Великие битвы великой страны
Шрифт:
Немой
Долго торговался немец с Маврой Ермолаевной. Наконец выменял Митьку на два мешка овса и старую графскую перину. Перина и решила все дело. Уж больно хотелось барыне поспать на графском пуховике!
Привел немец Митьку в небольшую избу, сказал: «Здесь есть твой дом». Глянули на мальчика четыре женских глаза – два молодых, недобрых, два подслеповатых, старых, от которых повеяло домашним теплом.
Изба, куда привел управляющий Митьку, стояла тут же, на господском дворе. Жили в ней дворовая девка Палашка и тетка
Вначале Митька всего боялся, а больше всего девки Палашки. Уже в первый вечер, когда ложились спать, Палашка стала кричать:
– И кой черт этого кутенка сюда сунули!
Хорошо, заступилась тетка Агафья.
– Тише! – крикнула она. – Чай, не своей волей. – И погладила Митьку по голове. – Не боись, – приговаривала, – не боись, соколик!
А потом, когда Митька познакомился с дворовым мальчишкой Тимкой Глотовым, то узнал, что от девки Палашки никому прохода нет. «Она немцу про всех доносит», – говорил Тимка.
Тимка рассказал Митьке и про другие дела, про то, что немец горькую пить любит. А как напьется, всех бьет и по-черному ругается. Рассказал Тимка и про ночного сторожа, деда Ерошку. Митька еще в первую ночь слышал, как кто-то все около их окон в колотушку бил. Это и был дед Ерошка. «Он трус, – говорил Тимка. – Всю ночь крутится возле вашей избы – это чтоб Палашка знала, что он не спит».
Тимка был старше Митьки, и ростом выше, и в плечах шире. Ходил все эти дни Митька за Тимкой, как телок за маткой, и во всем слушался. А еще Тимка рассказал про господскую псарню и про немого, что за псами ходил. Тимка водил Митьку смотреть на немого.
Глянул Митька – и мороз по коже прошел. Зарос человек, как медведь, а ноздри – нет ноздрей, одни клочья болтаются.
– Что это? – спросил Митька.
– Разбойник, – ответил Тимка. – Вот ему ноздри и выдрали.
– Эй, немой! – крикнул Тимка и кинул в заросшего человека камнем.
Тот выбежал из псарни, неуклюже взмахнул руками, что-то замычал и бросился к ребятам. Тимка – раз! – и убежал. Митька не успел. Подскочил немой к нему, схватил за грудки, притянул к себе, к заросшему лицу с драными ноздрями.
– A-а! – закричал Митька.
А немой ничего не сделал; отпустил Митьку и ушел.
Всю ночь после этого немой мальчику снился. Вскрикивал во сне Митька. Просыпалась Палашка, тыкала его в бок.
– Цыц, поганец! – кричала. – Сила нечистая чтоб тебя забрала!
Артисты приехали
Хоть и пил немец, а хозяин был дельный. Вот и с оркестром. Менее чем через месяц собрал немец и оркестр, и певцов разыскал. В Чудово на базар ездил, в соседние поместья заглядывал, графские деревни исколесил – и набрал. А вскоре приехал из Новгорода оркестрант и стал вести занятия. И Митька ходил учиться.
К осени, как и обещал граф, прибыли в Барабиху артисты. Встречать прибывших высыпала вся дворня.
– Глядь, штаны-то какие, штаны! – кричал дед Ерошка и показывал на клетчатые, узкие, внизу со штрипками штаны высокого мужчины, ловко выпрыгнувшего из телеги.
– Юбка-то, юбка-то! И как в таких юбках ходят? – хохотала девка Палашка и тыкала пальцем в сторону молодой девушки.
Та смущенно улыбалась и прятала лицо в голубой шарфик.
Вместе со всеми встречать приехавших пришел и Митька. Стоял он рядом с Тимкой и, чтобы лучше разглядеть, по-гусиному вытягивал шею. И вдруг Митька увидел девочку. Была она совсем маленькая, зябко куталась в старенькое пальтишко, из-под которого выглядывала полосатая юбочка. На голове – Митька никак понять не мог – ни платок, ни шаль. Никогда Митька такого наряда не видывал. Девочка внимательно смотрела на встречающих и держалась за руку высокого, в штанах со штрипками.
Девочка Митьке понравилась. После этого Митька все ходил около барского флигелечка, где разместили артистов, – надеялся встретить. Да ему не везло. В первый день прогнала девка Палашка. На второй Митька чуть не попался на глаза самому немцу.
И все же Митька девочку подкараулил. Припрятался как-то в кустах, а когда та проходила, выскочил. Выскочил, да и сам испугался.
– Ты что? – спросила девочка.
А у Митьки язык словно дома остался.
– Ты что? – повторила девочка. – Как тебя звать?
– Митька я, Мышкин.
– А я Даша, – сказала девочка.
И Митьке от этого сразу стало как-то легко. Осмелел он и выпалил:
– А я тебя еще в первый день заприметил, ты в шали была!
– Да какая это шаль! – засмеялась Даша. – Это шляпка называется.
Митька смутился. Однако Даша улыбнулась. И мальчик опять ободрился.
– А хочешь, я тебе поместье покажу? – спросил он.
– Хочу, – ответила Даша.
Митька ходил, словно летал на крыльях. Сводил Дашу на конный двор, подвел к псарне, показал, где господские амбары, а потом повел в парк и всю дорогу про жизнь в имении рассказывал. И про деда Ерошку, и про Палашку, и про немца.
– А еще, – зашептал Митька, – у нас немой есть. Федька. Он разбойник. Ему ноздри выдрали.
Даша слушала внимательно, и Митьке было приятно.
– А этот высокий – он кто тебе, папаня? – спросил Митька, когда они возвращались домой.
– Нет, – ответила Даша. – Это Роланд.
– Кто? – переспросил Митька.
– Рыцарь Роланд, – повторила Даша. – Это роль у него такая.
– А мамка и папка у тебя тоже артисты? – спросил Митька.
– Да, – ответила Даша. – Только их продали князю Трегубову.
– Как – продали? – удивился Митька.
– Взяли да и продали, – ответила Даша. – Крепостные мы – вот и продали.
У Митьки от удивления даже рот приоткрылся.
– Как так: артисты – и крепостные? – усомнился он.
– Конечно, крепостные, – ответила Даша.
– Все крепостные? – переспросил Митька.
– Да.
– И тот, что штаны в клетку?
– Да.
А Митька все смотрел на Дашу и не верил: артисты – и вдруг крепостные!
Ушел