Великие загадки мира искусства. 100 историй о шедеврах мирового искусства
Шрифт:
Рассказ об этом сне так поразил Александра, что Медного всадника решено было оставить в городе. И Наполеон туда даже не пошел!
Однако у противников памятника есть и другая легенда. По преданию, именно бронзовый Петр виноват в наводнениях, которые регулярно обрушиваются на город. Ведь жестокосердный правитель считает, что потомки не достойны его реформ. Одно из таких наводнений, 7 ноября 1824 года, вдохновило Пушкина на написание его бессмертной поэмы «Медный всадник», где Петр, а вместе с ним и всадник изображены весьма нелицеприятно. Что ж, тогда
Вот уже много веков люди переносят на Медного всадника свое отношение к власти, ведь Петербург вплоть до 1918 года был столицей Российской империи. А власть беззаконна и безжалостна к простым людям, не обладающим богатством и нужными связями.
Недаром Достоевский горестно писал: «Мне сто раз среди этого тумана задавалась странная навязчивая греза: «А что как разлетится этот туман и уйдет кверху, не уйдет ли вместе с ним и весь этот гнилой, склизлый город, поднимется с туманом и исчезнет, как дым, и останется прежнее финское болото, а посреди его, пожалуй, для красы, бронзовый всадник на жарко дышащем, загнанном коне?»
Что ж, отношение Достоевского понятно. Однако показательно: даже мечтая об исчезновении «гнилого города», чуткий к истинной красоте писатель считает, что Медный всадник должен остаться на века. Ибо он не просто воплощение царя, который «Россию поднял на дыбы», но и величайшее произведение искусства. И у него есть собственные тайны создания…
Скульптор Этьен Морис Фальконе (1716–1791) приехал в Россию в 1766 году по рекомендации самого философа Дидро. Тот считал Фальконе лучшим скульптором Франции и полагал: «Месье Фальконе больше всех подойдет для вашего грандиозного замысла – поставить достойнейший памятник великому государю Петру». Действительно, к тому времени скульптор снискал европейскую славу. Уже одна из первых его работ – «Милон Кротонский» на античный сюжет – произвела в Париже фурор. Сама маркиза Помпадур, всесильная фаворитка короля Людовика XV, обратила внимание на талант Фальконе. Впоследствии по ее заказу он создал немало изящных скульптур – «Грозящего Амура», «Купальщицу», «Пигмалиона и Галатею», множество моделей статуэток для знаменитой севрской фарфоровой мануфактуры, которую возглавлял почти 10 лет. И всегда был успех! Но вот, представив на суд императрице Екатерине II модель памятника Петру I, Фальконе по нахмуренным бровям правительницы понял, что не достиг взаимопонимания. Дело в том, что скульптор видел будущий памятник как символ самодержца: Петр I должен стоять на высокой колонне посреди большой площади, чтобы все проходящие могли перед ним снимать шляпы. Но Екатерина хотела от памятника иного. «Русскому императору не нужно, чтобы перед ним снимали шляпу, как перед простым бюргером! – вспыхнула Екатерина. – Петр был реформатором, полководцем, любимцем Фортуны. Он должен представать перед подданными на коне, как римский император!»
Когда скульптор наконец выбрался из лабиринтов Зимнего дворца, в голове у него шумело. Эта властительница знает, чего хочет! Теперь и сам скульптор понимал, что был дураком, замыслив почтенного правителя, перед которым снимают шляпы подданные… Может, в каком-нибудь немецком городе зеваки и пришли бы в восторг от такой идеи, но не в бурном, динамичном, непредсказуемом Петербурге. Здесь все огромное, шумное, взвихренное, как метель, и непонятно грандиозное, как стихии природы. Конечно, Екатерина права: Петр был неукротимым и дерзким реформатором, обладал железной волей, построил не только этот город, но и возродил всю свою страну. Но как изобразить такого?..
