Великий магистр
Шрифт:
— Кто заводила? — спросил он. — Сознавайся!
Один «волк» сделал шаг вперёд.
— Боец Новак!
— Ну Дьюк, ты и отжёг, — усмехнулся Алекс.
Присутствие «волков» под стенами вызвало у всех в замке в нервозность и тревогу, детей увели в подземное убежище. Я сказала:
— Не бойтесь! «Волки» пришли не штурмовать нас, а присоединиться. Они теперь с нами.
Основную часть отряда было решено разместить вместе с бойцами Ордена, вследствие чего тем пришлось потесниться на своей базе, а несколько взводов «волков» осталась в замке: лишняя охрана никогда не помешала бы. Все эти хлопоты заняли пару дней; как ни странно, с бойцами
Ночью, при свете костров на лугу перед замком состоялось принесение присяги. После моего изгнания из «Авроры» «волков» автоматически освободили от неё, а потому было решено повторить их клятву верности мне — теперь уже как Великому Магистру Ордена. На церемонии присутствовали Оскар, Вика с Конрадом и некоторые другие собратья; пришли и Карина с маленькой Эйне — посмотреть на своего мужа и папу. Впрочем, смотрела только Карина, а малышка, хорошо накормленная незадолго перед этим, сладко спала в кружевном одеяльце. «Волки» были пострижены и облачены в парадную форму: вместо масок-шапок — чёрные береты с эмблемой отряда, блестящие сапоги вместо ботинок и белые перчатки. Их бравый и подтянутый вид не мог вызывать иных чувств, кроме гордости — как в былые времена.
Руководил присягой Алекс. Он принёс её первым, а за ним — все остальные «волки». Я слышала, как Вика проговорила:
— Блин, романтика… Ночь, костры и «волки».
— Скоро будет не до романтики, — вздохнул Конрад.
Вика помолчала, а потом проговорила тихо, от души:
— Теперь и умирать не страшно… Сражаясь бок о бок с такими ребятами.
— Что ты говоришь! — нахмурился Конрад. — Я те дам!.. Умирать она собралась… Вот запру в замке, и будешь там сидеть, пока война не кончится.
— Ага, щас, — отозвалась Вика, своенравно вздёрнув носик. — Хрен ты меня запрёшь, милый… Я — достойная. Не знаю, дар это или крест, но я буду нести его, раз уж он мне достался.
— Не одной тебе, козочка, — ответил тот со вздохом, обнимая её за плечи. — Не одной тебе.
В рыжем отсвете костров глаза «волков» горели бесстрашным неугасимым огнём, и я знала: они были готовы отдать жизнь за меня. И я — за них. Многим… о, многим из них предстояло сделать это… А чем я могла им отплатить? Только, пожалуй, тем, что в моём сердце им было отведено не менее важное место, чем Карине и моей маленькой внучке.
Из их числа мы обрели ещё тринадцать достойных. Итого, вместе с Алексом и малышкой Эйне, достойных стало семьдесят два.
9.2. Дыхание прошлого
Ордена не должно быть, должна остаться только «Аврора»! Ну зачем, зачем ей понадобилось его возрождать? Назло мне? Да, видимо, назло, потому что с «Авророй» она чувствовала себя не у дел. А кто она, в сущности? Никто. Я сделала её символом, почти идолом, но она в делах «Авроры» почти не принимала участия, палец о палец не ударила — пахала я, а она только пользовалась готовым. Я поднесла ей всё на блюдечке… с нуля создала такую империю, только чтобы она мной гордилась… а ей всё это оказалось не нужно. Ну что ж, не нужно так не нужно, но тогда «Аврора» — моя, а она не имеет права претендовать ни на власть, ни на авторитет, ни на любовь… Любовь. Почему в Ордене её так полюбили? Ведь ненавидели же, презирали, в тюрьму засадили!.. А теперь готовы за неё в огонь и воду. Она им: «Ребята, давайте жить дружно!» И они сразу приползли: «Прости нас, Леопольд!» Почему меня так не обожают — до самозабвения, до самопожертвования? А ведь я всегда делала больше… да что там, именно я делала ВСЁ, для того чтобы для «Авроры» настал рай на земле, а она?.. Просто помахала мечом, надев форму «волков», и сразу же — Вождь!.. Мирового пролетариата, блин… А кто зарабатывал деньги, кто строил, кто забывал есть и спать — всё только ради того, чтобы члены «Авроры» обрели «светлое будущее»?!
Я. Я! Я!!!
Всё это сделала я, но помнить в веках будут её, а не меня. Почему?! Почему глупый народ не может разобраться, кто их истинный кормилец, слуга и… мать? Тупость, беспросветная тупость! Что она такого сделала, чтобы быть готовым идти за ней хоть в рай, хоть ад? Вместо того чтобы пахать на благо «Авроры», как я, она взялась поднимать Орден. Что, неужели скажете, вот за ЭТО?! Не понимаю.
И, между прочим, в «Авроре» ещё не все смирились с тем, что она уже не наша, что она теперь вся насквозь орденская. Поглядывают искоса… Но слово сказать боятся! Ещё бы. Я им поговорю!..
И мы должны достать этих жуков. Во что бы то ни стало. И у нас тоже будут супер-бойцы, как у Ордена. Вот тогда посмотрим, кто будет смеяться последним!
— Сундук с жуками будет перевозиться в ночь с пятнадцатого на шестнадцатое сентября, по маршруту Бельгия — Польша — Россия, — докладывал начальник особого отдела Мигель Альварес. — Отряд сопровождения будет насчитывать до двадцати бойцов.
— Зачем они решили его перевозить? — перебила я. — Чтобы перепрятать в более надёжное место, что ли?
— Не могу знать, госпожа президент, — ответил тот. — Но нам удалось узнать время и маршрут их передвижения.
— И что вы предлагаете?
— Я предлагаю, госпожа президент, проследить за грузом до места назначения, а потом выкрасть.
— Хорошее предложение. Я одобряю. Действуйте.
— Будет исполнено.
Это была неслыханная удача: нам удалось разведать информацию об этих жуках, которые делали из обыкновенных хищников супер-воинов, способных остановить пулю на лету и вышибить массивную железную дверь, даже не прикасаясь к ней. Орден, как видно, использовал ещё не всех жуков — меньше половины, а оставшаяся их часть, если повезёт, достанется нам! Тогда у нас будет что противопоставить им…
Всех очень воодушевила эта перспектива, только Каспар сидел задумчивый. Побритый наголо, он стал чем-то похож на этого предателя Алекса, который не только сам переметнулся в Орден, но ещё и всех «волков» за собой увёл.
— Ну, что ты как в воду опущенный? — спросила я его, не скрывая раздражения. — Что за кислая мина? Что тебе опять не нравится?
Вид у него был какой-то сонный, вялый; он сидел, подпирая рукой щёку и уставившись в одну точку. На мой вопрос он ответил не сразу, пару секунд хмурился и щурился — будто ему хотелось чихнуть, а не получалось.
— Ну, что? — поторопила я его.
Наконец он соизволил выйти из транса.
— Странно всё это, — изрёк он глубокомысленно и опять замолчал.
— Что странного-то? — спросила я. — Что-то сегодня из тебя слова клещами приходится вытягивать.
Он потёр подбородок, собрался что-то сказать… и опять завис.
— Ну, не умирай! — Я ткнула его кулаком в плечо. — Давай, рожай, что там у тебя за соображения?
Каспар вдруг улыбнулся и сказал: