Великий князь
Шрифт:
– На сегодня все, ваше высочество.
Маленькая инфанта тут же подскочила к принцу, выдав длинную и малопонятную фразу на родном языке. За ней к наследнику приблизился средний инфант, недовольно окликнувший младшего Феодоро, чересчур увлекшегося разглядыванием готовой едва ли наполовину картины. А когда все они собрались вокруг отцовского трона, Якопо Робусти в который уже раз отметил, сколь щедро одарила природа и Господь отпрысков великого князя Московии. И если к красоте телесной он уже несколько попривык (в этой стране вообще было крайне много красивых женщин и мужчин), то живости разума все еще не уставал поражаться. Как и высокой образованности в столь юном возрасте. К примеру, принц несколько
– Ваши высочества!..
Едва заметно ответив на почтительный поклон Тинторетто, Дмитрий в окружении братьев и сестры добрался до своих покоев, где верная Авдотья караулила накрытый незадолго до их прихода общий поставец. Проследив, чтобы все омыли руки и лицо, хозяин покоев проделал то же самое и начал обязательную молитву, предваряющую любое вкушение "хлеба насущного":
– Господи, Иисусе Христе, Боже наш, благослови нам пищу и питие молитвами Пречистыя Твоея Матери и всех святых Троицы, яко благословен во веки веков. Аминь!
Последнее слово отдалось в ушах старшего царевича тихим эхом, и едва заметным всплеском силы трех родственных средоточий - после чего Иван отодвинул от себя миску с гороховой похлебкой на копченостях, Федор наоборот, отказался от пшенной каши в пользу похлебки, а десятилетняя Рюриковна впала в настороженную задумчивость, раз за разом сканируя-проверяя источником расположенные вокруг нее кушанья и питье.
– Хм!
Поглядев на братьев, сестра еще раз все хорошенько проверила - и окончательно отбросила пустые сомнения, принявшись с аппетитом уплетать духмянистую, нежно-рассыпчатую кашу на меде и молоке. Затем была густая рыбная похлебка-пюре, небольшой пирожок с малиной... По зову Авдотьи целый десяток стольников проник в покои наследника, покружился-повертелся вокруг прямоугольного поставца, и быстро пропал, оставив после себя полдюжины блюд с восточными сладостями и три больших кувшина. В первом был горячий ореховый сбитень, во втором медвянисто-кисловатый освежающий травяной взвар, а третий скрывал в себе дорогую диковинку из далекой Испании, густое какао на молоке. Первым, разумеется, выбирал старший из братьев...
– Взвар.
Затем средний:
– Каву!
Младший.
– Сбитень.
И наконец, сама царевна:
– Каву!..
Одновременно со словами выбора вновь проснулись родственные средоточия... С тем, чтобы через мгновение уснуть вновь. Неспешное поглощение десерта сопровождалось довольными фразами и тихими шутками - пока нежное личико Евдокии вдруг не надумало чуть побледнеть, а потом и вовсе приобрести едва заметный зеленоватый оттенок.
– Ох!..
Потеряв интерес к пахлаве и какао, десятилетняя сладкоежка быстро покинула обеденный стол, сопровождаемая сочувственными взглядами братьев. Среднего и младшего - уж они на собственном примере знали, как тянет на нужную бадейку после пропущенного в еде и питье зелья. Иван, прикончив последний кусочек халвы, не выдержал и подошел к стулу сестры, вновь пробудив свои источник. Чуть помедлил, перепроверяя, затем взял изящный серебряный кубок и сравнил его содержимое с большим кувшином - уже догадываясь, отчего оплошала Дуня. Как-никак, самого на подобном подлавливали...
– Так и знал, отрава под ободком!..
Действительно, секрет оказался простым - всего лишь слабительное, замешанное на меду, и нанесенное тонкой и почти неприметной полоской на столовое серебро.
– Очень хорошо, Иван.
Средний из царевичей польщено улыбнулся.
