Великие мечты
Шрифт:
Назавтра намечалось празднования Дня памяти героев Освобождения, и товарищ Франклин хотел, чтобы все они пришли.
— Вы доставите удовольствие товарищу президенту, — говорил он. — И я каждому из вас устрою лучшие места.
— Завтра утром я улетаю в Мозамбик, — сказал Сайрус Би.
— Отмените полет! Я достану вам место на рейс днем позже.
— Очень жаль. У меня встреча с президентом.
— Но ты ведь не скажешь «нет»! — воззвал Франклин к Эндрю с неожиданной для себя резкостью — было что-то неприятное
— Я вынужден отказаться от приглашения. Завтра я еду навестить Сильвию — ты помнишь Сильвию?
Франклин умолк. Его глаза скользнули в сторону.
— Кажется, припоминаю. Да, вроде бы это какая-то твоя родственница?
— И она работает сейчас врачом в Квадере. Надеюсь, я правильно произношу это название.
Франклин сел, улыбаясь.
— В Квадере? Не знал, что там уже есть больница. Это неразвитая часть Цимлии.
— Я собираюсь съездить к Сильвии, поэтому не смогу присутствовать на вашем замечательном празднике.
Задумчивость пригасила сияние любезности во Франклине, он молчал, сведя брови. Потом разом сбросил задумчивость и воскликнул:
— Но я уверен, что наш добрый друг Джеффри будет с нами в этот великий день!
Джеффри теперь стал плотным импозантным мужчиной, притягивающим взгляды, как и когда он был мальчиком, и миллионы, которыми он распоряжался, придавали ему почти видимый серебристый блеск, сияние самодовольства.
— Я непременно буду там, министр, ни за что не пропущу такого события.
— Такой старый друг не должен называть меня министром, — сказал Франклин, давая Джеффри разрешение снисходительной улыбкой.
— Спасибо, — ответил тот с небольшим поклоном. — Может, министр Франклин?
Франклин засмеялся — густой довольный смех.
— И прежде чем ты уедешь, Джеффри, я бы хотел, чтобы ты пришел ко мне в министерство, я покажу тебе, как у нас все устроено.
— Я надеялся, что ты познакомишь меня со своей женой и детьми. Я слышал, их у тебя уже шестеро?
— Да, шестеро, и на подходе седьмой. Ох уж эти дети и финансовые проблемы, — вздохнул притворно Франклин, пристально глядя на Джеффри. Но к себе домой так и не пригласил.
Смех, понимающий смех. Требовалось еще вина. Но Сайрус Би сказал, что им, старикам, нужно пораньше ложиться спать, и ушел, заметив на прощание, что ожидает увидеть их всех снова через месяц на конференции на Бермудах.
— Похоже, что у нашего старого друга Роуз Тримбл все идет отлично. Президенту очень нравится ее работа, — сказал Франклин.
— Да, у Роуз действительно все прекрасно! — воскликнул Эндрю с веселой улыбкой, которую Франклин неверно понял.
— И вы все так дружны! — воскликнул он. — Очень рад это слышать. Когда ты увидишься с Роуз, пожалуйста, передай привет от меня.
— Разумеется, передам — когда увижусь, — ответил Эндрю еще более радостно.
—
Тут товарищ Mo, который до сих пор не участвовал в беседе, заметил:
— По-моему, нам не нужна никакая помощь. Африка должна стоять на своих собственных ногах.
Эффект был такой, будто он бросил на стол бомбу. Товарищ Mo посидел, моргая, показывая зубы в сконфуженной ухмылке, отражая удивленные взоры. Он и все его соратники закрывали глаза на то, что происходит в Советском Союзе, или аплодировали каждой малой новости оттуда; он и часть его братьев по оружию приветствовали каждую новую резню в Китае; он вкупе с совсем уж немногими разрушил сельское хозяйство страны, загоняя несчастных фермеров в коммуны, а тех, кто сопротивлялся, избивали и разоряли бандиты от власти. Мало какие из поставленных им задач привели к чему-либо полезному, в основном заканчивались скандальным провалом, но здесь, в этот миг, за этим столом, в этой компании, то, что он говорил, было вдохновением, было истиной, и за одни только эти слова ему, разумеется, можно простить все остальное.
— Нам это не принесет пользы, — сказал товарищ Mo. — Во всяком случае никакой долгосрочной пользы. Вы в курсе, что Цимлия на момент Освобождения находилась на том же уровне развития, что и Франция перед революцией?
Смех повсюду, смех облегчения. Ну, хотя бы Франция была упомянута и Революция, значит, они вернулись в русло безопасных тем.
— Нет, французская революция произошла из-за плохих урожаев, из-за плохой погоды, страна же по сути процветала. И эта страна тоже — по крайней мере, пока не был предпринят ряд неудачных мер.
Установилось молчание, граничащее с паникой.
— Что это вы хотите сказать? — спросил Дэниел горячо и обиженно, так и пылая из-под рыжей шевелюры. — Что этой стране было лучше под белыми?
— Нет, — ответил Mo. — Этого я не говорил. Когда я такое говорил? — Его голос стал тягуч, слова сливались: все догадались с облегчением, что он пьян. — Я только хочу сказать, что Цимлия — самое развитое государство на континенте, если не считать Южной Африки.
— Так к чему вы ведете? — потребовал ясности министр Франклин — вежливо, но с подспудным гневом.
— Я пытаюсь сказать, что вы должны строить экономику на ваших собственных, очень прочных основах и стоять на двух своих ногах. А иначе «Глобал Мани», и «Кэринг Интернэшнл», и тот фонд, и этот фонд… За исключением присутствующих, — вставил он неуклюже и поднял бокал в круговом салюте, — они все станут говорить вам, что делать. А ведь эта страна — не зона гуманитарной катастрофы, как некоторые другие. У вас имеются надежная экономика и приличная инфраструктура.