Великий Эллипс
Шрифт:
— Будет лучше для всех, — продолжал Просвещенный, — если наши имена останутся для вас, путешественников, неизвестными. Достаточно того, что вы знаете наверняка, что мы лантийцы, мы противостоим оккупировавшим нас грейслендцам, и мы сделаем все, что в наших силах, чтобы восстановить лантийскую автономию.
Они члены сопротивления, поняла Лизелл, все они будут казнены, попадись они грейслендцам в руки. А также их союзники и сочувствующие им, невзирая на их национальную принадлежность. Они подвергают жизнь участников гонок опасности, пригласив их сюда на это собрание, какую пользу они хотят извлечь из этого?
— Вас,
— Как вы можете помочь нам? — на редкость отчетливо выговаривая слова, потребовал разъяснения Бав Чарный.
— Как? — подхватил Стециан Фестинетти. — Вы потрясающе добрые парни, и мы ценим вашу добрую волю, но…
— Что вы реально можете сделать? — помог ему выразить мысль Трефиан.
— Вы ведь не планируете потопить «Вдохновение» или что-нибудь в этом роде, не так ли? — спросила Лизелл. — Я хочу сказать, что на борту есть ни в чем не повинные люди…
Каслер.
— Есть одно серьезное упущение, — спокойно вступил в разговор Гирайз. — Поб Джил Лиджилл. Фаун Гай-Фрин. Доктор Финеска. Все они вместе с нами прибыли в Ланти Уму на борту «Карвайза», но я не вижу их здесь. Джил Лиджилл — единственный лантийский участник гонок, и естественно, в первую очередь вас должен волновать именно он. Если вы те, за кого себя выдаете, тогда почему вы не пригласили сюда своего соотечественника?
— Потому что нам не удалось разыскать его, как и остальных, кого вы назвали, — на не очень хорошем вонарском ответил один из неизвестных в неприметной одежде. — Мы приложили максимум усилий, чтобы разыскать их, но не нашли их нигде.
— Вполне вероятно, что господин Джил Лиджилл, хорошо зная свой родной город, самостоятельно решает свои дела, — произнес молчавший до этого второй Просвещенный.
— Может быть, — Гирайз скептически приподнял брови.
— Вы предложили свою помощь, джентльмены, и мы благодарны вам за это, — поспешила дипломатически сгладить шероховатость Лизелл. — В записке, которую я получила, говорится о самом коротком пути в Аэннорве. Не могли бы вы объяснить, что вы имели в виду?
— С удовольствием, мисс Дивер, — вернул себе роль спикера бородач. — Блокада порта не позволяет вам покинуть Ланти Уму морем. Вы должны искать другой порт, чтобы отправиться в Аэннорве. Ближайший — в Хурбе, а это отсюда по суше составляет два дня пути, и то если ехать очень быстро.
— Два дня?! — в ужасе воскликнула Лизелл. Она представила «Вдохновение», на всех парах плывущее к Эншо. — Так долго?!
— Дороги в это время года очень плохие, — последовал разочаровывающий ответ. — Ехать железной дорогой не очень надежно. Два дня пути до Хурбы по суше считается хорошей скоростью.
— В таком случае нам конец, — пожал плечами Трефиан Фестинетти, не выразив особого беспокойства. — Это надо отметить. Почему бы нам не полечиться в одном из превосходных местных ресторанчиков и не утешиться вонарским шампанским?
— Иди пей эту шипучую собачью бурду, мальчик, — посоветовал ему Бав Чарный, — а от меня отстань со своими предложениями.
— Я идти тоже продолжать, — заявил Меск Заван.
— У вас есть альтернатива? — спросил Гирайз хозяина гостиной.
— Да, — ответил бородач. — И очень хорошая — для тех из вас, кто готов ею воспользоваться.
— Вы так говорите, как будто думаете, что нас может что-то испугать, — рискнула заметить Лизелл.
— Может быть, вы и испугаетесь, выслушайте меня, а потом решайте, — посоветовал Просвещенный. — Вы все — иностранцы, но, вероятно, вы узнали эмблему двуглавого дракона, которую увидели сегодня, и отчасти знаете, что она означает. Вы поняли, что мои коллеги и я принадлежим к очень старой лантийской организации, занимающейся изучением таинственных явлений. Одним из таких явлений является перемещение больших объектов из одной точки пространства в другую. Гостиная, в которой мы собрались, всегда принадлежала тому или другому члену Выбора на протяжении всего времени существования особняка Мораниз. Доказательства нашей продолжительной аренды этого помещения заметны и именно о них и пойдет речь.
— Ради всего святого, о чем это он? — снова не поняла Лизелл.
— Пойдемте, и я покажу вам, — как будто услышав ее вопрос, ответил бородач. — Следуйте за мной. — Он встал со своего стула и направился в дальний конец комнаты, где лежал потертый, почти бесцветный круглый коврик старинной работы, прикрывавший щель в полу. Слушатели последовали за ним и с интересом наблюдали, как просвещенный отодвинул коврик в сторону и из-под него появилась на свет шестиугольная плита из черного стекла. Под полированной поверхностью мерцали золотые крапинки, нанесенные умелыми мастерами, чтобы предельно увеличить глубину стекла и создать ощущение, что смотрящий погружается в ночное звездное небо. — Вы видите перед собой древнее стекло перемещения, которое называется офелу, — пояснил хозяин. — Историю создания этого устройства вам не нужно знать, достаточно сказать, что Выбор в течение нескольких столетий хранит этот секрет. С помощью приемов, которые мы, лантийцы, называем «Познание», офелу может быть активизирован для осуществления отрицательно-временного скоростного перемещения груза.
— Отрицательно-временного? — переспросил заинтригованный Гирайз.
— Объект перемещения, — пояснил бородач, — достигает места назначения за секунду до того, как он туда отправится. Эта разница настолько мала и незначительна, что ей можно было бы пренебречь, но она весьма интересна.
— А как вы узнаете, что это перемещение произошло? Как вы измеряете продолжительность процесса во времени, и при каких обстоятельствах он осуществим? — продолжал расспрашивать Гирайз. — Что вы понимаете под «незначительным»? Что лежит в основе этого явления, и, когда оно осуществляется, следует ли нам признавать, что объект перемещения одновременно находится в двух разных местах? И далее, влияет ли каким-то образом природа объекта — я имею в виду, органическая или неорганическая, живая или мертвая, одноклеточная или человеческая, и так далее — на конечный результат, если да, то…