Великие химики. В 2-х томах. Т. 1.
Шрифт:
— Чем обязан твоему приходу, господин Лавуазье-младший? — опросил отец с обидой в голосе. — Слава богу, не забыл еще дорогу в контору.
— Отец, думаю, ты уже понял, что из меня адвокат не получится. Другие у меня интересы. Влечет меня наука, ее тайны, ее загадки.
— Да, но для науки нужны деньги, а их у тебя нет.
— Как раз по этому поводу я и пришел к тебе.
— Вот сюрприз. А ну-ка, послушаем.
— Хочу вступить в «Генеральный откуп». У меня к тебе просьба: будь моим поручителем перед Национальным банком, тогда мне дадут возможность получить заем в пять миллионов франков.
— Да на эти деньги можно купить половину Франция — возмущенно воскликнул отец.
— Я покрою этой суммой треть акций, а потом в течение пяти лет не только возвращу ее, но и стану обладателем большого состояния.
— Опасную игру затеваешь. Но коль скоро ты решил, попытаюсь помочь тебе.
— Спасибо, отец.
Авторитет господина Лорана Лавуазье помог его сыну, и заем был получен. Директор «Генерального откупа» Жак Польз возложил на Лавуазье массу поручений, и тот приступил к работе с присущим молодости рвением.
Три года Лавуазье разъезжал по Франции, писал доклады, составлял отчеты. Он был одним из самых деятельных членов «Генерального откупа». Занятия наукой требовали денег, и только ради этого он пошел на рискованную авантюру с «Генеральным откупом». На заработанные деньги Лавуазье оборудовал богатую лабораторию. В ней молодой ученый каждый день проводил по нескольку часов. Во время поездок по стране Лавуазье проводил исследования природных минеральных вод. С утра до поздней ночи он работал либо над отчетами в конторе «Генерального откупа», либо в лаборатории. Регулярно присутствовал и на заседаниях академии. Он постоянно был занят, дела одолевали со всех сторон, для отдыха не оставалось ни минуты. Но однажды в трудные рабочие будни ученого ворвался праздник: он пылко полюбил.
Они познакомились в конторе ее отца, директора «Откупа» Жака Польза. Лавуазье учтиво поздоровался и склонился над документами. Но странно, синие глаза Марии Анны Польз притягивали его как магнит, и он снова взглянул на нее. Девушка тоже смотрела на Антуана. На лице ее мелькнула улыбка. Ему показалось, что мир сразу стал светлее, лучше, красивее, и вдруг отчетливо осознал: он и дня не проживет без этой ее улыбки. Вскоре он просил руки Анны Марии Польз. Была отпразднована пышная свадьба: будущая госпожа Лавуазье — ей минуло четырнадцать лет — в белом кружевном платье походила на сказочную фею. В тот день Антуан Лавуазье считал себя самым счастливым человеком на свете [192] .
192
Здесь неточность автора. Мария Анна Пьеретта Польз (1758–1836) стала супругой Лавуазье в 1771 г., и хотя это был брак по расчету, впоследствии он действительно оказался счастливым. О мадам Лавуазье см.: Duveen D. I. Cnimia, 4, 13 (1953).
И он действительно был счастлив. Утонченная натура Марии, ее чуткость и способность понимать супруга, ее самоотверженность сделали их брак прочным и счастливым.
Спустя год Лавуазье избирают членом Академии наук. В этот период жизни он проводил большую часть времени в лаборатории, где работали еще два исследователя — Макер [193] и Кадэ [194] . Основной вопрос, волновавший тогда ученых, касался природы горения. Многие из них чувствовали, что флогистонная теория не может объяснить этот процесс, а достаточно убедительных данных для создания новой, более научной теории еще не было. Лавуазье не менее других интересовался процессом горения. Иногда он и его друзья по исследовательской работе спорили так бурно, что их беседа начинала походить на ссору; однако в спорах рождались новые идеи.
193
Пьер Жозеф Макер (Маке) (1718–1784), профессор химии в Ботаническом саду в Париже, стал академиком в возрасте 27 лет, был избран в академии Стокгольма, Турина и Филадельфии. Автор химического словаря и многих других книг, которые сыграли немаловажную роль в пробуждении интереса к химии. Занимался техническими вопросами: крашением, производством фосфора, открыл желтое синькали (железисто-синеродистый калий), сторонник теории флогистона. О Макере см.: Джуа М., ук. соч., с. 122; Савченков Ф. История химии. — СПб, 1870, с. 117–134; Partington J. H., ук. соч., т. 3, с. 80–90; Становление химии как науки, ук. соч., с. 75–77 и др.; Волков В. А. и др., ук. соч., с. 317.
