Великий Ленин. «Вечно живой»
Шрифт:
«Мягкий» большевик Каменев предложил повестку дня заседания: вопрос об организации власти; вопрос о войне и мире; вопрос об Учредительном собрании. Секретарь ВЦСПС большевик Л.И. Лозовский (Дризо Соломон Абрамович) от имени всех фракций предлагает сначала заслушать и обсудить отчет Петроградского Совета, затем дать слово членам ЦИК и представителям партий, а затем лишь перейти к обсуждению повестки дня.
Со срочным заявлением на трибуну поднялся Л. Мартов, лидер меньшевиков-интернационалистов. Прежде чем решать вопрос о власти, говорил он, надо прекратить вооруженные действия с обеих сторон, ибо за ними неизбежна «грозная вспышка контрреволюции», только после этого путем переговоров можно будет приступить к созданию власти, «которая была бы признана всей демократией». Предложения Мартова поддержали левые эсеры, объединенные социал-демократы-интернационалисты и фронтовая группа.
Позицию большевиков изложил А.В. Луначарский, по характеристике Троцкого, самый «бархатный» из большевистских
Соответствовало ли это истине или это был тактический ход большевистского руководства, сидевшего в президиуме съезда? 27 октября в письме к жене Луначарский напишет: «Выходом была бы демократическая коалиция. Я, Зиновьев, Каменев, Рыков – за нее. Ленин, Троцкий – против. За нее «Новая жизнь», меньшевики-интернационалисты, но оборонцы – наши бешеные враги, думаю, что они так же мало способны пойти на компромисс, как наши левые большевики» [283] .
283
«Вопросы истории КПСС», 1991, № 2. С. 46.
Как только предложение Мартова было принято, «слово попросил капитан Харраш, – свидетельствует Джон Рид. – «Политические лицемеры, возглавившие этот съезд, – страстно кричал он с места, – говорят нам, что мы должны поставить вопрос о власти, а между тем этот вопрос уже поставлен за нашей спиной еще до открытия съезда! Расстреливается Зимний дворец, но удары, падающие на него, заколачивают гвозди в крышку гроба той политической партии, которая решилась на подобную авантюру!» Общее возмущение», – пишет Д. Рид.
«Пока, – продолжал Харраш, – здесь вносится предложение о мирном улаживании конфликта, на улицах Петрограда уже идет бой. Вызывается призрак гражданской войны. Меньшевики и эсеры считают необходимым отмежеваться от всего того, что здесь происходит, и собрать общественные силы, чтобы оказать упорное сопротивление попыткам захватить власть» [284] .
Его поддержал меньшевик Г.Д. Кучин, заявив «от имени фронтовой группы», что съезд неправомочен, так как на нем «армия не имеет своего полного представительства» [285] . Далее, пишет Джон Рид, Кучин сказал: «…Я немедленно возвращаюсь на фронт, где все армейские комитеты твердо уверены, что захват власти Советами за три недели до открытия Учредительного собрания есть нож в спину армии и преступление перед народом!» Яростные крики: «Ложь! Лжете!» Снова слышен голос оратора: «Необходимо покончить с этой петроградской авантюрой! Во имя спасения родины и революции призываю всех делегатов покинуть этот зал!» Он сошел с трибуны. Рев возмущения» [286] , – писал Джон Рид.
284
ид Д. Десять дней, которые потрясли мир. М., 1987. С. 171–172.
285
Второй Всероссийский съезд Советов Р. и С. Д. (1928). С. 35–37.
286
Рид Д. Десять дней, которые потрясли мир. М., 1958. С. 172–175.
Меньшевик Л. Хинчук и правый эсер М. Гендельман официально заявили, что их фракции в знак протеста против заговора, который «ввергает страну в междоусобицу», «знаменует начало гражданской войны», покидают съезд.
Сходные заявления сделали члены Бунда Р. Абрамович и Г. Эрлих.
Большевистские делегаты были возмущены. «Мы должны взять власть в свои руки! – заявил от имени 2-го Латышского стрелкового полка К. Петерсон. – Пусть эти самозваные делегаты уходят! Армия не с ними!»
«Жители окопов ждут с нетерпением передачи власти в руки Советов» [287] , – кричал Ф. Лукьянов.
287
Второй Всероссийский съезд Советов Р. и С. Д. (1928). С. 39–41.
Так, казалось бы, от достигнутого согласия социалистические партии перешли к противоборству.
