Великий князь

Сахаров Василий

Однако я с ответом не торопился. Прислушивался к чувствам наместников, проводил анализ информации и приходил к выводу, что дела в степи идут очень даже неплохо. Прошлогодний поход в Европу убавил мои силы на пятьдесят процентов. Слишком много воинов степняки потеряли в боях с поляками и германцами, особенно когда возвращались обратно на родину, отбивали атаки местных партизан, и в обозах каждый день умирали раненые. Однако богатства, которые храбрые батыры добыли в землях католиков оказались настолько огромными, а песни про подвиги славных воинов так быстро разлетелись по всем ордам половцев от Днепра до Волги, что это уже не имело особого значения. Павших бойцов заменяли новые, а вместо аилов и кошей, которые не приняли мою власть и успели уйти на Буг или Дон, приходили другие. Они принимали «Слово Сокола», давали клятву на верность орде и хану, а взамен получали защиту и помощь. Поэтому сейчас в подчиненных моей воле

родах приднепровских и лукоморских степняков, не считая рабов, примерно двести тысяч человек, и я мог выставить полтора тумена воинов. Это, конечно, хорошо. Тем более что переселенцы из других степных объединений, понимая, что под властью Вадима Сокола жить спокойней, безопасней и сытней, продолжали прибывать. Однако я такого развития событий не ожидал, так как изначально на подобное не рассчитывал. Собирался прикормить пару-тройку племен, которые смогут оказывать влияние на ханов, помощь которых может мне пригодиться. А вышло так, что теперь я сам степной правитель, и у меня отличные перспективы развития в этом регионе. Вот только главные мои интересы не здесь, а в Венедии и уделять должное внимание тому, что происходило в Диком поле, даже при наличии тропы Трояна, я все-таки не мог. Но деваться некуда. Не бросать же людей, которые мне доверились? Конечно же, нет. Значит, придется оставаться ханом хотя бы до тех пор, пока не подрастет малыш Истеми, который и станет следующим ханом.

Тем временем советники стали проявлять нетерпение. Они ждали моего решения, и я объявил:

– В этом году станем сражаться против сельджуков. Один тумен отправится на помощь хану Ковтундею. Возглавит его Судимир Кучебич. Я буду вместе с нашим войском, до тех пор, пока сельджуки не начнут отступление. Продолжительной войны не будет. До наступления осени завоеватели все равно уйдут.

Степняки переглянулись, и снова повисло молчание. Теперь уже задумались они, и я их понимал. Хан Ковтундей снова прислал послов, которые просили о помощи и ждали, когда я вернусь в ставку орды. Но если я отказал им в прошлом году, то почему должен согласиться в этом? И по какой такой причине войско возглавит не Девлет Кул-Иби, который считался моим фаворитом, а командир «диких» половцев безродный Судимир Кучебич? И откуда у меня уверенность, что сельджуки все-таки отступят? Это знание или проявляет себя моя ведовская суть?

Наконец, слово взял Торэмен-бек, мой родственник, ибо Айсылу его внучка и в орде он наиболее влиятельный человек:

– Хан, ты огласил свою волю. И никто из нас не вправе ее оспорить. Ты сказал, и мы все сделаем. Но прошу тебя объяснить, зачем нам помогать Ковтундею?

Кивнув, я ответил:

– Сельджуки идут в силах тяжких. Больше шестидесяти тысяч воинов в первой волне. А у Ковтундея, даже с учетом примкнувших к нему непокорных половецких племен, которые проживали в предгорьях и не признавали власти больших ханов, с трудом наберется двести сотен воинов. С вооружением у него плохо, а еще хуже с продовольствием. Он не выстоит. Но самое главное – если его не поддержать, Ковтундей может переметнуться на сторону сельджуков. А нам это не нужно. Поэтому пошлем один тумен и уверен, что многие степных вожди последуют нашему примеру, выделят часть сил и соберут еще хотя бы пятьдесят сотен всадников.

Торэмен меня выслушал и задал новый вопрос:

– Но если сельджуки уйдут, а ты в этом уверен, мой хан, то действия Ковтундея уже не будут иметь значения. Разве не так?

– Нет, уважаемый Торэмен. Одно дело уйти, когда тебе пустили кровь, и ты понес потери, а совсем другое, когда ты побеждаешь, и появилась поддержка степных племен. В первом случае сельджуки отступят всем войском, а во втором оставят в Диком поле часть сил, которые продолжат наступление на север.

– А сельджуки точно уйдут?

– Да.

– А когда?

– Сразу, как только погибнет султан Арап. А произойдет это летом, в ближайшие месяцы.

Степной вождь продолжил задавать вопросы, а за ним были другие, и никто не спросил про Кучебича. Хотя вопрос у многих вертелся на языке. Но зато об эту тему поднял сам Судимир, которого я оставил при себе после совета.

– Хан, – Кучебич слегка склонил голову, – почему тумен поведу я, а не Девлет?

