Великие пророчества о России
Шрифт:
В ответ на это сам Авель задал вопрос своему допросителю Александру Макарову «Есть ли Бог и есть ли диавол, и признаются ли они Макаровым?» И после этого Авель обещал сказать свою правду.
Несмотря на сумасбродство бедного монаха, стоявшего перед грозным судилищем, было в речах его что-то необыкновенное и внушительное. Судья Тайной экспедиции должен был смутиться перед такой напряженной волей, которая не знала страха и подвергла допросителя своему допросу.
Тут мог действовать и личный пример самой государыни, которая с противниками своей власти считала нужным бороться орудием убеждения и умственных доводов. У членов Тайной экспедиции должно было сохраниться в свежей памяти, как она, статья за статьей, опровергала книгу Радищева и вынудила его сознаться в
Собственноручный ответ Макарова сохранился в деле за его подписью: «Тебе хочется знать, есть ли Бог и есть ли диавол, и признаются ли они от нас? На сие тебе ответствуется, что в Бога мы веруем и по Священному Писанию не отвергаем бытия и диавола. Но таковы твои недельные вопросы, которых бы тебе делать отнюдь сметь не должно, удовлетворяются из одного снисхождения, что ты конечно сею благосклонностью будешь убежден и дашь ясное и точное на требуемое от тебя сведение и не напишешь такой пустоши, каковую ты прислал. Если же и за сим будешь ты притворствовать и отвечать не то, что от тебя спрашивают, то должен ты уже на самого себя пенять, когда жребий твой нынешний переменится в несноснейший и ты доведешь себя до изнурения и самого истязания. 5 Марта 1796. Коллежский советник и кавалер Александр Макаров».
После этого объяснения между судьею и подсудимым о Боге и дьяволе Авель дал ответы по предложенным ему вопросам:
1. О падении императора Петра III слышал он еще из детства, по народной молве, во время бывшего возмущения от Пугачева, и сие падение разные люди толковали, кто как разумел. Когда таковые же толки происходили и от воинских людей, то он начал с того самого времени помышлять о сей дерзкой истории. Какие же именно люди о сем толковали и с каким намерением, того в знании показать, с клятвою, отрицается.
2. О восстании Государя Цесаревича на ныне царствующую всемилостивейшую Императрицу говорит, что он сие восстание разумеет под тремя терминами: 1) мысленное; 2) словесное и 3) на самом деле. Мыслимо — думать, словом — требовать, а делом — против воли усилием. Сих терминов заключение и пример взял он из Библии, которую читая делал по смыслу заключения и начал описывать. Тетради его как настоятелю, так и братии были противны, и они их жгли, а сочинителя настоятель за то сажал и на цепь. Но его тревожил все тот же слышанный глас, и он решился идти в Петербург… В писании своем советников и помощников не имел и бывшее ему явление признает действием нечистого духа, что и утверждает клятвою, готовя себя не токмо жесточайшему мучению, но и смертной казни. Подписался: «Василий Васильев».
Есть известие, что Авеля водили и к самому генерал-прокурору графу Самойлову. Когда тот прочел, что Авель через год предсказывает скоропостижную смерть царствовавшей Екатерине II, ударил его за это по лицу и сказал: «Как ты, злая глава, смел писать такие слова на земного бога». «Отец же Авель стояше пред ним весь в благости, и весь в божественных действах. И отвещавая к нему тихим гласом и смиренным взором, рече: меня научил писать эту книгу Тот, Кто сотворил небо и землю, и вся яже в них». Генерал подумал, что перед ним просто юродивый, и посадил его в тюрьму, но все-таки доложил о нем государыне.
Узнав год и день своей смерти, Екатерина II пришла в раздражение. В результате 17 марта 1796 года вышел указ: «Поелику в Тайной экспедиции по следствию оказалось, что крестьянин Василий Васильев неистовую книгу сочинял от самолюбия и мнимой похвалы от простых людей, что в непросвещенных могло бы произвести колеблемость и самое неустройство, паче что осмелился он вместить тут дерзновеннейшие и самые оскорбительные слова, касающиеся до пресветлейшей особы Ея Императорского Величества и высочайшего Ея Величества дома, в чем и учинил собственноручное признание, а за сие дерзновение и буйственность, яко богохульник и оскорбитель высочайшей власти, по государственным законам, заслуживает смертную казнь; но Ея Императорское Величество, облегчая строгость законных предписаний, указать соизволила оного Василия Васильева вместо заслуженного ему наказания посадить в Шлиссельбургскую крепость с приказанием содержать его под крепчайшим караулом так, чтоб он ни с кем не сообщался, ни разговоров никаких не имел; на пищу же производить ему по десяти копеек в каждый день, а вышесказанные, писанные им бумаги запечатать печатью генерал-прокурора, хранить в Тайной экспедиции».
