Великий Ленин. «Вечно живой»

Поцелуев Владимир

О событиях в Петрограде московские большевики узнали только в 12 часов 26 октября. Вечером того же дня открылось объединенное заседание Совета рабочих депутатов и Совета солдатских депутатов, на котором был образован ВРК и Партийный центр по руководству восстанием. Из 13 членов ВРК 5 человек были против вооруженного восстания. Под руководством большевиков Е. Ярославского (Губельмана) и О. Берзина в Кремль была введена рота, взявшая под охрану арсенал.

Вернувшийся из Петрограда председатель Моссовета В.П. Ногин пошел на переговоры с командующим Московским военным округом К.И. Рябцевым. Меньшевики настаивали на подчинении ВРК Комитету общественной безопасности. После отказа большевиков они вышли из ВРК. Вечером 27 октября Рябцев предъявил ультиматум о роспуске ВРК и ввел в Москве военное положение. ВРК призвал рабочих начать всеобщую забастовку. 28 октября были расстреляны солдаты, охранявшие кремлевский

арсенал. Всеобщая стачка переросла в вооруженное восстание. 2 ноября Комитет общественной безопасности капитулировал. Власть перешла к ВРК. Однако это не означало полной победы большевиков.

Утром 27 октября войска, предводимые А.Ф. Керенским, без единого выстрела заняли Гатчину. Вся «боевая мощь» 3-го конного корпуса под командованием генерала Краснова «сводилась к нескольким сотням казаков (500–600) и нескольким пушкам». «С этими жалкими остатками войск и артиллерии, – вспоминал Керенский, – мы решили пробиться к Петрограду» [334] . Но и это была сила, которая могла укрепиться десятками тысяч сторонников свергнутого Временного правительства, находившихся в столице. По утверждению генерала Алексеева, только офицеров в Петрограде насчитывалось более 15 тысяч. «Тысячи солдат, – писал Керенский, – которые, как считалось, примкнули к большевикам, бросив оружие, бежали из города». Но воевать не хотели не только солдаты, но и казаки. Выступившие на рассвете 28 октября из Гатчины, они лишь к вечеру вошли без боя в Царское Село. «Генерал Краснов и офицеры его штаба стали уговаривать меня, – писал Керенский, – вступить с большевиками в мирные переговоры. Я твердо выступил против, однако 31 октября военный совет решил направить в Петроград свою делегацию».

334

Керенский А.Ф. Россия на историческом повороте. Мемуары. М., 1993. С. 312.

1 ноября вопрос противоборства казаков с кронштадтскими матросами был разрешен в переговорах большевистской делегации во главе с П. Дыбенко с начальником штаба 3-го конного корпуса полковником Поповым, а фактически присутствующим генералом Красновым. Керенский, с волнением ожидавший результатов переговоров «в комнате на втором этаже», вспоминал: «Переговоры подходят к концу, и казаки согласились выдать меня Дыбенко в обмен на обещание отпустить их на Дон при лошадях и оружии». Керенский, надев матросский бушлат и бескозырку, вынужден был бежать из Гатчины [335] .

335

Там же. С. 315.

27 октября начал действовать противостоящий большевикам орган объединенной «революционной демократии» – «Комитет спасения родины и революции». Военный штаб «комитета», руководимый А. Гоцем, стал готовить антибольшевистское выступление, которое должно было поддержать вступление Керенского – Краснова в Петроград предположительно 30 октября. Боевое исполнение контрреволюционного мятежа было возложено на нерешительного и невезучего, смещенного еще 25 октября временно правительственным «диктатором» Н.М. Кишкиным с поста командующего Петроградским военным округом полковника Г.П. Полковникова. На рассвете 29 октября юнкера захватили месторасположение бронедивизиона, гостиницу «Астория», телефонную станцию, банк. Штаб разослал телеграммы, сообщавшие о том, что войска «Комитета спасения» приступают к освобождению Петропавловской крепости и Смольного – «последних убежищ большевиков», и требовавшие, чтобы воинские части присоединялись к комитету. Однако большевистское руководство приняло более энергичные и жесткие меры. Юнкера были выбиты со всех позиций, а юнкерские училища – блокированы.

«Комитет спасения» официально осудил «авантюру Полковникова», но поддержал эсеро-меньшевистский Викжель – Всероссийский исполком железнодорожного профсоюза, ультимативно потребовавший создания «однородного социалистического правительства», включая представителей всех социалистических групп от правых до левых, т. е. от народных социалистов до большевиков. «…Железнодорожный союз, – говорилось в ультиматуме, – объявляет всех тех, кто будет продолжать решать споры внутри страны силой оружия, врагами демократии и предателями родины».

