Великий и Ужасный 5
Шрифт:
Так что посыл от Федора Ивановича Грозного мне очень даже понравился. Мол, всё правильно делаешь, мы не против, пока выше головы прыгнуть не пытаешься. Забавная зверушка. И звание походного атамана за подписью Августейшего Атамана — это своеобразный аналог такого поглаживания по холке! И Латифа он тоже прислал в качестве приятного бонуса. Бросил кость полезной собачке. От крысиного короля и принца помойки до полезной царской зверюги и походного атамана — нормальная карьера за два года, если взглянуть правде в глаза.
— Я помогу тебе с бухгалтерией, — сказал Робокоп-хан Нахичеванский. — У тебя с финансами твориться бардак. Твоя Вера Павловна — замечательная
— Давай-давай, — усмехнулся я. — Наговори еще кучу умных слов, которые должны доказать мне, что ты охренительный специалист! В Орде это так не работает, смекаешь?
— А как? — мимика на лысой башке Латифа выглядела реально стремно. — Как у вас это работает?
— За тебя поручился кое-кто максимально авторитетный, поэтому так и быть, я назначаю тебя главбухом. Кузя, пишешь? Под протокол это всё! Итак, голова Латифа Нахичеванского принимается на должность ордынского главбуха, одновременно для ЧВК, Самопомощи и Франшизы, по совместительству. С испытательным сроком на три месяца. Если я увижу что бабла стало больше, а проблем меньше — набью тебе в качестве поощрения на лысину татау с логотипом шоу «Умники и умницы», станешь этим ять, как его… Умником и умницей, короче.
— А если нет? — он своей роботской рукой попытался тоже почесать репу — свою, а не мою, конечно, но получилось откровенно хреново.
— А если нет — то запихаю твою башку в жопу! — пояснил я.
— У меня нет жопы, — печально проговорил Латиф.
— Жопу мы найдем, — пообещал я. — Но ты лучше не доводи до греха… Как тебе вообще в новом обличье?
Нахичеванский развел руками и состроил печальную гримасу:
— Мое туловище, мои руки и ноги, и мой писюн теперь отмокают в ванне с жижей. И ждут меня. Мне грустно об этом думать…
Я ржал как сволочь и не мог успокоиться, а Латиф смотрел на меня как на идиота. Дождавшись перерыва между приступами хохота, я сделал над собой усилие и спросил:
— Тебе сколько лет, голова профессора Доуэля? Что за «писюн»? Кто так вообще говорит? Детсадовцы? Ты же, ять, преступный гений, страшный злодей! Чуть всю страну на уши не поставил, столько гадостей натворил, межрасовый конфликт спровоцировал, а тут — «писюн»!
— Мне двадцать, — сказал Латиф, которого уруки из табора Маухура Поджигателя после такого случая явно называли бы совсем по-другому. — И ничего такого ужасного я в этом слове не вижу… А для начала финансовых операций мне нужен доступ к управляющему планшету, и нужно понять как к вам… Тебе… Обращаться.
— Держи планшет, главбух! — я протянул ему свой ПК. — И помни — на кону твоя башка, твой писюн и чья-то жопа! А обращайся ко мне как и все остальные, по-простому. Мы ведь с тобой одного возраста как-никак…
Решение напрашивалось само собой: у нас тут теперь была целая толпа магов. А маги для Хтони — как морковка для ослика. Не воспользоваться этим фактом было бы большой тупостью. Я ведь хотел не только всех победить, но еще и набить карманы! А гоняться за каждым отдельно взятым пауком по мрачным, поросшим лесом горам мне вообще не улыбалось.
Если говорить откровенно, магова у нас СТАЛА целая толпа. Тот же Нейдгадт и Розен все-таки были пустоцветами — еще два часа назад. Перед самым нашим наступлением и они, и вроде-как-настоящие-маги Ртищева и Текели подкатили ко мне со странным предложением.
— Мы хотим в Орду, Бабай, — сказал Розен. — Я видел, на что способен Рикович… И я говорил с ним, три дня назад. Он сам предлоджил мне обратиться к тебе с этой просьбой. Иван сказал — так можно! Это не противоречит присяге.
— Рикович — не опричник, — погрозил пальцем я. — Он сыскарь.
На самом деле мне стало жутко интересно, как сработает чудо-интуиция, волшебная чуйка на людей и невероятная везучесть Петеньки, если я набью ему усилитель на руке. Но при этом — будет совсем неинтересно понаблюдать, как его разорвет на тысячу чертей, если случится конфликт интересов…
— Ты ведь не собираешься поднимать восстание орков против Государя? — поинтересовался святая простота Лаврик Нейдгардт.
— Хо-хо! — сказал я. — Орда — способ самоорганизации и жизни орков внутри Государства Российского, бок о бок с другими расами. При всем бытовом расизме, несправедливости и социальном расслоении, именно тут, на этой одной шестой или там пятой части суши для орков созданы наиболее приемлемые условия. Какой толк ныть о том, как все плохо, если лучше не бывает? В просвещенных Европах для нашего брата жизни нет! Например — в Испанском королевстве — орков сжигают на кострах, с уруков перед этим заживо сдирают кожу, а троллям размозжают конечности. Во Французской республике нашего брата отправляют на гильотину — в метрополии, а в африканских владениях La Belle France — держат в скотском состоянии на рудных или самоцветных выработках или на плантациях. Добропорядочные гномы из Нидерландов и Ганзейского союза и вовсе отрицают наличие души у любого из орочьих племен, и не считают грехом убить каждого из нас при первой же оказии. Про Авалон и говорить нечего — там к гоблину или уруку относятся примерно так же, как к подтирке для задницы. Балканская Федерация мне не нравится — я кровососов на дух не переношу, у нас с ними гастрономические противоречия. Монтенегро вроде как приятное место, но там нет Сети и с горячей водой проблемы. А Азию я не рассматриваю для постоянного места жительства, есть у меня предубеждение против азиатчины! Я не поеду в Китай срать на огороды, гы-гы! Так что мой ответ — нет! Я не собираюсь поднимать восстание ни под каким видом. Мое отечество — от Белостока до Владивостока, вот! Разве что если меня решат четвертовать… Тогда да. Вон, Латиф мне ужасов понарассказвыал про писюны в ванне, тут кто угодно восстание поднимет!
— Ну и всё! — сказал Лаврентий и ляпнул кулаком в грудь. — Моя жизнь принадлежит Орде! Мне нравится то, что ты делаешь, Бабай. Я никогда не стану орком, но я могу стать настоящим ордынцем, и это никак не противоречит моей клятве опричника!
— Иди сюда, братко, — сказал я. — Иди сюда, я тебя обниму, а потом, клянусь вяленой говядиной, я сделаю тебе такую татау, что все эти вьющиеся над твоей головой пистолетики покажутся тебе хренью на постном масле. Ты у меня будешь крутой как Магнето, когда в главной роли снимался Майкл Фассбендер, конечно, потому что Фассбендер — нормальный мужик, не то что Пендальф, который так зверски предал мечты столь многих!
— А? Что? — Нейдгардт вертел головой, ища поддержки и разъяснения, и снова на помощь глупеньким мужчинкам пришла умная Роксана.
— Когда Бабай начинает нести такую дичь, это значит — он загорелся идеей и готов нас всех осчастливить со страшной силой. Как он говорит — «капитально»! Если что — я пас. Я не буду присягать этому больному ублюдку. Мне хватает моего таланта и моего мозга… И тебе, Петя, не советую.
— Дорогая, — сказал Розен. — В этом конкретном случае я попрошу тебя закрыть рот.