Великий Дракон Т-34
Шрифт:
– Так, теперь им нужно пробиться к своему оружию. Пусть попробуют взять, а, Неринг? – Ковалева охватил восторг человека, принявшего правильное решение.
По броне зацокали пули. Ковалев схватил «дегтярева», дождался очередного залпа эсэсовцев и открыл люк. Пули щелкали по башне справа – сзади, и Ковалев, едва показавшись из люка, открыл огонь именно в том направлении. Уничтожив пятерых стрелков, Ковалев немедленно спрятался в башне. По броне звякнула граната, скатилась вниз и ухнула в паре метров от гусеницы.
– Ваня, теперь по кругу, против часовой стрелки, на очень большой скорости.
Иван пустил машину кругами, увеличивая радиус. С десяток эсэсовцев, впечатленных тем, как гусеницы перемалывают по пути трупы чешуйчатых вперемешку с телами павших однополчан, не выдержали, вскочили и побежали. Иван остановился. Неринг с Ковалевым спокойно, как в тире, перестреляли убегающих одиночными выстрелами. Ковалев вылез из башни по пояс, поудобнее устроился с пулеметом и велел Ивану продолжать движение по спирали. Прошивая все подозрительные тела очередями, танкисты убедились, что сопротивляться и колдовать больше некому.
Возле эсэсовского багажа, сложенного в центре лагеря Тора, танкисты остановились. Неринг спрыгнул, схватил несколько снайперских винтовок и подсумков, набитых магазинами с патронами, и передал Ковалеву. Затем на броню отправились ящики с гранатами и несколько «МП-40» и сумки со снаряженными магазинами.
На скорости тридцатьчетверка подъехала к воротам храма. У самого обелиска трофеи были сброшены на землю, к ним добавили «дегтярева».
– Ну, все, дальше ты все знаешь, – Ковалев пожал руку Нерингу. – Нам пора, пока Вюст не пришел в себя.
– Вюст давно пришел в себя, – Виктор смотрел очень серьезно. – Бой длился десять минут, так? За это время он уже все придумал. Ни в коем случае не ломись напролом. Поиграй с ним в шахматы, пощупай издали. Попробуй с километра, наудачу. Эх, нам бы цейссовскую оптику, вообще бы разговоров не было! Ну, ладно, мне еще все это на балкон тащить. До встречи!
Солнечный диск уже сиял и плавился на востоке. Танк Ковалева снова отправился в сторону группы Тора, превращенной в кровавое месиво. Неринг посмотрел вслед и улыбнулся: «Вот и шахматы начались».
Ковалев решил выйти на позицию Одина так, чтобы солнце слепило эсэсовцам в глаза. Предупреждение Неринга подействовало на Александра, и он внимательно разглядывал кроки Виктора, закрепив лист на планшете. Ориентир для маневров был прекрасный – ворота сияли на темно-сером фоне горы бриллиантовой дугой. Там, над ними, за ослепительным радужным блеском скрывался Неринг, наблюдавший за происходящим через стекла бинокля.
После первых же орудийных выстрелов Тор перестал отзываться, и Вюст понял, что остался один. Стрельба и взрывы, доносившиеся с юга, были всего лишь агонией. Нет нужды разбираться, откуда выскочили красные на танках, как они заставили работать на себя чертей, напавших на Тора. Это все потом, потом… Пока же штандартенфюрер СС Клаус Вюст гнал свою группу на запад, к спасительной горе. Только на скалах можно спастись от танков, только камни способны защитить уязвимую плоть от осколков и пуль.
Бойцы подгоняли рабочих, помогая им тащить ящики. «Хорошо, что разделились, хорошо. Правильно, что магов поделили пополам», – Вюст бежал последним, зорко наблюдая за группой. Когда до подножия горы осталось метров пятьсот, штандартенфюрер окликнул Роммеля и Хоффмана. Те выслушали приказ и отстали с зеленым ящиком. «Ничего, ребята крепкие, догонят. Для них задача на десять минут. Интересно, русские поймут, что Тор действовал не один? – Глаза Вюста заливал пот, но мозг работал с обыкновенной четкостью. – В пятьдесят лет такие марш-броски – это перебор. Если успеем зацепиться за скалы, красным придется туго, у нас почти все, даже рабочие, прошли альпийскую школу, а некоторые – Тибет. Вряд ли у них есть такие же кадры, как у нас. Они свою элиту расстреливают с упорством, потрясающим воображение! Хотя… Раз уж они появились там, где их вообще не могло быть, от них можно ждать всего!»