Анализируя октябрьско-ноябрьские дни в столицах, когда большевики захватывали власть, лидер эсеров В.М. Чернов писал: «Чем дальше, тем больше А. Керенский увлекался одним огромным и в основе здоровым желанием очистить революцию от центробежных, анархо-бунтарских тяготений, способных развалить ее,

опереться на истинную демократию, очистить ее от буйного – «охлоса», освободившегося гражданина противопоставить «взбунтовавшемуся рабу», восстановить революционный порядок, железной рукой водворить власть закона. Соответственно этому перед ним встал вопрос о репрессиях против всего того, что не укладывается в нормальные рамки творческой революции. И действительно, – уверял Чернов, – страна жаждет твердой власти. Она уже устала от неопределенности, безвластия, летаргии закона, от хаоса и неразберихи «явочного» проявления раскованных неулегшихся сил. И, конечно, твердая власть необходима. Но ею, – предупреждал Чернов, – может стать среди взбаламученного моря темной стихии русской действительности лишь правительство, популярное в массах, т. е. лишь правительство, которое одной рукой смело, твердо и властно наводит порядок, а другой рукой не менее смело, твердо и властно проводит социальные реформы, подымающие «хижины» за счет «дворцов». Стоит лишь хоть немного нарушить эту гармонию, этот параллелизм двусторонней деятельности, и все будет кончено. Правительство, запаздывающее с социальными мерами, сделается одиозным со своими мерами по введению порядка, не ослабит, а усилит ими центробежные течения и, в конце концов, сорвется с ними» [336] .

336

См. «Мысль». Альманах. (Пг.), 1918, № 1. С. 266.

27 октября «Правда», несколько передергивая, писала: «Они хотят, чтобы мы одни взяли власть, чтобы мы одни справились со страшными затруднениями, ставшими перед страной… Что ж, мы берем власть одни, опираясь на голос страны и в расчете на дружную помощь европейского пролетариата. Но, взяв власть, – предупреждали большевики, – мы применим к врагам революции и к ее саботерам железную рукавицу. Они грезили о диктатуре Корнилова… Мы им дадим диктатуру пролетариата…»

И здесь большевики были неискренни, ибо никто, кроме них, не стремился к вооруженному государственному перевороту; никто, кроме них, не рассчитывал на «помощь европейского пролетариата»; все желали твердой власти, и никто не хотел диктатуры, даже и пролетариат. Исходя из этого, диктатура необходима была только большевикам, без чего им невозможно было удержаться у власти.

С 29 по 31 октября, когда существовала реальная угроза захвата столицы войсками Керенского – Краснова, большевики были готовы пойти на уступки по принципиальным требованиям Викжеля: отсутствие в правительстве Ленина и Троцкого; чтобы ни одна из партий не имела большинства в правительстве, основные министерские посты не были заняты большевиками, а министры не выражали политического кредо какой-либо партии. Правительство, по мнению умеренных социалистов, должно быть подотчетно не ВЦИК, а представительному собранию более широких масс. Таким органом мог бы стать «Временный народный совет», составленный из представителей различных организаций – Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, городских самоуправлений, профсоюзов.

ЦК РСДРП(б), обсудив ультиматум Викжеля, принял два принципиальных пункта: во-первых, большевики не возражали, и «ЦК признает необходимым расширение базы правительства и возможным изменение его состава»; второй пункт более принципиальный: «Правительство создается ЦИК и перед ним ответственно» [337] . Многие меньшевики и эсеры, хорошо знавшие Ленина и Троцкого, считали ВЦИК, избранный вторым Всероссийским съездом Советов, даже при политической оппозиции в нем, ширмой для утверждения решений большевистского ЦК, которым фактически руководили эти два вождя октябрьского переворота.

337

Протоколы ЦК РСДРП(б). М., 1958. С. 122.

В требованиях Викжеля, по мнению Троцкого, ясно, «как партии, в восстании участия не принимавшие, хотят вырвать власть у тех, кто их сверг. Незачем было устраивать восстания, если мы не получим большинства… Ясно, что они не хотят нашей программы. Мы должны, – настаивал Троцкий, – иметь 75 % в правительстве и во ВЦИК…Мы не можем уступить председательства Ленина; ибо отказ от этого совершенно недопустим». Дзержинский дополняет: «…мы не допустим отвода Ленина и Троцкого». Урицкий и Луначарский, Рязанов и Сталин также считали обязательным большинство большевиков во ВЦИК и правительстве [338] .

338

Там же.