера, жалую тебя, солдат гренадерского Фанагорийского полка Дмитрий Мышкин, медалью!
Подошел Суворов к Митьке и приколол медаль.
Митька стоит, руки по швам, не знает, что и говорить.
А Суворов подсказывает:
– Говори: «Служу императрице и Отечеству».
– Служу императрице и Отечеству! – повторяет Митька.
– Дельно, – говорит Суворов, – дельно! Добрый из тебя солдат будет!
Потом повернулся Суворов к Вяземскому, сказал:
– Думал я тебя представить к высочайшей награде, а теперь вижу: зря думал. Негоже себя ведешь, поручик: приказа не выполняешь, командира обманываешь.
Покраснел поручик, молчит. И вдруг блеснули хитринкой глаза, и выпалил:
– Никак нет, ваше сиятельство!
– Что – никак?
– А как же я мог приказ выполнить, – говорит Вяземский, – коль дороги назад не было?
– Ай-яй! Не было? – переспросил Суворов. – Может, и вралей не было?
– Дорога солдату домой, – ответил Вяземский, – через Измаил ведет. Нет дороги российскому солдату домой иначе!
Посмотрел Суворов на поручика, крякнул, ничего не ответил. А через несколько дней пришел приказ простить Вяземскому дуэль с Дубасовым и отправить назад, в Питер. Видать, понравился ответ поручика Суворову.
Простились поручик и Митька с армией. И ехали они опять через всю Россию на перекладных от самого Черного до Балтийского моря. И снова менялись тройки, снова летели версты, снова проносились села и города.
Митька сидел гордый и медаль щупал. Солдат с войны ехал.
Прощай, Вяземский!
– Митька, друг ты мой, никогда тебя не забуду,
Появился вскоре у поручика новый товарищ – капитан Пикин. Взглянул Митька на капитана: глаза навыкате, нос клювом, губы поджаты, на всех смотрит косо и даже ходит не как все, а как-то боком, правое плечо вперед.
Соберутся, как бывало, у поручика приятели. Все смеются, кричат. А капитан сядет в стороне, молчит, не улыбнется. Начнут офицеры про политику спорить, про дела государства говорить, заведут речь о мужиках: мол, неспроста мужики волнуются, так и жди нового бунта. А капитан спорящих прервет, скажет: «Мало с них шкуру дерут! Мало помещики порют – вот и распустились мужики! Вон Митька твой – и не поймешь, где холоп, где барин».
Заговорят офицеры про войну, про Измаил, Суворова вспомнят. А капитан и здесь слово вставит: «Суворов выскочка, счастливый, в сорочке родился. Вот и везет».
«И чего это терпит его поручик?» – думает Митька. А терпел Вяземский капитана потому, что любил Пикин играть в карты. Уж никто не хочет, а капитан играет. На картах они и сдружились.
Как и раньше, собираются у поручика молодые офицеры, да только Митьке уже перестали казаться хорошими прежние вечера. Митька уже и на дудке играет не так охотно, и вино разносит с опаской. Боялся Митька Пикина: чуял, что беда от него пойдет.
Так оно и случилось.
Сели как-то офицеры играть в карты. Вошли в азарт. Играли до полуночи, и все проигрались. В выигрыше был лишь один капитан Пикин. Разошлись другие по домам, а капитана поручик не отпускает.
– Играй, – говорит, – еще.
– Как же с тобой играть, – отвечает капитан, – ты уже все проиграл!
А поручик:
– Нет, играй.
Отказывается Пикин.
– Играй, – настаивает поручик. – В долг, – говорит, – играть буду.
– Нет, – возражает Пикин, – в долг не играю, хватит.
Понял Митька, что дело плохим кончится, подошел к поручику, говорит:
– Барин, спать пора.
А поручик резко оттолкнул Митьку и опять к капитану:
– Ставлю мундир!
Ну, и снова проиграл Вяземский. Вошел поручик в еще больший азарт. Смотрит по сторонам, на что бы еще сыграть.
А Митька опять подходит, говорит:
– Барин, спать пора.
Посмотрел поручик на Митьку, блеснул в глазах огонек, и вдруг говорит капитану:
– Вот на Митьку ставлю.
Митьку словно огнем обожгло.
А капитан Пикин снова сдает карты и приговаривает:
– Что ж, Митьку так Митьку. Вот он у меня узнает, кто холоп и кто барин!
Сыграли, и снова проиграл поручик.
– Митька! – закричал Пикин. – Собирай свои вещи, да медаль смотри не забудь! Будешь у меня при медали сапоги чистить.
Митька не отозвался.
Встал капитан, вышел на кухню: смотрит, а Митьки не видно.
Вбежал Вяземский:
– Митька!
Никто не отзывается.
– Митька! – снова закричал поручик.