Великий князь Русский
Шрифт:
— Так на Русском подворье пересидели, а там паломниками назвались, что к Святой земле ходили, — разулыбался Третьяк. — Они еще спрашивали, что да как в Иерусалиме, да мы же только оттуда…
Вышибли их из города, как пробку из бутылки — ходили поклоняться пророкам Исе и Мариам? Ну и валите отсюда, не мешайтесь, мы тут Высокую Порту делать будем.
Дальше на генуэзском корабле из Перы в Крым, через княжество Феодоро и земли Гераев на Днепр, и вверх по нему, прямо в лапы Шемяки. Счастлив наш бог, ничего не скажешь.
После всех рассказов
В осеннем прозрачном воздухе вдали плыла Москва-река, стояли маковки собора Лужнецкого монастыря, торчали соломенные крыши, чернели озимые поля, за ними леса и перелески. Отчего-то мне вспомнился Головня — он сейчас разъезжал по стране, как и три десятка делегатов будущего Земского собора из самых дальних (и, как следствие, новообразованных) уездов. Я выдернул их специально, чтобы они познакомились с «организацией службы» в старых уездах, на что отвел целый год. Ничего, потом наверстают.
— Чего хотел? — тяжко вздохнул Дима. — Сигаретку бы…
И картошки. Даже вареная каливка, хоть и малость похожа, не заменяет полностью, а хочется порой до судорог.
— Чего нет, того нет, — вздохнул и я. — Давай думать, что с царьградский делегацией делать.
— А что с ними?
— Да с ними-то все нормально, а вот что они рассказывают, в народ никак пускать нельзя. Натуральный антипиар выйдет.
— Турки слишком сильными выглядят?
— Именно. А православие слабым. Так что надо как-то повернуть, чтобы пользу извлечь.
— А чего я? Ты же за политику отвечаешь.
— А ты писатель, тебе и карты в руки.
Дима хмыкнул.
После гибели Васьки он заметно сдал и частенько пребывал в мрачном настроении, оживляясь только в делах. Вот я и хотел, чтобы он занялся делом.
— Ну… — вперил взгляд в синие дали соправитель, — турок надо выставлять злодеями…
Тем более, что изрядную часть пленных они попросту казнили. И не только пленных — венгра, чью пушку разорвало, тоже. А уж голову Орхана таскали по всему городу.
— Героизма православных побольше…
— Странно получится: турки злодеи, греки герои, а город пал.
— Артиллерия! — вскинулся Дима. — Надо упирать на артиллерию! Дескать, только большим числом пушек и взяли.
— Точно! У ромеев-то пушек почти не было! Ай, молодец! Пусть наши носы от пороха не воротят!
Так вот и осталась в Можайске редакционная коллегия по написанию «Повести о взятии Царьграда» во главе с Феофилом, а мы разъехались в стороны.
Глава 19
То не сильная туча затучилась
Издательскими делами разговоры на башне в Можайске, разумеется, не ограничились — у нас на руках страна с населением миллионов в пять, на территории, где должны проживать минимум пятьдесят, с внутренней и внешней политикой…
Внутренняя ладно — вроде все элементы отработаны, в кучу собрать да на Земском соборе утвердить, это
На западе у нас покамест устаканилось. Вестфальская партия взяла верх и наглядно, хоть и весьма жестко, объяснила архиепископу Риги, чьи в лесу шишки. Комтур Вендена Книпроде в союзе с главным казначеем Гейделем текущего ландмейстера поддерживал, но и сам уверенно набирал очки и, случись выборы, был очевидным фаворитом на пост главы ордена. Совместное предприятие, Ливонско-Русское торговое братство, работало в полный рост, в том числе и через Нарву, куда по настоянию Гейделя отправили пару орденских кораблей. Формально для защиты ливонских товаров, но де-факто ради бережения русского порта от разбойных свеев.
Польша обломала о нас зубы и зализывала раны, но при этом подгребала под себя ошметки Великого княжества Литовского и одновременно пыталась дожать Тевтонский орден. Так что до тех пор, пока шведы активно не полезут на восток, за это направление можно не беспокоится. У них забот с Кальмарской унией хватает, вот пусть и решают, кто в доме хозяин, а у нас лет двадцать передышки, за которые надо в Карелии укрепиться так, чтобы пушкой не вышибить.
На востоке тоже все славно — Казань расчухала выгоды политико-экономического союза и всякие завлекательные призывы Кичи-Мухаммеда там успеха не имеют. Тем более Касым и Мустафа помнят, как Кичи с их отцом враждовал.
На севере пока пустота в том смысле, что нет противостоящего государства, но пробираться по Студеному морю и за Камень приходится на ощупь, уж больно скудны знания о тамошних землях и народах, вплоть до откровенных сказок.
Остается юг.
Где тот самый Кичи-Мухаммед спит и видит, как Москва снова целует ханский сапог и платит ордынский выход. А союзник наш Герай по уши занят генуэзскими городами в Крыму. Вот стукнулось ему в голову, что раз Константинополь у турок, то связь с метрополией у итальянцев перерезана и надо бы этим воспользоваться. С государственной точки зрения я его отлично понимаю — хреново, когда все торговля идет через чужие руки, но память подсказывает, что ничегошеньки крымцам не досталось, колонии заграбастала Турция.
— Любопытная картинка получается, — Дима набросал на бумаге подобие карты, — Берег от Курска через Кромы на Тулу и Рязань дугой выгнут, так и просится под дых дать, на Москву ударить.
— Так укрепляем берег. Коломна, Серпухов… Дальше в степь городки и сторожу двигаем.
— Укреплять это дело хорошее. Погано, что мы в оборонительной позиции.
— Ну знаешь, — возмутился я, — поход на юг нам не по силам, ты логистику прикинь!
— Знаю. Но сидеть и ждать, когда наши дорогие партнеры решат ударить, тоже неверно! — отрезал Дима. — Сколько набегов уже было? Сколько еще будет? Надо не ждать, а навязывать противнику свою волю, брать инициативу в свои руки! А если война началась для нас внезапно, то грош цена всему генеральному штабу и нам тоже.