Шрифт:
Дмитрий Гаврилов
ВЕЛИКИЙ и УЖАСНЫЙ
Западным писателям-фантастам посвящается...
Свежий шестибальный ветерок, как сумасшедший, теребил защитный комбинезон. Я прикрыл глаза ладонью, но ветер прилепил ее ко лбу. Пришлось повернуться боком. Разжав пальцы, я таки глянул в сверкающий борт звездолета и рассмеялся. На меня взирало чье-то плющевое безволосое лицо, с одной стороны напоминающее стюдень, с другой - больного флюсом. Этот ветер навеял кучу воспоминаний, которые полезли из головы наружу и, воспользовавшись замешательством, скрылись
К счастью, раса разумных комаров на Гудвине, по данным ученых, была давно истреблена на корню расой разумных птиц, а та, в свою очередь, не менее разумной и многочисленной расой летучих кошек. Кошки вымерли сами.
Держу пари, в таком свинячьем образе меня никто бы не узнал, но я люблю путешествовать водиночку.
Еще год назад в центре реабилитации после очередного перелома ушей, шеи, позвоночника, рук и ног, я встретил старого друга Веога Лоора. Мы были вместе еще с тех славных лет, когда я работал в Службе Контроля Времени, а он заведовал там лабораторией карманных хронотронов. Веог сделал неплохую научную карьеру, но сейчас даже я не позавидовал бы бедняге. Его состояние было ужасно в сравнении с моим, хотя профессор держался молодцом, изредка похихикивая.
За партией в сочинку, бесовскую игру, по-моему названную в честь какого-то древнего города, и за это смытого волной, мы разговорились о минувшей экспедиции Лоора. Всучив партнеру на мизере три туза, мы, довольные эдаким исходом, отправились в палату Веога, делить барыши. Тут-то он и посетовал, что в том полете на планету Гудвин выжил лишь один, а значит, никто не сумеет подтвердить правоту его слов.
Выигрыш был солиден, пятьсот центавров, не считая молодильного яблока из созвездия Гисперид той же стоимости.
– Я слышал, ты быстро идешь на поправку, - начал Веог, поглаживая правую половину окладистой бороды, правую - поскольку левая была выдрана безжалостными поклонницами.
– Скоро выпишут!
– подтвердил я, покусывая ус.
Я прежде всегда непроизвольно покусывал ус, когда предчувствовал выгодное дельце.
– И у тебя есть шлюп, - продолжал Веог Лоор, мученически глядя мне в глаза.
– Сколько?
– спросил я.
– На огрызок от яблока Гисперид, - был его ответ.
– Нет, ну что вы, профессор? Мы давнишние приятели, Веог! Грешно наживаться на дружбе, - вспыхнул я от ушей и до кончика хвоста.
– Тогда по рукам!
– А в чем там дело?
– осведомился я, потирая ущибленую ладонь.
– Ты мне тоже не поверишь! Лучше, один раз увидеть, чем сто раз услышать!
– парировал Веог Лоор, - Но сойти с ума там можно без особых хлопот, - по-отчески предупредил он затем, - Cильно удивлюсь, если ты продержишься неделю.
На том и расстались.
А в Понедельник я уже бесстрашно припланетился на Гудвине.
Ну, да за свой рассудок мне не стоило беспокоиться, так я по меньшей мере считал - ведь нельзя же сойти с того, на что не вставал.
Я быстро разбил лагерь, это мне тоже, как "дважды два", отобедал и заснул покойным сном, доверив охрану последней модели РСЗЛ (Если кто не знаком с новомодной аббревиатурой, это - рациональная система замена личности).
Мне грезилась степь, русские приволья, заходящее солнышко и неумолимые стрибы, так и веющие, нахалы, стрелами на хоробрые полки Игоревы, на поверку оказавшиеся одним, крайне разнузданным войсковым соединением.
И все-таки я почти с нежностью вспоминаю те молодые далекие годы, когда под видом варяга я затесался среди ближних Север-новгородского, или, может, Новгород-Северского князя.
На веселом пиру я улучил момент и, наконец, выяснил вопрос, столь занимавший наших ученых:
– А кусала ли того самого Олега злая гадюка, иле он почил сам?
Игорь быстро раскололся, признав, что все это домыслы прощелыги Нестора.
Потом мы еще выпили, и еще. По пьяной лавочке феодал наговорил мне кучу пошлостей, я не мог терпеть и в самых непарламентских выражениях предостерег его от похода на половцев:
– Гляди, вон и темнеть начало, Господь гневается!
– увещевал я Игоря.
На поминание Господа он вмиг обиделся и потянулся за какой-то железякой:
– Дурак, тож луна по солнцу, отцу своему бытует. Бывает и все лоно его закрывает!
Хронолет недавно смазывали, и мне посчастливилось быстро, а главное, почти бесшумно, скрыться с глаз долой всего прославленного Полка...
Ужасающий звон вернул меня к действительности. Эти модерновые РСЗЛ не стоят яиц птицы Рух! Глянул в иллюминатор.
Почтенный рыжебородый воин, одетый по всем правилам беспокойного времени, колошматил булавой в дверь люка.
Злорадно посмеиваясь, недалече толпилась и дружина, невесть откуда взявшегося князя. Откуда весть? Из средней истории.
– Выходь! Нечестивый половец!
– орал мужик.
– Стучи! Стучи себе!
– подумал я, повернувшись на бок, - Допотопная железяка не оставила бы и вмятины на сплавах двадцать первого века.
Смеркалось...
Полк обосновался у лесочка, как раз при болоте. Развели костры. Воины дожидались возвращения неугомонного Святославлича.
"Как вас только половцы не утихомирили?"
– посетовал я и перевернулся на другой бок.
С рассветом, когда я и не мечтал глотнуть свежего воздуха да опорожнить резервуары, неожиданно пришло освобождение... Слетались злобные грифы. Ханы постарались на славу.
Отвалив люк, я выкарабкался наружу, чтобы получше рассмотреть птичек. По логической цепочке, уже озирая девственный лес, вышел на грифонов, а там потянуло и на Египет.
Словом, ничего не оставалось, как выбраться в конце концов к сфинксам.
Местные сфинксы - не чета нашим. Живут стадами, питаются про запас путешественниками, вроде меня, предварительно засыпав их загадками. Это у них наследственное. Но вопросы разнообразием не отличаются, еще царь Эдип...