Великий и ужасный
Шрифт:
– Да как вы смеете?
Именно эта фраза сорвалась с языка так неожиданно появившегося на мостике геральдиера, когда его мило, но незамысловато послали куда подальше. При этом глаза его стали красными. Люциус не знал, что конкретно могло это значить, но знал, что точно не глубокое и безграничное удовлетворение. Впрочем, капитан был неохоч до чужих амбиций и поэтому продолжил заниматься тем, чем привык заниматься в подобных и любых других трансгалактических экспедициях.
– Как подготовка? – спросил он у Скрота.
– Почти, – отвечал советник, и этого было достаточно для того, чтобы
Только вот это никак не устраивало негативно настроенные элементы.
– Я требую!.. – продолжал наглый тип, не намереваясь сдаваться.
В принципе у него быстро появились для этого весьма веские основания, как только вновь заработали двери лифта, и на мостик забежала дополнительная порция геральдиеров. И надо сказать, что на этот раз они были вооружены не словом, а самыми настоящими бластерами, которые стреляли не негодованием и упреками, а очень болезненными импульсными зарядами с разрывным эффектом.
«Вот мы и приплыли», – подумал Люциус, увидев всю эту феерию у себя на мостике.
Конечно, ему следовало быть готовым к таким неожиданным исходам, когда правительственный комитет по исполнению новых нововведений и резолюций потребовал от него принять на борт команду геральдиеров с целью повышения безопасности транспорта грузов и повышения качества трансгалактических сообщений.
«Фигня все это», – думал он тогда, а данная ситуация только эмпирически подкрепила его ранее необоснованные суждения.
– Что это значит?! – воскликнул Люциус, медленно поднявшись с кресла.
Его тяжелый взгляд был отрезвляюще прикован к глазам красного цвета.
– Пора бы объясниться, – добавил капитан.
– А вам пора бы подчиниться требованиям секретной полиции!
После такого оставалось лишь усмехнуться. Несомненно, тактическое, боевое и прочие преимущества были на оппонирующей стороне. Да и как иначе, если Люциус строжайшими запретами искоренил ношение личного оружия среди членов экипажа. Лишь когда миссия требовала более весомых аргументов на пути обеспечения конструктивных результатов, могло возникнуть соответствующее и необходимое распоряжение, и только тогда кто-то избранный получал хорошо запрятанное оружие. Но понятное дело, что этот канон никоим образом не распространялся на подразделение геральдиеров, в последний момент приписанных к экипажу космолайнера «Столкновение». И потому случайно подобранное название постепенно стало себя оправдывать.
Впрочем, причины происходящего были до сих пор не ясны.
– А причем тут секретная полиция?
– Молчать!
На этот раз цвет глаз переменился на черный. И из-за этого постепенно начинало складываться пугающее ощущение, что капитан вскоре может стать дипломированным экспертом по цветовым метаморфозам у геральдиеров. Но еще больше его удивил шокирующий добавочный ответ оппонента:
– И вообще это уже давно не ваше дело!
«Позвольте, любезный», – мелькнула въедливая мысль в голове капитана.
И в диалоге она проявилась как следующая реплика:
– А вы не забываетесь, командор Ло?!
Цвет глаз остался прежним. Но возникла непродолжительная пауза, которая позволила Люциусу еще раз взглянуть на присутствующих членов экипажа. Он был совершенно не уверен в характеристиках последующих событий, но искренне надеялся, что высшие силы все-таки позволят ему узнать имена до сих пор безымянных техников и всех прочих еще более загадочных сотрудников капитанского мостика. Правда сколько Люциус не старался, ему все же пришлось поддаться искушенному любопытству и совсем чуть-чуть поглазеть на угрожающе дымящиеся от напряжения стволы бластеров излишне возбужденных геральдиеров. И ведь возможно уже тогда из них могли начать вырываться убийственные импульсы, если бы все заранее сложилось немного иначе, а также если бы Джус, более известный как парнишка-адъютант советника Скрота, не снизил градус враждебности своим внезапным заявлением:
– Поступило еще одно сообщение!..
Услышав это, Люциус тотчас переместил стержень своего внимания с нацеленных на него бластеров на экран главного монитора, после чего коротко и ясно приказал:
– Покажите!
Никто не посмел ему возразить, и лишь пара-тройка техников воспользовались нужным моментом и позволили себе подкрутить несколько расхлябанных гаек. А в остальном все только молча ждали появления чуда на экране. Только вот никакого чуда не случилось, и монитор вновь воспроизвел будоражащий воображение белый шум и седовласого мужчину в черной полевой спецодежде, который появлялся в редких эпизодах и старательно пытался сообщить нечто дельное:
– Мы… не нужно… запрещаем… Искандарион… не ваше дело…
– Все то же самое, – заключил капитан, когда не увидел на экране ничего нового.
А вот среди правительственной гвардии зародилось совершенно противоположное мнение.
– Да снизойдет на вас нерушимость Устава!
Люциусу уже доводилось сталкиваться с подобными порывами пламенного патриотизма, в которых всегда особо отличался командор Ло, но на этот раз тот и в самом деле добился эксклюзива. Сорвав с себя алюминиевую шапку и трепетно прижав ее правой рукой к своему отчаянно патриотичному сердцу, командор Ло продолжал слагать:
– Да снизойдет на вас нерушимость Устава!
А все остальные геральдиеры старательно спешили его поддержать:
– Сегодня и во все века!
– Во все века!
И как бы в противовес всему этому сумбуру совершенно четко и рационально прозвучал голос советника Скрота, который даром время не терял и успел хорошенько поработать с клавиатурой, что собственно и позволило ему разобраться в поступивших данных.
– Кажется, это запись, и она транслируется через определенные промежутки времени, – именно таким и был его всеобъемлющий вывод.
«Вот и славненько», – подумал на это капитан.
Новая информация позволила ему обрести некоторое душевное равновесие, так что неудивительно, что почти тотчас он просто взял и, словно совсем потеряв какой бы там ни было страх, подошел к стенающему командору и его до зубов вооруженной группе сопровождения. Секунды две-три Люциус медлил, оглядываясь по сторонам и вскользь улыбаясь, а потом, дождавшись, когда им лично мало уважаемый Микай Ло наконец-то исчерпает свой рьяный запас реплик типа «Да снизойдет на вас нерушимость Устава!», заявил не нагло, но все-таки с некоторой издевкой: