Великий Новгород в иностранных сочинениях. XV — начало XX века

Посвящаю памяти моих родителей

Интерес к чужим народам, стремление понять и объяснить особенности их быта и жизни восходят к самым древним временам. Людям всегда было свойственно «сравнивать образы жизни различных народов, населяющих землю, изучать их манеру мыслить и чувствовать, отыскивать узы, связующие… их историю, нравы и облик». Пожалуй, ни одна европейская страна не была столько раз

и так подробно, как Россия, описана западноевропейскими купцами, дипломатами, путешественниками, врачами, профессиональными военными и просто авантюристами. Различны были причины их интереса к России: она представлялась им то далекой и загадочной страной, своего рода европейской Индией, то серьезным политическим или военным соперником, то выгодным торговым партнером, то объектом научного интереса. Иногда поездка в Россию становилась первым шагом на пути к успеху в своем отечестве. На это обратила внимание Екатерина II, которая считала, что Россия была для иностранцев пробным камнем их достоинств: «тот, кто успевал в России, мог быть уверен в успехе во всей Европе».

Не случайно Марк Алданов отметил, что в XVIII веке «путешествие в Россию было почти обязательно для европейских авантюристов высокого полета. Все знаменитые проходимцы веселого столетия — д'Эон, Калиостро, граф Сен-Жермен, Казанова — побывали в России».

Заброшенному судьбой в Московию иностранцу многое казалось странным и необычным. Довольно часто путешествовавшие по России иностранцы не знали русского языка и, будучи «немыми» среди чуждого народа, пользовались не очень достоверными источниками для своих описаний, которые имели тем больший успех у европейского читателя, чем больше было в них чудесного и фантастического. Иностранные наблюдатели, как правило, прежде всего подчеркивали культурное отличие России, которое охватывало все: непохожесть русских, специфику самодержавия, общественные классы, экономическую жизнь, нравы и обычаи. Авторы многих сочинений имели установку обращать внимание на парадоксальное, необычное, экзотическое, что априори полагалось ожидать от народа, считавшегося варварским.

Европейцы смотрели на Россию через призму своих ценностей. Их наблюдения, отражение и понимание русской действительности неоднозначны. Во многом они зависели от личной позиции, которая определялась социальной, политической или религиозной принадлежностью автора. Некоторые оценки, выводы, параллели и характеристики были обусловлены непониманием и незнанием языка, обычаев, нравов. Они зависели от многих факторов, прежде всего условий восприятия: знание/незнание языка, состояние межгосударственных отношений, образование и воспитание, цель поездки, прочитанное и услышанное ранее, настроение, погода, время года, бытовые обстоятельства.

В этой связи Екатерина II заметила: «Нет народа, о котором было выдумано столько лжи, нелепостей и клеветы, как о народе русском». Нет ничего необычного в том, что видение европейцев России было неполным, частичным, пристрастным и в целом негативным. Вообще враждебное и презрительное отношение к другим народам, особенно тем, с которыми приходилось вести длительные войны, было характерно для Европы не только в Средневековье, но и в Новое время. В этой связи французский публицист барон Ф.М. Гримм писал: «Франция пребывала в счастливой уверенности, что все, что не зовется гордым именем “француз”, жует солому и разгуливает на четырех лапах».

Однако все это не может быть причиной того, чтобы сводить рассмотрение сочинений иностранных наблюдателей только к информативной отдаче, оценкам справедливости или несправедливости их общих суждений и подозревать их в неискренности и злонамеренности. Сегодня эти сочинения имеют большое общекультурное значение, они наглядно показывают, как складывался образ России на Западе.

Они интересны также тем, что посторонний наблюдатель часто замечал те явления обыденной жизни, над которыми русский человек обычно не задумывается, давал им оценку с нетрадиционной точки зрения. Благодаря им сегодня мы можем более зримо представить повседневную жизнь русского человека прошлых времен, увидеть некоторые детали, не всегда различимые в дымке прошлого. В них содержится огромный объем информации, они позволяют увидеть страну глазами очевидцев с разных сторон. Не будь их, мы вынуждены были бы изучать домашний и общественный быт допетровской Руси по «Домострою» и сочинению Григория Котошихина, ибо законодательные акты и делопроизводственная документация характеризуют преимущественно хозяйственный и юридический быт. Культурно-бытовой

уклад может быть воспроизведен главным образом по запискам современников, авторами которых до XIX века были преимущественно иностранцы. Не случайно М.Н. Тихомиров отметил, что «в ряде случаев иностранцы рассказывают о таких событиях, которые без их известий остались бы тайной для позднейших поколений». Дневники и воспоминания иностранцев являются емким источником, содержащим сотни оценок европейцев относительно самых разнообразных сторон русской жизни, в том числе и русского города.

До сегодня не устарела оценка, которую дал иностранным сочинениям о России В.О. Ключевский: «Нравственный быт и характер русских людей того времени должен был казаться иностранному наблюдателю слишком странным, слишком несходным с его основными понятиями и привычками, чтобы он мог отнестись к нему с полным спокойствием, взглянуть на него не со своей личной точки зрения, а со стороны тех исторических условий, под влиянием которых слагался этот быт и характер.

Незнакомый или мало знакомый с историей народа, чуждый ему по понятиям и привычкам иностранец не мог дать верного объяснения многих явлений русской жизни, часто не мог даже беспристрастно оценить их; но описать их, выставить наиболее заметные черты, наконец, высказать непосредственное впечатление, производимое ими на непривычного к ним человека, он мог лучше и полнее, нежели люди, которые пригляделись к подобным явлениям и смотрели на них со своей домашней, условной точки зрения».

Западноевропейские сочинения о России и русских формировали определенный имидж, который влиял на принятие политических и экономических решений. В качестве наиболее раннего примера такого влияния можно привести практический экономический эффект сочинений М. Меховского и С. Герберштейна, написанных в начале XVI века. Под их влиянием европейский торгово-ростовщический дом Я. Фуггера развернул бурную деятельность по расширению торговли с Русью, а для английских купцов они послужили толчком к развитию русско-английской торговли на севере Европы.

Когда в конце XX века шведы решили направлять основную часть своей помощи России в Новгородскую область, такое решение было обусловлено не только благоприятным инвестиционным климатом в этом регионе, но и давними историческими связями, которые зародились на заре существования двух государств. В ноябре 1999 года в Новгороде с делегацией шведских предпринимателей побывал министр экономики Швеции Лейф Пагроцкий. Он заявил, что теперь шведы пришли на берега Волхова как «наследники Рюрика», чтобы «привнести немного порядка… и содействовать развитию России по пути демократического правового государства с эффективной системой управления и рыночной экономикой».

Новгород всегда занимал особое место в иностранных сочинениях о России. Расположенный на северо-западных рубежах русских земель, на пересечении торговых путей, он уже в древности находился в поле пристального внимания европейцев. Как отметил В.Л. Янин, «в IX–XV вв. Новгородская земля оставалась важнейшей контактной зоной между всей Русью и Западной Европой». Через Новгород пролегали дороги купцов, дипломатов, путешественников, ученых, для которых знакомство с далекой загадочной Московией и ее культурой начиналось с Новгородских земель. Значение Новгорода в сношениях с Западом было столь велико, что в начале XVI века некоторые западноевропейские картографы называли его, а не Москву главным городом Российского государства. Для европейцев он был частью национального символа и национального мифа, а также поэтического образа России и в этом качестве привлекал и сегодня привлекает туристов, бизнесменов, политиков. Кроме того, как отметил известный датский славист Кнуд Расмуссен, «никакой другой русский средневековый город не привлек к себе столько внимания со стороны ученых, как Великий Новгород».

Древнейшим иностранным сочинением, упоминающим о Новгороде, вероятно, следует считать сочинение византийского императора Константина Багрянородного «Об управлении империей», составленное в середине X века. Одним из городов «внешней России» (Северной Руси) в нем назван Немогард, который многие исследователи отождествляют с Великим Новгородом.