Фальконе удивленно оглянулся: куда он попал, выйдя из дворца? В тусклом свете подъездного фонаря блестит мокрый гранит Дворцовой набережной. Где-то впереди глухо ревет и пугающе пенится вздымающаяся Нева. Говорят, что в бурную полночь свирепый ветер гонит волны залива обратно и река течет вспять. Мистика какая-то! Сноп холодных брызг окатил скульптора. Порыв ветра чуть не снес шляпу. В круге прорвавшейся сквозь туман луны Фальконе вдруг увидел громадного темного всадника,
Сердце Фальконе сжалось от леденящего ужаса, и, не разбирая дороги, он кинулся назад ко дворцу. Как добежал, как нашел свою карету, как доехал до дому – не помнил. Очнулся уже в собственной гостиной, где его помощница и ученица Мари Калло хлопотливо начала отпаивать его чаем. Плеснула в чашку привезенный из Франции дорогой коньяк, заставила выпить залпом. И только когда огненная жидкость обожгла горло, Фальконе пришел в себя и сбивчиво рассказал о таинственном всаднике.
– А ведь это знаковая встреча! – ахнула Калло. – Вы увидели призрак самого Петра. Да-да! Слуги часто рассказывают, что Петербург – призрачное место. Говорят, что именно на Дворцовой набережной часто появляется императорский призрак. Выезжает на горячем коне и, словно гордясь построенным градом, кричит: «Все – Божье и мое!» И перепрыгивает реку. Потом кричит с другого берега: «Все – Божье и мое!» И снова возвращается ко дворцу. Говорят, что так бывало и при жизни царя. Но вот однажды, как гласит предание, он возгордился и крикнул, забыв о Боге: «Все мое!» И тут же, сорвавшись, упал в реку. Простыл в ледяной воде да и помер.
– Путают слуги что-то. – Фальконе поднялся из-за стола. – Петр действительно умер от простуды, но прыгнул в ледяную воду, спасая своих матросов. Великий и милосердный был царь…
Ночью Фальконе проснулся от того, что огромная белая луна заглядывала в окно. Он забыл задернуть и шторы и полог кровати. В воображении снова ожила призрачная картина: могучий всадник поднимает на дыбы громадного коня. Вот так когда-то Петр Великий поднял на дыбы всю старую Русь. Вот таким его и надо изваять – в едином порыве, едином движении. И пусть царь не держит никакого жезла – напротив, пусть огромная и мощная рука Петра-защитника прикрывает город от всех напастей.
А постамент?.. Фальконе словно прозрел: никаких колонн! Постаментом должен быть огромнейший камень, ведь само имя Петр в переводе с греческого означает каменную глыбу. И камень этот должен быть похож то ли на вершину скалы, то ли на гребень могучих невских волн.
Все нашлось, и даже камень – не изысканный мрамор, а мощный, грубый, полный природной силы гранит. Его искали по всей стране. Нашли неожиданно близко – в деревне Конная Лахта под Петербургом. Осенью 1768 года крестьянин Семен Вишняков сообщил, что в окрестностях деревни издревле лежит гранитная глыба, на которую, по преданию, во времена Северной войны поднимался сам Петр Великий, дабы обозреть местность. Тогда неожиданно началась гроза, в каменную гряду ударила молния. Однако государь не пострадал и даже зашелся хриплым смехом: «Меня Бог бережет!» А вот на граните осталась черная отметина, с тех пор глыбу и величают «Гром-камень».
Тащили глыбу весом 1600 тонн, длиной 44 фута, шириной – 22, а высотой – 27 футов с чисто русской гениальной смекалкой: огромную деревянную платформу взгромоздили по желобам на железные рельсы, а чтобы облегчить скольжение, подкладывали под тяжеленную платформу бронзовые шары. Катили, конечно, трудно и долго: 400 человек больше полугода. Сэкономили и время: пока катили по дороге, и обтесывали. На Финском заливе погрузили на специальную баржу. Когда же, наконец, доставили в Петербург, Екатерина приказала выбить памятную медаль со словами «Дерзновению подобно» и наградить участников.
Настало время переводить модель в натуральную величину. Но тут выяснилось, что портрет Петра не нравится Екатерине. Выручила Мари Калло – изваяла дерзновенный лик владыки, в глазах которого сверкала молния.
Государыня пришла в восторг. Памятника столь грандиозного масштаба не было во всем мире. Мастер виртуозно преодолел все технические сложности: его конь, поднявшийся на дыбы, имел всего две точки опоры, две другие опоры скульптор провел через хвост коня и змею, которую конь топчет. Такое решение было революционным.