194
Луи Клод Кадэ де Гассикур (1731–1799) — химик, директор знаменитой Севрской фарфоровой фабрики; получил жидкость Кадэ (алкарсин), которая содержит мышьяк и состоит из смеси окиси какодила и дикакодила (CH3)2As—As(CH3)2 (1760 г.), разработал методы получения многих неорганических веществ. Кадэ, как и Макер, был членом комиссии академии, рассматривавшей книгу Лавуазье «Небольшие работы по физике и химии» (1774 г.). О Кадэ см.: Дорфман Я. Г., ук. соч., с. 82; Partington J. R., ук. соч., т. 3, с. 96.
Это случилось в холодный февральский вечер. Макер вслух прочитал статью, в которой содержалось сообщение о том, что нагретый при высокой температуре алмаз бесследно «исчезал» [195] .
— Почему? — недоумевал Кадэ.
— И во что же он превратился? Все-таки при сгорании веществ образуется зола, а в этом случае не было и ее, — добавил Макер.
— Мне кажется, причину следует искать не здесь, — сказал Лавуазье.
— А где же? — озабоченно спросил Кадэ.
195
Имеется в виду статья Дарсе и Руэля (1772 г.); см. в кн.: Partington J. R., ук. соч., т. 3, с. 382.
— Мне тоже не все ясно, но я считаю, что, очевидно, окружающая среда оказывает какое-то влияние, — сказал Лавуазье.
— Но нагревание происходило на воздухе, — добавил Макер.
— А разве воздух не может влиять? — возразил Лавуазье.
— Ты прав. Никто не догадался проверить, что произойдет, если нагреть алмаз в отсутствие воздуха.
— Вот вам и идея. Согласны начать работу вместе?
— Конечно, и завтра же.
На следующий день Лавуазье принес несколько алмазов. Макер приготовил густую пасту из графита. Они обмазали крошечные драгоценные камни толстым слоем пасты и начали нагревать маленькие черные шарики. Вскоре шарики накалились и начали светиться, как уголь в печи. Через несколько часов исследователи охладили шарики и очистили их от обмазки. Каково же было их удивление, когда они увидели, что алмазы остались целыми и невредимыми [196] .
196
Об опытах Лавуазье, Макера, Кадэ, Бриссона, Баума и Фурне де Виллье по сжиганию алмазов см.: Partington J. R., ук. соч., т. 3, с. 381–384.
— Удивительно!
— Выходит, странное «исчезновение» алмазов как-то связано с воздухом. Может быть, они соединяются с ним? — предположил Лавуазье.
— Это так отличается от всего, что мы знаем о горении, что страшно и подумать, — промолвил Кадэ.
— И все-таки опыт показывает, что это именно так, — убежденно сказал Лавуазье.
Открытие было настолько необычным, что все остальные проблемы отошли на задний план. Теперь для Лавуазье-ученого существовала лишь только одна проблема — горение. Он тут же принялся изучать горение фосфора и серы. Ему удалось полностью собрать белый дым, получающийся при сжигании фосфора. Лавуазье сумел его даже взвесить и установить, что дым тяжелее исходного фосфора [197] .
197
Об исследованиях Лавуазье по горению фосфора и серы см.: Дорфман Я. Г., ук. соч., с. 75–92.
— Фосфор соединяется с воздухом!
Эта мысль не давала покоя ученому. С каким количеством воздуха? Как? И родилась идея опыта: сжечь фосфор в закрытом сосуде и измерить количества веществ, прежде всего воздуха.
Тарелочку с фосфором он положил на плавающую в воде пробковую подставку, раскаленной проволокой поджег фосфор и быстро накрыл его стеклянным колоколом. Густой белый дым заполнил пространство внутри. Вскоре фосфор погас, а вода стала подниматься и заполнять колокол. Через некоторое время подъем воды прекратился.
— Кажется, я взял мало фосфора. Весь воздух не смог с ним соединиться. Надо повторить опыт.
Но второй опыт с удвоенным количеством фосфора дал аналогичный результат: вода поднялась до того же уровня. Даже проведенный в десятый раз опыт показал прежний результат.
— Фосфор соединяется лишь с одной пятой частью воздуха. Неужели воздух — сложная смесь?
Лавуазье изучил и горение серы. При горении она тоже соединялась лишь с одной пятой частью воздуха. После этого Лавуазье стал исследовать обжигание металлов. При продолжительном прокаливании металлы превращались в металлическую золу, но смешанная с углем и прогретая при высокой температуре зола снова превращалась в металл. В результате этого процесса, однако, выделялся газ, который химики называли «связывающимся воздухом» (углекислый газ). Лавуазье хорошо понимал, что горение связано с газами, но все еще не мог сделать окончательный вывод. Так возникла необходимость изучать газы. Что представляет собой «связывающийся воздух»? Содержится ли он в известняке? Как он получается, когда известняк нагревают и превращают в негашеную известь?