Доклад об Авеле, по которому составлено было высочайшее повеление, состоялся 17 марта 1796 года, а сам он ранее, 8 марта, уже был отправлен в Шлиссельбургскую крепость, где и помещен 9 марта в казарме номер 22. Комендант дал ему самому распечатать конверт от генерал-прокурора, в котором написано было увещание, чтобы он во всем чистосердечно признался. Авель, выслушав сие увещание два раза, отвечал: «Я более того, что в книге написано, сказать ничего не имею, что и утверждаю клятвою».
И был заключен Авель в крепость по именному повелению государыни Екатерины. И пробыл он там десять месяцев и десять дней. Послушание ему было в той крепости: «Молиться и поститься, плакать и рыдать и к Богу слезы проливать, сетовать и воздыхать и горько рыдать; Бога и глубину Его постигать». И проводил так время отец Авель до смерти государыни Екатерины. ипосле того еще содержался в крепости месяц и пять дней.
Завершался XVIII век. В его последнее десятилетие всю Европу сотрясла буржуазная революция во Франции. А для России уходившее в историю столетие стало почти беспрерывным временем бурных потрясений: заговоров, дворцовых переворотов, кровавых убийств и загадочных смертей монархов, долгих войн… И пророчества вещего Авеля как бы развивали этот тревожный исторический фон, «дописывая» его заранее.
Напомним о некоторых событиях, предшествовавших пророческим предсказаниям Авеля. В августе 1740 года у императрицы Анны Иоанновны родился внук, нареченный Иоанном в честь деда — царя Иоанна Алексеевича, старшего брата Петра I. Императрица, сразу же горячо полюбившая внука, объявила его своим наследником. Спустя два месяца Анна Иоанновна умерла. Младенец Иоанн был провозглашен императором, фактическими же правителями государства стали его родители, племянница покойной императрицы Анна Леопольдовна и ее супруг, герцог Антон Ульрих Брауншвейгский. Казалось, все предвещало счастливое и долгое царствование Иоанну.
Но в ночь на 25 ноября 1741 года произошел дворцовый переворот. На престол была возведена дочь Петра I Елизавета. Новая императрица на радостях разрешила Анне Леопольдовне, принцу Антону Ульриху и младенцу Иоанну отправиться в Ригу. Но вскоре Елизавета спохватилась и повелела содержать семейство под строжайшим надзором и пресекать все их попытки встречаться с кем-либо или переписываться. Императрица опасалась, что ее противники могут попытаться вернуть на престол низложенного Иоанна.
Эти опасения были не напрасны. Уже летом 1742 года был открыт заговор в пользу Иоанна. Спустя год последовал новый заговор, и Елизавета распорядилась перевезти высокородных арестантов подальше от границ Российской империи — сначала под Рязань, а затем, осенью 1744 года, под Архангельск, в село Холмогоры. Там вскоре и умерла Анна Леопольдовна, спустя долгих тридцать лет умер и Антон Ульрих.
А бывшего императора Иоанна ждала еще более горькая судьба. В 1756 году его скрытно перевезли из Холмогор в Шлиссельбургскую крепость. А еще через пять лет умерла Елизавета Петровна, и императором под именем Петра III стал немецкий принц Карл Петр Ульрих. Спустя год он был свергнут и затем убит с ведома или по прямому указанию своей жены, ставшей императрицей Екатериной II. Властная Екатерина не щадила претендентов на власть, главным из которых оставался Иоанн.
5 июля 1764 года подпоручик Мирович, сумев взбунтовать часть солдат гарнизона Шлиссельбургской крепости, попытался силой освободить Иоанна. Но специальная стража, согласно инструкции, введенной еще при Елизавете, успела умертвить царственного узника. Мирович был схвачен и после суда казнен. Многие современники, а затем и историки считали, что он пал жертвой хитроумной провокации, организованной так, чтобы Иоанн был устранен, а власть оставалась бы формально непричастной к этому.