Великие Цезари
Шрифт:
Помимо того что для всех аристократов такой образ политической жизни был неприемлем, у каждого из заговорщиков были и личные обиды на ту или иную несправедливость, учиненную диктатором.
Давайте теперь познакомимся с теми, кто принял участие в заговоре. Светоний говорит о шестидесяти персонажах, некоторые источники говорят о восьмидесяти. Проверить это сейчас практически невозможно, поэтому остается только верить или не верить этим цифрам, но что доподлинно известно – убивали Цезаря двадцать четыре человека.
Кто они? Исследователям удалось выяснить имена двадцати из них. Давайте их назовем и узнаем личные мотивы каждого.
Прежде всего Брут и Кассий, главные организаторы. Марк Юний Брут был сыном Сервилии, любовницы Цезаря,
И еще одно обстоятельство говорит в пользу этой версии. Прощенный Цезарем помпеянец Кассий получил должность претора по делам иноземцев, а такой же помпеянец Брут стал городским претором, а эта должность была рангом повыше. Между ними по этому поводу разгорелась вражда. Глядя на это в свете мартовских ид, некоторые полагают, что эта склока по поводу того, кто из них более достоин более высокой должности, была розыгрышем, инсценировкой, дабы диктатор не подумал, что они в одной упряжке. Но это всего лишь предположение.
Поэтому, полагали древние историки, Цезарь и благоволил Бруту, потому что был ему отцом. Так это или не так, не знали даже его современники, во всяком случае, явных свидетельств «за» или «против» не находится, поэтому и нам незачем ломать голову над этим, хоть и весьма важным фактом. Можно просто допустить, что Цезарь был расположен к сыну некогда любимой женщины из личных симпатий. Все может быть.
Брут был в чем-то схож с Катоном. Ходил по Городу небрежно одетым и непричесанным и был так же жестко ориентирован на республиканские ценности. То, что ему приходилось служить Цезарю и жить с ним в одном – не республиканском – государстве, наполняло его неизбывной горечью протеста. Эти чувства подогревало в нем и то, что он был потомком высокочтимого знаменитого Брута, изгнавшего в пятьсот десятом году из Рима царя и установившего республику.
О том, как это случилось и какие к тому были поводы, мы сейчас и расскажем, ориентируясь на Тита Ливия. Возможно, это и легенда. И в ней, как и во всякой трагической истории, замешана женщина. Крылатая французская фраза «ищите женщину» здесь не окажется лишней.
Как-то во время осады города Ардеи знатные римляне за чашей вина заговорили о своих женах, и каждый расхваливал свою. Дальний родственник царя Люций Тарквиний Коллатин предложил всем вместе наведаться в Рим и посмотреть, чем же занимаются их жены, когда мужей нет дома. Так и поступили. Своих женщин, а среди них были и царские невестки, они застали пирующими с подругами. А когда они приехали в сабинский городок Коллацию, где находился дом Коллатина, застали его жену Лукрецию, как и подобает добропорядочной матроне, за пряжей шерсти в окружении служанок. Старший сын царя Секст Тарквиний глаз не мог оторвать от красавицы, и через неделю без ведома ее мужа вновь приехал в Коллацию. Лукреция его встретила как почетного гостя и, как в сказке, напоила, накормила и спать уложила. А он среди ночи явился к ней в спальню и, угрожая обнаженным мечом, изнасиловал ее. Когда он утром уехал, Лукреция послала гонцов за мужем и отцом, а когда они в сопровождении друзей приехали, все им рассказала и тут же ножом, спрятанным под платьем, нанесла себе смертельную рану в сердце.
Свидетелем этого был и Люций Юний Брут, племянник царя Тарквиния. Он вместе с друзьями и родственниками,
Марк Юний Брут, потомок учредителя республики, по матери принадлежал к роду Сервилия Агалы, известного тем, что убил богатого плебея Спурия Мелия за попытку восстановить монархию в четыреста тридцать девятом году.
И все же он вряд ли оказался бы в числе заговорщиков только по мотивам своих умонастроений и ревнивой обиды по отношению к любовнику своей матери, о чем тот не постеснялся признаться публично в «Анти-Катоне». А если до него доходили слухи, а это вполне можно предположить, о том, кто его настоящий отец, то наверняка испытывал и комплекс бастарда.
Главным зачинщиком и организатором всего этого дела был, вне всякого сомнения, Гай Кассий Лонгин. Он был талантливым военачальником, и известность к нему пришла после поражения армии Красса при Каррах. Кассий сумел выбраться живым из этой страшной мясорубки и возглавил оборону Сирии от парфянского нашествия, а затем нанес парфянам и серьезное поражение в битве под Антиохией в пятьдесят первом году. Подавил он и вспыхнувший в Иудее очередной мятеж. По возвращении в Рим Кассий избирается народным трибуном и становится ревностным помпеянцем. А его флотоводческий талант сослужил ему славу победителя в морской войне при Мессане и Вибоне в сорок восьмом году.
Как и все генералы, он считал себя не хуже других прославленных полководцев, и в этом был схож с Лабиеном, переметнувшимся к Помпею едва ли из республиканских убеждений, а скорее из ревности к военной славе Цезаря.
Итак, Кассий все это, вероятней всего, и задумал. И тут самое время взять в руки Аппиана и почти слово в слово пересказать тот диалог, что состоялся у Брута с Кассием в начале, наверное, сорок четвертого года. Он очень красноречиво характеризует Кассия как искусителя. Беседа эта проводится Аппианом со сценической интонацией, поэтому не будет ее менять и изобразим, как в пьесе.
«КАССИЙ (положив руку на плечо Брута). Что мы будем делать в сенате, если льстецы Цезаря внесут предложение объявить его царем?
БРУТ. Я постараюсь в этот день там отсутствовать.
КАССИЙ. А что мы сделаем, славный Брут, если нас туда позовут в качестве преторов?
БРУТ. Я буду защищать отечество до своей смерти.
КАССИЙ (обнимая Брута) Кто из знатных при подобном образе мыслей не присоединится к тебе? Кто, полагаешь ты, исписывает твое судейское кресло тайно надписями: ремесленники, лавочники или же те из благородных римлян, которые от других своих преторов требуют зрелищ, конских бегов и состязаний зверей, а от тебя – свою свободу как дело, завещанное тебе и твоим предком?»
Последняя фраза как нельзя более точно определяет намерение Кассия использовать Брута как знамя, вокруг которого можно собрать тех, кто обижен тираном и хочет восстановления республики.
Он не случайно говорит и о надписях, появлявшихся на судейском кресле Брута, а они были такие: «Брут, ты подкуплен? Брут, ты труп», «ты не его потомок», а на статуях его знаменитого предка писали: «Почему не ты живешь теперь?»
Был ли Брут потомком учредителя республики или нет, остается загадкой, причем двойной загадкой. Если его отцом был Цезарь, то тут и гадать нечего, а если все же муж Сервилии Марк Юний, казненный Помпеем, то тут еще одна загадка, потому что тот самый неистовый Брут, ниспровергатель царизма, не пожалел и собственных сыновей, когда они оказались вовлечены в заговор по возвращению царской династии Тарквиниев. Оба они были казнены отцом. Тит Ливий пишет, что они были взрослыми, то есть могли иметь детей, предков нынешнего Брута. А если у них детей не было? Тогда, выходит, убийца Цезаря не был потомком первого консула.