Великий Эллипс
Шрифт:
— Пищи! Свободы! Сейчас! СЕЙЧАС!
Физические потребности сотрясали Невенского, но он был неколебим, и постепенно огонь признал его силу и власть.
— Пожалуйстапожалуйстапожалуйстапожалуйстапожалуйстапожалуйста!
— Все будет, — ответил он беззвучно. — При условии, что ты несешь добро.
— Даймнедаймнедаймне.
— Успокойся и жди, — Невенской повернулся
— И явно зеленого цвета, — констатировал Безумный Мильцин. — Никогда раньше не видел зеленого пламени. Довольно живописно. Ну что, эксперимент уже закончен?
— Нет. Сидите и будьте внимательны, — приказал Невенской, обратив внимание, как брови его покровителя приподнялись, выражая удивление повелительному тону. Направляя свои мысли в глубь необузданного, дикого, разгоряченного сознания, вторгшегося в его собственное, он отдавал приказы громко, чтобы все наблюдающие слышали.
— Отключись от своего источника питания…
— НЕТ! НЕТ!
— Сделай круг по лаборатории, ничего не трогай и вернись сюда же.
Тут же вихрь зеленого пламени вырвался из реактора, в мгновение ока описал круг по лаборатории и плюхнулся назад в реактор, в гущу специально подготовленного химического топлива.
Невенской проконтролировал, чтобы импульс естественного удовлетворения полетом, который совершил огонь, не вывел из равновесия его сознание. Глазами он нашел короля.
Безумный Мильцин сидел в своем кресле, вытянувшись так, будто кто-то тащил его вверх за волосы. Маска терпеливого снисхождения уступила место явной ошарашенности.
— Отлично. — И снова Невенской обратился к огню: — Наберись энергии и встань прямо, как столб.
Огненная колонна вознеслась к сводчатому потолку. Мильцин IX испуганно взвизгнул.
— А теперь, — скомандовал Невенской, — вернись к оставленному источнику питания…
— Нет! Нет! Еще хочу! Нет!
— …стань искрой, почти невидимой.
— нетнетнетпожалуйстанетпожалуйстанетнетнетпожалуйстанетнет…
— Иди сюда, мой несравненный, — внутренним голосом позвал он, — я награжу тебя.
— Обещаешь?
— Клянусь честью, — не было надобности так церемониться, его власть была бесспорной, но Невенской дал себе волю поиграть.
В то же самое мгновение огромный зеленый столб начал опускаться и молниеносно сжался в крошечную точку, едва различимую.
— О-о-х, — выдохнул Мильцин IX.
— Спасибо, дорогуша, ты не пожалеешь, — про себя произнес Невенской, а громко скомандовал: — Вернись в первоначальное состояние, разделись на несколько равных частей и станцуй нам линниану.
Зеленое пламя подчинилось. Парные сгустки пламени закружились в вихре танца, король от изумления открыл рот.
— А сейчас, — прошептал Невенской, — иди ко мне. Иди ко мне, моя прелесть. Ни к кому не прикасайся, позволь приблизиться к тебе, позволь мне потанцевать с тобой.
Пламя окружило его и поглотило. Он стоял в самом центре огненного вихря. Огонь полыхал вокруг и внутри него, проникая в ноздри, в рот, в легкие, но он не причинял ему вреда, не обжигал, сознание огня вибрировало в унисон с его собственным сознанием, и он чувствовал бешеные приливы любви, голода, желания, и в этом он сливался в одно целое со своим детищем. Его сердце трепетало, и безудержное веселье захлестнуло его, страсть обуяла и поглотила…
Сквозь зеленые всполохи Невенской разглядел, как Безумный Мильцин, вскочивший со своего кресла, махал руками, разевал рот, очевидно, он что-то кричал, но слова не долетали до магистра. Напомаженные локоны короля и обвисшие седеющие усы будут гореть роскошно. Металлическая цепочка, мерцающая на псевдо-военной тунике его величества, расплавится и стечет на землю, хлынет поток настоящего золота… А когда я испепелю короля дотла, то здесь останутся лишь полки с волшебными склянками, приборы и портьеры. Великолепно.
Руки Невенского дирижировали в пламени, повинуясь внутреннему ритму. Он сделал шаг навстречу Мильцину IX и, сделав усилие, остановил себя.
Нет. Он напряг волю, а его человеческая природа приняла первоначальную форму.
— Достаточно, — неохотно прошептал он, и вместе с выдыхаемым воздухом пламя задрожало на его губах. — Возвращайся к своему источнику и оживи себя, как ты это делаешь.
Зеленое пламя с ревом погрузилось в реактор, сжав его напоследок в неистовом объятии, не причинившем ни капельки боли. Физическое разделение значительно ослабило и ментальную связь, поэтому Невенской как-то разу сник.
— Прекрасно , — послышалось в тишине его бормотание. — Совершенный восторг.
Из котла слышалось удовлетворенное потрескивание:
— Естьестьестьестьестьестьестьестьестьестьестьестьестьесть.
Ну вот, все хорошо. Он мог позволить себе расслабиться, почувствовать радость триумфа, но не показать ее. Великий магистр тайных знаний, маг и волшебник всегда прикрывался напускной таинственностью. Надев профессиональную маску мягкости и покоя, Невенской повернулся к монарху с низким поклоном.
— Невенской! Ты живой ? — нервно выкрикнул король.
— Рад служить Вашему Величеству.
— Я пришлю к тебе врача своей жены. Она молится на него.
— Сир, ваш слуга цел и невредим.
— Да ты что?! В другом конце комнаты я чувствовал жар этого пламени. Или это был всего лишь фокус? Какая-нибудь мультисенсорная иллюзия, которыми баловались древние вонарцы? Ха, славненько, очень даже остроумно!
— Никаких иллюзий — одна лишь реальность, существование которой легко доказать. Насколько я помню, Ваше Величество часто выражал свое недовольство по поводу любимого длинношерстного кота Ее Величества. Вашему Величеству нужно лишь повелеть предать этого кота искусному огню, полученные результаты окончательно удостоверят подлинные возможности моего открытия.