– А я?!?
– И ты молодец, Федя.
Подхватив с полки серо-коричневую плоскую коробочку из картона, хлебосольный брат вручил ее в цепкие руки младшенького.
– Награда тебе.
Вскрыв коробочку и обнаружив в ней ровно-одинаковые торцы чертилок, Федор счастливо рассмеялся, просто-таки не веря своим глазам.
– Сорок восемь цветов и оттенков... Беги, испробуй подарок в деле.
Вернувшиеся стольники убрали все следы обеда, всего через минуту оставив царственных братьев наедине.
– Завидую тебе, брат.
Приоткрыв оконце, Дмитрий вздохнул свежего воздуха, проследил как двенадцатилетнее "чадушко" со всего маха упало на его ложе, и поинтересовался:
– В чем же?
– Ну как! Батюшка тебя всюду одного отпускает: в иные святые обители, на Ярославль и Рязань в прошлом году посмотрел. В Туле целых полгода провел! А в Твери и вовсе, все полтора своей головой и разумением жил!.. Теперь вот в Полоцк съездишь... А я вот дальше Сокольников и Лосиного острова и носу не высовывал.
– А кто с отцом по святым местам зимой катался?
Почесав живот, и еще больше развалившись на зеленом покрывале, Иван огорченно отмахнулся:
– Да что там разглядишь, по пути-то? Квохчут надо мной, словно я цыпленок неразумный! Туда нельзя, сюда тоже. Даже просто проехаться по какой деревеньке, поглазеть на черный люд - и это невместно достоинству царевича!
Засмеявшись, хозяин покоев искренне посочувствовал:
– Прямо стон души!
– Тебе хорошо говорить!..
– Ладно уж, замолвлю за тебя словечко батюшке, чтобы отпустил на месяц-другой к отцу Зосиме. По дороге всласть наскачешься, наохотишься, в Тверском кремле пару дней поживешь да на город поглядишь. Ну и на обратном пути тоже не теряйся...
– А отпустит?
– У нашего рода особые отношения с Кирилло-Белозерской обителью - ты разве забыл?
Поерзав в нешуточном возбуждении и предвкушении, средний сын великого государя мечтательно улыбнулся. Действительно, как это он не подумал о такой возможности?..
– Настало время урока.
Иван тут же выкинул из головы все свои мечты и сел на ложе, приготовившись внимать. Однако Дмитрий не торопился показывать что-то новое, отвернувшись к окну.
– Меня радует, как далеко ты продвинулся в освоении наследия крови, брат. Твое упорство, старательность и в особенности - ум. Но более всего меня радует то, что я не вижу в тебе дурного жестокосердия.
Помолчав немного, наследник все же повернулся к младшему лицом:
– До этого дня я учил тебя, как стать сильнее и выносливее, справляться с болезнями и не бояться ядов... Ну и еще кое-каким полезным мелочам.
Средний из царевичей тут же покосился на нарядный полавочник, скрывавший следы его недавнего экзамена. Вспомнил, с какой легкостью пробил насквозь толстенную буковую доску. И преисполнился заслуженной гордости. Ха, брат еще не знает, как ловко у него получается удар саблей!
– Ай!..
– Не зазнавайся.
Потерев лоб, в который только что отвесили увесистый щелбан, Иван сосредоточился и сел ровнее - ничего-то и не скрыть от старшего!
– К сожалению, несмотря на все мои старания, твои чувства и дар недостаточно... Тонки и изощренны. Для воина и победоносного воеводы, кем кое-кто себя искренне видит в будущем, этого было бы более чем достаточно. Но для самовластного правителя - нет. Ему должно знать настроения подданных, дабы вовремя разглядеть справедливое недовольство простого люда и упредить любую крамолу и бунт среди своих бояр-князей. Поэтому с сего дня мы начнем изучать одну из граней лекарского дела под названием гипноз - не прекращая, впрочем, и прежних твоих занятий. Ибо?..