Великий Могол
Шрифт:
В его центре стоял сам шах, одетый в алый бархат, в высоком остроконечном головном уборе из алого шелка, усыпанном драгоценностями и расшитом золотыми нитями. Хумаюн знал, что символизирует эта шапка. Это был тадж – символ исламского шиитского вероисповедания. Когда падишах приблизился к краю ковра, Тахмасп подошел к нему и, взяв за плечи, с улыбкой обнял. Потом он подвел Хумаюна к большому помосту и усадил его справа от себя, а сам сел рядом.
– Брат мой, добро пожаловать. – Хумаюн заметил, что Тахмасп был почти его возраста, с резкими чертами лица, светлой кожей и сверкающими черными глазами под густыми бровями.
– Благодарю тебя за гостеприимство. Наслышан
Тахмасп улыбнулся.
– Уверен, то малое, что я смог дать тебе во время твоего путешествия, не идет ни в какое сравнение с величием Моголов, о котором я наслышан.
Хумаюн резко взглянул на него. Тахмасп очень хорошо знал, что ничего великого в его бегстве в Персию не было. Неужели в этих льстивых словах содержалась издевка? Понимая, что на него смотрят тысячи глаз, которые должны были видеть, что ему придется сделать, Хумаюн вдруг принял решение. Он покажет им всем, что пришел в Персию не как проситель. Он совершит поступок настолько великий, что даже сказочная Персия будет говорить об этом спустя века. Это будет жест, настолько ни с чем не сравнимый, от которого персидский правитель сам станет должником.
– Шах Тахмасп, я принес тебе подарок из Индостана…
Достав из-за пазухи цветастый шелковый мешочек, в котором он хранил у сердца во все тяжелые времена величайшее сокровище, нарочито медленно Хумаюн вынул Кох-и-Нур и поднял его над головой. Камень засиял, словно солнце, и Хумаюн услышал, как ахнул шах Тахмасп.
– Если бы я не был в пути так долго, то нашел бы что-нибудь более достойное тебя. Но, надеюсь, этот камушек тебе понравится. Имя ему Кох-и-Нур, Гора Света. Да осветит его сияние тебя, шах Тахмасп, и нашу вечную дружбу.
Глава 16
Кандагар
– То, что ты обратился ко мне в своем горе, тронуло меня. Мир увидит, что, если правитель моголов обращается ко мне, я ему ответил. Я дам тебе армию и одного из моих лучших генералов, чтобы ты смог вернуть то, что было отобрано у тебя. – Шах Тахмасп тронул Хумаюна за плечо. – Мы будем союзниками, как некогда наши отцы.
Они сидели на шелковых подушках на мраморной платформе, сооруженной над слиянием двух водных каналов, текущих с севера на юг и с востока на запад через личные сады шаха. Три четверти сада были засажены фруктовыми деревьями – айвой, вишней, абрикосами, персиками и любимыми яблонями шаха, на ветвях которых уже появились небольшие золотые плоды. В кронах деревьев сновали певчие птицы в драгоценных ошейниках.
Когда Тахмасп пригласил его на аудиенцию в сад, который он называл «райским», Хумаюн питал кое-какие надежды, но предложения шаха превзошли все его ожидания. Жертва Кох-и-Нура того стоила, и он старался не выдать своей радости.
