Великий князь Дмитрий Павлович, или Никому не дано право убивать
Шрифт:
После фронта, великий князь Павел направился в Крым, чтобы поправить ухудшившееся здоровье, а после поселился в своём дворце в Царском Селе, где жил до своего ареста.
Получил должность генерал-инспектора кавалерии, великий князь иногда посещал Ставку Верховного главнокомандующего. Временное правительство 31 марта 1917 года отправило великого князя в отставку.
Павел Александрович, в силу своего характера, был далёк от политики, не волновали его и придворные интриги. Своим положением он был доволен. Его супругу и детей признали при Дворе, более он ни о чём не мечтал. Он был близок
Так получилось, что со временем все родственники императора Николая II, великие князья и их семьи, оказались отдалены от Двора, а значит и от власти. Потеря рычагов влияния на принятие важных решений в стране сильно беспокоила младших Романовых и их окружение. В стране начала складываться оппозиция к Николаю II. Во главе оппозиционных сил стояли великие князья, знать и высший генералитет.
14 ноября 1916 года великий князь Павел с супругой были приглашены на день рождения к вдовствующей императрице Марии Фёдоровне, проживающей в Киеве. На следующий день великий князь и княгиня Палей были в гостях у великого князя Александра Михайловича, так же находившегося в Киеве в качестве организатора авиации русской армии.
После обеда Александр Михайлович имел с великим князем Павлом и его супругой разговор, с глазу на глаз. Великий князь Александр обрисовал нависшую над монархией, и, стало быть, над всей Россией, опасность. Перечислил претензии в адрес императора Николая II и особенно императрицы Александры Фёдоровны. Все беды, по его мнению, коренились в Григории Распутине. В конце беседы он пояснил, что семья рассчитывает на Павла. Императору он самый близкий из родни и самый любимый, притом единственный живой, из дядьёв.
По настоянию Александра Михайловича, великий князь Павел должен был принять участие в семейном совете великих князей, которые должны были вскоре собраться у великого князя Николая Михайловича.
В конце ноября Павел Александрович с супругой находились в Могилеве, куда прибыла императрица с детьми, чтобы повидаться с мужем. В Ставке при особе императора постоянно находился Дмитрий Павлович.
В своих воспоминаниях Ольга Палей рассказывает: «Пока мы были в Могилеве, великий князь Дмитрий, неся службу при императоре, чуть не всякий день обедал у нас и ужинал. Вечно в курсе всех военных и штабных дел, вообще большой умница, схватывал на лету, умел наблюдать, видеть суть и делать выводы. В свои двадцать пять не мальчик, но муж. Он тоже предвидел российскую катастрофу и не раз говорил о том и с государем, и с отцом. Помню, однажды в Могилеве, когда мы пили чай, он вздохнул:
– Ох, мамочка, если б вы знали, что будет!
Я не знала, что именно будет, и спросила, но ответа не получила. А спустя три недели узнала сама».
К этому времени Дмитрий был уже вовлечён Феликсом Юсуповым в заговор с целью устранения Григория Распутина, но посвящать отца в планы заговорщиков не стал.
В свою очередь великий князь Павел, следуя наставлениям Александра Михайловича, принял участие в совете членов императорской семьи, собравшимся у великого князя Андрея Владимировича.
На Павла Александровича была возложена обязанность во время высочайшей аудиенции, попробовать уговорить императора отдалить от Двора неугодных лиц, Распутина, министра внутренних дел Протопопова и дворцового коменданта генерала Воейкова.
3 декабря встреча великого князя с Николаем II состоялась, однако ни чего изменить Павел Александрович не мог. Император деликатно отверг все его требования.
В дальнейшем в дворцовых интригах великий князь Павел Александрович не принимал участия. Заговорщики в его услугах более не нуждались, так как справедливо полагали, что на большее великий князь не годен.
Великий князь Павел Александрович был предан императору и не допускал мысли о возможности лишения трона Николая II, поэтому посвящать в дальнейшие планы его было не только нецелесообразно, но и не безопасно.
В момент убийства Григория Распутина Павел Александрович уехал из Царского Села в Ставку. О заговоре он был не осведомлён и узнал о случившемся только по возвращению домой в Царское Село. Тем временем слухи об убийстве «старца» облетели столицу. Уже на следующий день княгине Палей сообщили, что в покушении участвовал её пасынок великий князь Дмитрий. Вскоре имя Дмитрия Павловича было у всех на устах.
Ольга Валентиновна рассказала обо всём мужу, прибывшему из Ставки. Великий князь был сильно потрясён и испуган.
Княгиня Палей сообщает, что узнав о причастности к заговору сына, великий князь Павел побледнел как мертвец. Он сразу же телеграфировал Дмитрию в столицу с просьбой приехать в Царское Село. Дмитрий Павлович отвечал, что по приказу императрицы посажен генералом Максимовичем под домашний арест, и просил, чтоб отец приехал сам. Павел Александрович тут же поехал к сыну. Сомнений в причастности к заговору Дмитрия у великого князя не было.
Ольга Валериановна в подробностях описала разговор мужа с сыном.
«С порога великий князь сказал Дмитрию:
– Я знаю, что ты связан словом. Спрашивать ни о чём не стану. Только скажи: убил – не ты?
– Не я, папочка, – ответил Дмитрий, – клянусь могилой матери.
Великий князь вздохнул с облегчением, словно сбросил страшную тяжесть. Дмитрий был до слёз растроган отцовым благородством. Ни единого вопроса великий князь не задал ему, уважая слово чести».
Дмитрий пояснил, что своим участием в заговоре против Распутина хотел помочь государю, которому теперь не придётся мучиться и самому гнать «старца».
Павел Александрович, возможно, не одобрял действия заговорщиков, но переживая за сына, пытался оправдать его действия. Своей супруге великий князь рассказал о своей догадке. Перед тем как уехать из Ставки, он встречался с императором, которому, как полагал Павел Александрович, было уже известно об убийстве «старца». При этом Николай II шутил и смеялся – чего не было с ним давно. Эта улыбчивость, как впоследствии считал великий князь, доказывала тайную радость царя по поводу избавления от Распутина. Из любви к жене перечить ей он не смел, а теперь радовался, что и волки сыты, и овцы целы.