Великий канцлер
Шрифт:
– Происхождение ничто, – хмыкнула Ольга, – зато душа все! За заслуги перед Империей в деле продвижения новых технологий и пополнения казны я жалую госпожу Лисовую графским титулом и даю вам разрешение на брак. Dixi! Желаю тебе, Ники, счастья в личной жизни, любви и благополучия, а твоей будущей супруге стойкости и мужества.
Императрица усмехнулась и добавила:
– Знаешь, Ники, я знакома с Аллой Викторовной гораздо дольше, чем ты, и уверена, что лучшей жены тебе не найти. С нею ты всегда будешь любим и обихожен, что бы ни происходило; и именно она, а не ты, будет той каменной стеной, которая отделяет вашу семью от жизненных невзгод. Но это еще далеко не все. Также я уверена, что пройдет совсем немного времени – и несчастные чухонцы будут скрестись у меня под дверью, умоляя, чтобы я взяла Финляндию под свое прямое покровительство и избавила их от Рыжей Акулы. Но я этого никогда не сделаю, в том числе и потому, что Алла Викторовна – это их Божье наказание, которое им следует перетерпеть. В противном случае, если у тебя, твоей жены или у твоих девочек с головы упадет хоть один волос – я обещаю, что положу это землю пусту,
[Тогда же и там же. Коммерческий директор АОЗТ «Белый Медведь» д.т.н. Лисовая Алла Викторовна.]
Итак, я теперь графиня. Вот так просто, по велению императрицы Ольги, пожелавшей наградить меня за успехи, я приобрела графский титул – то есть выбралась из простолюдинок в аристократки… Странно мне как-то и неуютно быть в этом титуле, хотя это, наверное, только с непривычки. Или нет… Если задуматься с высоты самосознания человека третьего тысячелетия, так получается, что все эти титулы – вздор. Любому моему современнику ясно, что именно разделения людей на сорта создает и поддерживает неравенство, то есть несправедливость. Получается, что я как простой человек не имею такой ценности, как человек с титулом, несмотря на все мои качества и заслуги… Да, неправильно это. Но невозможно не признать, что здесь, в начале двадцатого века, без этого никак не обойтись. ПОКА не обойтись. А потом… потом, мне кажется, в этом плане что-нибудь изменится. Потому что мои современники, среди которых и Одинцов, и Иванов, и прочие – воспитаны в тех же традициях, что и я, и мыслят теми же категориями. А пока буду повторять себе, что я отныне «графиня Лисовая», преодолевая неприятие и желание расхохотаться. Но местные все эти игры воспринимают всерьез, и это надо учитывать.
Вообще сегодняшняя встреча с императрицей оставила во мне сильные впечатления. Я смотрела на Ольгу – и не узнавала ее. Куда девалась та робкая девочка, с которой мне довелось общаться на Элиотах? Тогда она была такой удивленной, растерянной, старательно ищущей себя на руинах прежней жизни… Сегодня нас встретила уверенная в себе молодая женщина – саркастичная, здравомыслящая, отважная и решительная. Одним словом, второе издание императрицы Екатерины Великой. Изменилось в ней все: осанка, поворот головы, жесты рук, выражение глаз. Удивительно преобразилось ее лицо. Теперь оно выражало поистине царское достоинство и властность, мудрость и авторитет. При взгляде на нее становилось понятно, что теперь Российская Империя в надежных руках. А уж Канцлер Одинцов не даст свернуть с намеченного курса… Я знаю Павла Павловича уже давно, наверное, лет пять – и убеждена, что он с легкостью справится со своей канцлерской работой. Он как будто нашел свое место, специально устроенное прямо для него, чтобы собрать вокруг себя единомышленников (Ольгу, Михаила, полковника Новикова и других) и возглавить их для того, чтобы хоть в этом мире Россия стала воистину великой мировой державой.
Впрочем, и я скоро тоже стану уже Великой княгиней Финляндской – а это покруче, чем графиня, так-то… Я стану кем-то вроде королевы, наполовину самовластной государыней. Буду управлять целой страной… Вместе с мужем, разумеется; ну да Николай не особо-то увлекается процессом правления, так что весь груз ответственности ляжет на мои хрупкие плечи… Впрочем, это я ерничаю. Плечи у меня отнюдь не слабые, я как раз как та русская баба, которая свернет горы, остановит на скаку слона и оторвет ему хобот. Не зря же за остроту и быстроту мышления, а также за решительность действий меня прозвали Рыжей Акулой. Собственно, в рисующейся перспективе меня больше всего смущают титулы… Что же касается моей будущей «королевской» должности, то тут я в себе уверена. Хотя Ольга, уже неплохо освоившая «нашу» терминологию, сказала, что Финляндия – это «очень сложный участок работы», я думаю, что эта задача мне по плечу. С директорским постом справилась – ну и это мне под силу. Думаю, что смогу найти ту грань, что отделяет жесткость и справедливость от деспотичности. Правда, каждого об этих понятиях свое представление, но я уверена, что сумею не перегнуть палку… Тем более что мне в помощь будет и авторитет Николая, и стоящая за его спиной огромная Российская Империя, и вся наша рать пришельцев из будущего, которая, несомненно, придет на помощь, если вдруг дела наши станут складываться не лучшим образом.
Ну а вообще, если мысленно проследить весь тот путь, что я прошла с момента попадания в этот мир, то от такой головокружительной «карьеры» просто приходишь в шок. Нет, конечно же, все логично и правильно, но поражает то, кем я была ТАМ, и кем стала ЗДЕСЬ… Я не о титулах. Я о внутреннем преображении – а все остальное именно из этого и проистекает. Алла Лисовая пять месяцев назад и она же сейчас – это две разные женщины, и с этим приходится смириться. И вообще, даже страшно подумать, кем я стану через два-три года, или, к примеру, лет через десять. Быть может, тогда меня перестанут смущать мои дурацкие титулы – как те, которые я заработала лично, так и те, что мне принесет замужество за Николаем. Ведь, выходя «в город», ношу же я местные ужасно неудобные дамские одежды, несмотря на то, что прежде при одном виде этой архаики меня разбирал смех. Вот так и с титулами. Как говорили древние: если собрался поехать в Рим, то веди себя как римлянин.
Ну а еще я по-сумасшедшему счастлива, и с трудом это скрываю. Правда, сегодня мне показалось, что Ольга догадывается о том, что произошло между мной и Николаем… Ну да это ничего. Одно я знаю точно – «неудобных» вопросов мне никто задавать не будет. Здесь это не принято; а еще мы с Николаем взрослые люди, которым не нужно читать нотации о нравственности. Правда, еще остается его мамаша Вдовствующая императрица Мария Федоровна – а это еще та мегера, репутация у которой ничуть не лучше моей. В местном обществе ее за глаза зовут Гневной, а это значит, что однажды мы схлестнемся как бы в борьбе за ее сына. Она меня старательно не замечает, а я избегаю таких мест, где могу столкнуться с этой женщиной. Мне очень хорошо, и не стоит портить это бескрайнее счастье какими-нибудь скандалами и конфликтами.
Правда, эйфории я предаюсь лишь в те редкие моменты, когда меня никто не видит. Только тогда я могу позволить себе глупо и мечтательно улыбаться… Потому что ничто не сравнится с тем ощущением, когда ты нашла «своего» мужчину. И совершенно неважно, кто он – князь, император, художник или водопроводчик, беден он или богат, знатен или безроден. Любовь! Если она настоящая, она не смотрит на такие мелочи…
[7 августа 1904 года, 12:15. Санкт-Петербург, Зимний дворец, кабинет Канцлера Российской Империи
Директор департамента окладных сборов Министерства Финансов Николай Николаевич Кутлер [10] .]
10
Николай Николаевич Кутлер, не женат, происходит из семьи обрусевших немцев, возраст 45 лет, в 1882 году окончил юридический факультет Московского университета, потом три года работал помощником присяжного поверенного, а затем перешёл на государственную службу, где занимал должности: податного инспектора, управляющего казённой палатой, вице-директора, а затем директора Департамента окладных сборов Министерства финансов.
Г-н Витте, характеризовал г-на Кутлера как одного из наиболее деловых сотрудников Министерства Финансов и как человека чистого и вообще весьма порядочного… В устах прожженного жулика и интригана такая характеристика стоит весьма дорогого.
В нашей истории после наступления Советской власти бывший кадет Кутлер не эмигрировал и не ушел в отказ, а продолжал сотрудничать с Советской властью как чистый «спец», несмотря на то, что его четыре раза арестовывало ВЧК. Подпись этого человека в числе прочих стояла на червонцах 1922 года, с которых началась нормализация денежного обращения и вообще НЭП. Лидер кадетов Милюков, находясь в эмиграции писал, что «Николай Кутлер при Николае II, как и при Ленине, служил государству, как «спец», – и служил именно государству, а не личности правителя».
После случившегося недавно дворцового переворота жить в Петербурге для интеллигентного человека становилось просто страшно. Гильотины на площадях еще не стояли и фонарные столбы использовались только по прямому назначению, но аресты непосредственных участников гвардейского мятежа и всех причастных к заговору Владимировичей шли полным ходом. Одетые в черные мундиры сотрудники госбезопасности заходили в дома или хватали людей прямо на улицах, после чего черные кареты отвозили тех в Петропавловскую крепость – надо полагать, для пыток и последующих казней. Особенно страшные слухи ходили о торчавшей над крепостными стенами дымовой трубе, время от времени принимавшейся извергать из себя жирный черный дым. Говорили, что гвардейцы, вышедшие к Николаевскому вокзалу, восстали как раз против тирании имперской безопасности, арестовывавшей людей по малейшему подозрению в причастности к финансированию террористической деятельности.
Николай Николаевич Кутлер был как раз человеком прогрессивных либеральных взглядов и категорически не одобрял любой диктатуры, с какой бы стороны она ни исходила. И вдруг этим утром через фельдкурьера он получает оформленное по всем правилам вызов-приглашение в Зимний дворец на аудиенцию к канцлеру Одинцову. По правде говоря, новоявленного диктатора, стоявшего за троном неопытной молоденькой девчонки-императрицы, Николай Николаевич еще ни разу лично не видел, но воображал себе самое страшное. Говорят, иные и вовсе обмирали под взглядом этого человека, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Впрочем, никакой вины перед Государем, или, точнее, Государыней и Отечеством господин Кутлер не чувствовал, а потому шел на эту встречу без особого мандража. Да и идти-то там было примерно полторы версты или треть часа неспешным шагом. Сначала следовало выйти из Николаевского дворца (в котором и располагался Департамент Окладных Сборов) на Галерную улицу, потом, свернув к Неве по Замятину переулку, выйти на набережную и пройти мимо Сенатской площади и Адмиралтейства к Зимнему дворцу. А потом – всего-то делов – показываешь часовому на входе приглашение как пропуск, и дальше местные дворцовые аборигены доведут тебя до места.
Вроде бы просто, но для некоторых дорога к канцлеру может быть равна пути на Голгофу. Вот так пару дней назад сходил в Зимний дворец господин Коковцов; после разговора с канцлером он не отправился обратно на службу (главное здание Министерства Финансов располагалось там же, на Дворцовой площади) и не пошел домой, на квартиру, а в черной арестантской карете был доставлен в Петропавловскую крепость. А там, понятно что – «оставь надежды всяк сюда входящий». Войти внутрь легко, а вот выйти обратно куда тяжелее. Впрочем, кому, как не непосредственному подчиненному министра финансов, было не знать, в чем и насколько грешны как господин Витте (который первым очутился в Петропавловских казематах), так и его товарищ (заместитель) и последующий преемник господин Коковцов…