– Ты столь великодушен, – ответил он. – Я не сомневаюсь, что с помощью твоих людей победа мне обеспечена…
– Должно быть, ты удивлен, почему я так жажду тебе помочь. Это не только из-за эмоций. У меня много причин. Предательство в царских семьях, как наши, очень опасно. Ты не единственный могол, написавший мне. Твой брат Камран сообщил мне о том, что ты направляешься в Персию и что, если я тебя брошу в темницу, он даст мне многое – золото, драгоценности и даже город Кандагар. – Черные глаза Тахмаспа гневно сверкнули. – Он осмелился торговаться со мной, словно я купец на базаре… Его наглость меня возмутила. Но кроме того, спросил я себя, как могу я доверять принцу, жаждущему крови собственного брата? Если бы я захотел, то раздавил бы его, как муху, но я предпочел помочь тебе сделать это. – Он наклонился к Хумаюну. – Мне нет нужды расширять свои земли на восток. Я хочу стабильности на границах, как это было во времена твоего отца. Пока правил Бабур, да пребудет его душа в Раю, он держал под контролем племена пашаев, а также разных кафиров. Персидские купцы спокойно путешествовали, и никто их не грабил, не нападал на них от Мешеда, Исфахана и Шираза до Кашгара, до самых гор Ферганы. Но как только твой брат Камран захватил Кабул, настал беспорядок, и мои люди пострадали. С моей помощью ты можешь восстановить закон.
Пока шах говорил, Хумаюн вспомнил, что Дария упомянул о том, как Камран воспользовался золотом ограбленных персидских купцов, чтобы собрать и вооружить армию, с помощью которой он захватил Кабул, и задумался, знает ли об этом Тахмасп.
– В моих местах зима наступает рано, и как бы гостеприимен ты ни был, я хочу начать кампанию как можно скорее. Прежде всего, до первого снега собираюсь двинуться на Кандагар, а потом – на Кабул. Как ты думаешь, когда твои войска будут готовы пойти со мной?
– Я начал собирать силы за несколько недель до твоего прибытия в Казвин. Могу дать тебе десять тысяч воинов, включая конных лучников, стрелков из мушкетов и артиллеристов, а также пушки. Они и их предводитель Рустам-бек будут готовы с пушками и другим вооружением и обозом через две недели. Твои женщины хотели бы остаться здесь, в Казвине? О них позаботится моя сестра.
Хумаюн покачал головой.
– Для них опасность и трудности – ничто. Они захотят пойти со мной. Моя жена переживает за судьбу сына. Если бы она могла, то ушла бы прямо сегодня.
– Ее чувства делают честь ей как матери и как императрице. Много слышал о смелости женщин Великих Моголов. Мой отец глубоко уважал твою тетю Ханзаду Бегам.
– Она была бесконечно благодарна шаху Исмаилу…
Тахмасп оценил комплимент грациозным движением унизанной драгоценностями руки.
– Но перед тем, как мы продолжим разговор о войне, я хотел бы спросить тебя кое о чем. Ты истинный мусульманин, но меня печалит, что ты следуешь по пути сунита, а не шиита, как я. Докажи, что ты мне истинный брат, что наши узы и вправду такие же крепкие, как кровные. Стань частью сообщества шиитов, чтобы мы с тобой могли молиться бок о бок и попросить всевышнего о благословении нашего дела. – Пристальные и сверкающие темные глаза Тахмаспа впились в лицо Хумаюна.
Падишах постарался сдержать удивление и отвращение. Тахмасп отлично выбрал момент, предложив своему гостю все, что он хотел, перед тем, как потребовать свое. Гораздо легче иметь дело с тем, кто жаждет материальных благ – земель и золота, подумал Хумаюн. Такой человек обычно готов идти на компромисс. А тот, кому нужна душа другого человека, на сделку не пойдет. С Тахмаспом надо быть очень осторожным.
– Ты хочешь, чтобы на это пошел только я, но не мои военачальники и воины? – спросил он спустя минуту.
– Только ты. Но если властитель решит, остальные пойдут за ним.
– Я должен подумать над твоими словами.
– Не размышляй слишком долго, брат мой. Как ты сам сказал, лучше начать поход, пока зимние снега не стали дополнительным врагом… – Шах Тахмасп встал с шелковых подушек и, призвав телохранителей, ожидавших его на почтительном расстоянии, вышел из сада, на миг остановившись, чтобы разглядеть алый цветок на розовом кусте.
Хумаюн сразу отправился к Хамиде. Когда он вошел в ее покои, надежда и ожидание в ее глазах заставили его почувствовать затруднительность своего положения еще острее.