– Потому, Судимир, – обратился я к нему по имени, – что племена, которые первыми примкнули ко мне, должны восстановить свою численность, а ты возглавишь «диких» половцев и тех, кто пришел в этом году. Это случайные люди, которых в деле никто не проверял. Поэтому доверия к ним нет. Сегодня они с нами, а завтра легко уйдут в другую орду, и плевать они хотели на клятвы. Вот пусть пришлые и сражаются. Кто выживет, того сильнее повяжем с нами. Кто погиб, значит, такова его доля. Ну и, кроме того, вокруг тебя сбиваются не только «дикие» половцы, но и славяне, кто с Киева, Чернигова или Переяславля к нам перебежал. Твое имя на Руси

уже знают, многие слышали про славного и справедливого Судимира Кучебича, который у самого Вадима Сокола в почете. Но славы много не бывает. Так что будем делать из тебя великого вольного вождя, который одерживает победы и готов приютить любого беглеца, кто не желает переселяться в Венедию, но не хочет или не может жить под русскими князьями. В общем, готовься принимать под свою руку не только воинов, но и землепашцев. Посадим их деревеньками вдоль наших рек, и станут они под прикрытием орды землю возделывать, как раньше это где-нибудь под Рязанью делали.

– Я понял, хан, – Судимир кивнул и уточнил: – Я могу передать твои слова другим вождям?

– Можешь.

– Когда тумен должен выступить?

– Через седмицу.

– Мы будем готовы, хан.

Кучебич ушел и появились послы Ковтундея, которых я заверил, что мы поддержим наших соседей и вскоре придем к ним на помощь. А после них прибыли вароги, которые сделали свой доклад о том, что происходило в орде. И, конечно же, выяснилось, что у нас все не так радужно и замечательно, как мне расписывали Торэмен-бек и Аслан-бильге. Есть воровство и конокрадство, тайные сношения с соседями, вражда между кланами и родами, мелкое вредительство, порча имущества и шпионаж в пользу ромеев. Все, как и везде, в любом государстве. Идеала нет и быть не может. Но самое важное вароги озвучили в конце – красавица Айсылу собиралась мне изменить.

Как так? А вот так. Она молодая женщина, которая вышла замуж не по своему желанию и меня видит крайне редко, а природа требует свое и простые плотские желания задавить может не каждый. Одно время она засматривалась на Девлета Кул-Иби, но вождь рода Гэрэй не поддался, стал держаться от моей жены подальше, а потом завел семью, вполне счастлив и про чужих женщин не думает. Так что к нему претензий нет. Однако Айсылу нашла себе другого молодого красавчика, знатного воина из рода Кара-Холзан по имени Тюпрак. Кстати, это род, из которого происходил бывший хан Приднепровской орды Бачман. Тюпрак постоянно крутится возле моей юрты, которая стоит на берегу Саксагани рядом с крепостью, а жена не велит его прогонять и даже пыталась тайно с ним встретиться, но попытка якобы случайно была пресечена бдительными слугами. По этой причине, до того, что мне наставили рога пока не дошло. Вот только если не обращать на опасную ситуацию, которая может перед степными вождями уронить мою честь, внимание, рано или поздно это случится. Следовательно, проблему надо решать. Чем скорее, тем лучше. И все основные варианты на поверхности. Я велел по-тихому схватить Тюпрака и узнать, кто и с какой целью его послал, ибо в случайности и неожиданную любовь воина из враждебно настроенного клана к замужней женщине мне не верилось. А вот как поступить с Айсылу не определился. То ли ее в реке утопить, то ли направить к ней дедушку Торэмена, то ли сына отобрать, то ли сделать вид, что ничего не знаю и оставить все, как есть.

Отпустив варогов, я отправился в подвалы под крепостью. Два часа проверял казну, которая оказалась даже больше той, которая находилась в Рароге, и прикидывал, на что она пойдет. Часть придется потратить на необходимые закупки в Киеве, а часть на строительство крепостей и привлечение славянских землепашцев, которые осядут на берегах наших рек, а в будущем дадут орде не только зерно и налоги, но и пехоту.

Только закончил с казной, как примчался вожак черных клобуков Кокай Мнюзович, и пришлось его принять. Мы обменялись приветствиями и он, зная, что я дорожу своим временем и не люблю пустых слов, сразу перешел к делу:

– Вождь, часть черных клобуков собирается выйти из-под власти царя Мстислава и намерена покинуть земли на реке Рось.

– Почему? – уже догадываясь, чем это вызвано, все-таки спросил я.

– Мы живем отдельно от русских, по своим законам и адатам, по слову наших стариков и вождей. Изяслав Мстиславич хотел нас вдоль границ расселить и раздробить черных клобуков на осколки. Но не решился. Шла война, и он в нас нуждался. Поэтому дал слово, что этого не будет. А теперь мир. Изяслава нет. И молодой царь Мстислав намерен сделать то, что не вышло у отца. Кто-то из наших согласен, привык иметь постоянные харчи от князей и служить сторожевой собакой. А многие против. Поэтому я здесь.

– Собираетесь присоединиться к моей орде?

– Если ты нас примешь.

– У меня для вас полной свободы тоже не будет.

– Знаем, но ты не станешь нас разбивать, чтобы раскидать десятками и сотнями по самым дальним острогам.

– Сколько вас?

– Двадцать тысяч. Из них три с половиной тысячи воинов.

– Я вас приму. Однако земли для поселения получите в Крыму.

Кокай почесал затылок:

– Там ромеи.

– Да, – согласился я с ним. – Но они вдоль побережья, в приморских городах и замках. А вы должны держать перешеек и обживаться. Придет час, и города ромеев станут вашими.