Один из магов закричал, показывая тонкой рукой на юг. Вюст остановился и приложил к глазам бинокль. Бриллиантовая кокарда сияла в скале далеко слева. «Похоже, Тор вышел прямо к местному „Трону Кримхильды“. Если так, то „Трон“ в руках русских. Значит, в горах нам делать нечего – они возьмут числом и танками, вопрос времени. Единственный выход – штурмовать. А, черт, они могли слышать переговоры! Тем более остается только дерзкий прорыв. Но каковы атеисты!»
Неринг наблюдал в бинокль, как плотной группой эсэсовцы Одина бежали к горе. Маленький человек в тюрбане остановился и стал показывать пальцем прямо на Неринга – так, во всяком случае, показалось Виктору. К человечку подбежал Вюст – да, это был именно Вюст, Виктор узнал сразу его брезгливую породистую физиономию.
Группа Одина разделилась. Рабочие, оставшись без помощи солдат, медленно понесли ящики по кратчайшему пути, направляясь к горе, а три десятка головорезов бросились к храму. Вюст остался в одиночестве. Он нетерпеливо оглядывался, словно ждал кого-то. Действительно, из-за ближайшего к Вюсту пригорка выскочили два высоченных эсэсовца и подбежали к командиру. После короткого доклада они втроем, как свора мускулистых догов на утренней пробежке, легко догнали бегущих к храму и побежали впереди. Солдаты немедленно среагировали на появление командиров и перестроились в три ровные колонны. Теперь за Вюстом и двумя громилами бежали в затылок по девять бойцов, увешанных оружием.
Неринг взял одну из винтовок и выставил максимальную дальность. Нет, пока далеко. В самом конце поля показался танк. Иван вел его широким зигзагом, чтобы успеть заметить врага, а не проскочить и подставить ему борта и гусеницы. Игрушечная издали тридцатьчетверка то клевала дулом, опускаясь с пологого холма, то задирала нос, взбираясь на очередной пригорок.
Нерингу не давали покоя здоровяки: что они делали, пока их ждал Вюст? Тем временем эсэсовцы уже набегали на невидимую финишную ленточку, за которой начиналась территория Неринга – снайпера. Виктор любовно прижал приклад винтовки и ласково, как учили еще в юнкерской школе, нажал на спусковой крючок. Солдат, бегущий за Вюстом, рухнул, схватив руками воздух. Вюст даже не оглянулся на упавшего, а что-то крикнул. Бегущие рассыпались в три цепи и побежали странными, неровными шагами. Неринг не сразу понял, что изломанное передвижение рывками затрудняет прицельную стрельбу. Две обоймы он отстрелял впустую. Цели мельтешили, вываливались из окуляра, вызывая своей дерготней тошнотворное ощущение. Три мага с лиловыми тюрбанами сильно отстали от спортивных бойцов в эсэсовской форме. Виктор решил, что пора сменить оружие. Он отложил винтовку и подтянул за дуло пулемет: «Прицельная дальность – километр, самое оно». Под крышей храма заметалось дробное эхо. Неринг вспомнил, как в детстве держал в руках трепыхающегося воробья. У того внутри что-то гудело, а отец сказал, что это бьется сердце пичуги, примерно восемьсот ударов в минуту. Танковый пулемет со складным упором – кочергой вместо приклада стрелял примерно с такой же скоростью, может быть, чуть меньше. Стальной воробышек плевался свинцовыми семечками довольно точно, но слишком быстро, словно торопясь избавиться от раскаленного корма. Неринг сменил два диска, когда с удовлетворением увидел, что восемь эсэсовцев уже никогда не поднимут головы, а остальные лежат и переглядываются.
Очевидно, Ковалев увидел группу рабочих и направил танк к ним. «Черт, он погнался за пустым орехом! Впрочем, у меня тут вполне терпимо, – пробормотал Виктор, подтаскивая сумку с дисками. – Так, пока они лежат и позируют, можно снова взяться за винтовку!»
Танк выходил на рубеж прицельного огня. Ковалев уже отчетливо видел в прицел группу людей в комбинезонах с ящиками в руках. Солдаты с короткими автоматами за плечами карабкались на скалу, пытаясь спрятаться за выступами. Тридцатьчетверка нырнула за пригорок, где недавно возились Роммель и Хоффман. Через несколько секунд дуло и башня показались из ложбины.