«Мы сейчас идем туда, – объявил представитель Исполкома Совета крестьянских депутатов, – чтобы умереть вместе с теми, кто послан туда творить нашу волю». Группа правых эсеров, меньшевиков и бундовцев, примерно 50–70 делегатов, под негодующие крики: «Дезертиры! Предатели! Враги народа!» [288] покинула зал.
Уходя со съезда, меньшевики и эсеры выражали не только свое возмущение, но и рассчитывали на неправомочность неполноценного съезда и, следовательно, на его незаконность. Но работа съезда продолжалась.
288
«Правда», 29
Мартов от имени оставшихся на съезде меньшевиков-интернационалистов предложил, в целях мирного разрешения кризиса власти, начать переговоры со «всеми социалистическими партиями, а впредь до выяснения результатов переговоров приостановить работу съезда» [289] .
Точно удар хлыста, прозвучала речь Троцкого, названного чуть позднее Лениным за непризнание соглашения с мелкобуржуазными партиями «лучшим большевиком», который безапелляционно заявил: «Восстание народных масс не нуждается в оправдании. То, что произошло, – это восстание, а не заговор… Народные массы шли под нашим знаменем, и наше восстание победило. И теперь нам предлагают: откажитесь от своей победы, идите на уступки, заключите соглашение. С кем? Я спрашиваю: с кем мы должны заключить соглашение? С теми жалкими кучками, которые ушли отсюда?.. Нет, тут соглашение не годится. Тем, кто отсюда ушел и кто выступает с предложениями, мы должны сказать: вы – жалкие единицы, вы банкроты, ваша роль сыграна, и отправляйтесь туда, где вам отныне надлежит быть: в сорную корзину истории!..» [290]
289
Второй Всероссийский съезд Советов Р. и С. Д. (1928). С. 42.
290
Троцкий Л. История русской революции. М., 1997. Т. 2. С. 278.
Оскорбленный меньшевик-интернационалист Мартов, покидая съезд, промолвил большевистскому делегату от Выборга И. Акулову: «Когда-нибудь вы поймете, в каком преступлении вы участвовали» [291] .
Съезд принял внесенную большевиками резолюцию, гневно осуждавшую меньшевиков и эсеров, пытавшихся сорвать «полномочное всероссийское представительство рабочих и солдатских масс в тот момент, когда авангард этих масс с оружием в руках защищает съезд и революцию от натиска контрреволюции… Уход соглашателей не ослабляет Советы, – отмечалось в резолюции, – а усиливает их, так как очищает от контрреволюционных примесей рабочую и крестьянскую революцию» [292] .
291
Getzler J. Martov. A Political Biography a Russian Social Democrat. Melbourne, 1967. С. 168.
292
Второй Всероссийский съезд Советов Р. и С. Д. С. 42–43.
Делегаты, от Исполкома Совета крестьянских депутатов Е. Гуревич, от левых эсеров Б. Камков и др., пытались, уверяя в своей лояльности к большевикам и критикуя резкую позицию Троцкого, вернуть съезд к предложению Мартова [293] , на что Луначарский ответил: «…мы все единодушно приняли предложение Мартова… Против нас повели форменную атаку, говорили о гробах, в которые нужно вколачивать гвозди, стали называть нас преступниками, авантюристами и т. д. Нам пытались восстание народных масс представить как хитро задуманный заговор, а затем последовал уход, сопровождавшийся целым рядом оскорбительных непарламентских выражений. Не выслушав нас, не обсудив ими же внесенное предложение… К тем, которые ушли уже давно, неприменимо название революционеров, – подчеркнул Луначарский, – они прекращают даже свою соглашательскую работу и открыто переходят в лагерь корниловцев. С ними нам разговаривать не о чем» [294] .
293
«Дело народа», 1917, 27 октября.
294
Второй Всероссийский съезд Советов Р. и С. Д. С. 46.
Весьма не «бархатное» выступление Луначарского было констатацией того, что съезд продолжит свою работу, а то, что происходило, – это не заговор, а «восстание народных масс», которым руководят истинные революционеры, а не корниловцы. Луначарский ясно чувствовал настрой «лучших представителей народа» и не хотел быть выброшен «в сорную корзину истории».
Итак, определились позиции каждой партии, приславшей своих делегатов на Всероссийский съезд Советов. Большевики, хотя и не без колебаний, стали твердо на путь вооруженного свержения Временного правительства. Эсеры и меньшевики раскололись окончательно: правые покинули съезд, левые эсеры и меньшевики-интернационалисты пытались создать единый демократический блок и однородное Советское правительство.