Великий перелом
Шрифт:
— Истинно. В этих областях мы наступаем.
К сожалению, ответ напомнил Атвару о многих других местах, где Раса по-прежнему не могла наступать: о Польше, где создавали проблемы немцы; о Китае, где захваченные города и дороги жались в сельской местности, словно в море мятежа, и где даже контроль над городами временами был иллюзорным; о СССР, где успехи на западе были сведены на нет советским наступлением в Сибири; о центральной части Соединенных Штатов, где ракеты сделали уязвимыми звездные корабли; об Индии, где Большие Уроды не особенно сопротивлялись, но соглашались скорее умереть, чем подчиниться Расе.
Он шел сюда не для того, чтобы вспоминать о таких местах, и решительно отодвинул их в дальний угол своей памяти. Даже уродливые летающие существа, напоминавшие ему, что он очень далек от Родины, не портили это место, предназначенное для отдыха, для наслаждения приличной — более чем приличной — погодой и для того, чтобы заниматься чем-то очень приятным.
И, решительно переключившись, он сказал:
— Наконец-то нам попались в руки этот агитатор, Мойше Русецкий, вместе с ним его самка и их детеныш. Мы можем контролировать его через них или совершить акт возмездия за многочисленные неприятности, которые он доставил нам. Это тоже прогресс.
— Также истинно, благородный адмирал. — Поколебавшись, Кирел добавил: — Прежде чем наказать его, как он того заслуживает, следует, может быть, допросить его, чтобы точно узнать, почему он выступил против нас, хотя сотрудничал с нами вначале. Несмотря на все его последующие пропагандистские выступления, полной ясности в этом вопросе так и не наступило.
— Я хочу, чтобы он был наказан, — сказал Атвар. — Измена Расе — неискупимое преступление.
Это было не совсем верно, в особенности на Тосев-3. Раса поддерживала добрые отношения с Большими Уродами, которые приняли ее покровительство: восстанавливать их против себя означало создать больше проблем, чем решить. Но условия на Тосев-3 создавали двусмысленность и сомнения в великом множестве вопросов. Почему же именно с этим должно быть по-другому? Атвар высказался за букву закона.
— Он обязательно будет наказан, благородный адмирал, — сказал Кирел, — но в свое время. Давайте вначале узнаем от него все, что сможем. Мы ведь не Большие Уроды, чтобы действовать неосмотрительно и уничтожить возможность без того, чтобы узнать, как мы можем ее использовать. Мы будем стараться править тосевитами в течение будущих тысячелетий. И то, что мы узнаем от Русецкого, может дать нам ключ к тому, как делать это лучшим образом.
— Ах, — сказал Атвар. — Теперь мои хеморецепторы чувствуют еще и запах. Да, возможно, так и следует поступить. Как вы сказали, он в наших руках, поэтому наказание, хотя и неизбежное, не должно быть проведено поспешно. Несомненно, он должен чувствовать, что мы наказываем его по праву. Этот мир постоянно заставляет меня спешить. Я должен вспоминать снова и снова, что должен сопротивляться этому.
Глава 10
На встречу с нацистами Мордехай Анелевич отправился в компании взвода евреев с автоматами и винтовками.
По взмаху его руки отряд спрятался за деревьями. Если на встрече произойдет что-нибудь неладное, немцы дорого заплатят. Еще пару лет назад еврейские бойцы не умели так ловко двигаться в чаще. Теперь напрактиковались.
Анелевич шел по тропе к поляне, где должен был встретиться с нацистами. После разговора с поляком, который называл себя Тадеуш, Анелевич был настроен сомневаться во всем, что немец собирается сказать ему. С другой стороны, он должен был бы сомневаться в любых предложениях Ягера и без разговора с Тадеушем.
Как его проинструктировали, он остановился прежде, чем выйти на поляну, и просвистел несколько первых нот из Пятой симфонии Бетховена. Он нашел, что немцы сделали довольно забавный выбор: эти ноты соответствовали коду Морзе для буквы «V» — символа победы антифашистского подполья до нашествия ящеров. Но когда кто-то просвистел мелодию в ответ, он двинулся дальше по лесной тропе и вышел на открытое пространство.
Здесь стоял Ягер и рядом с ним высокий широкоплечий человек со шрамом на лице и блеском в глазах. Из-за шрама трудно было определить выражение лица этого крупного мужчины: Мордехай не мог определить, изображало ли оно дружескую улыбку или злобную усмешку. Немец был в гимнастерке рядового, но он был таким же рядовым, как Анелевич — священником.
Ягер сказал:
— Добрый день.
И протянул руку. Мордехай пожал ее: Ягер всегда был честен по отношению к нему. Полковник-танкист сказал:
— Анелевич, это полковник Отто Скорцени, который доставил ящерам больше неприятностей, чем любые десять человек на ваш выбор.
Мордехай упрекнул себя за то, что не узнал Скорцени. Пропагандистская машина немцев распространила о нем массу материалов. Если он в самом деле сделал хоть четверть того, что говорил Геббельс, он был, несомненно, живым героем. Теперь он протянул руку и прогудел:
— Рад познакомиться с вами, Анелевич. Ягер сказал, вы с ним старые друзья.
— Да, мы знаем друг друга, штандартенфюрер. — Мордехай согласился на рукопожатие, но умышленно использовал эсэсовский ранг Скорцени вместо воинского эквивалента, который назвал Ягер. «Я знаю, кто вы».
«Вот как?» — высокомерно ответили глаза Скорцени.
Вслух он сказал:
— Разве это не будет приятно? Неужели вы не хотите дать ящерам сапогом по шарам, которых у них нет?
— Им или вам — мне безразлично.
Анелевич сказал это свободным непринужденным тоном. Скорцени произвел на него большее впечатление, чем он того ожидал. Похоже, он не беспокоился о том, будет он жить или умрет. Такое Мордехай видел и раньше, но никогда фатализм не сочетался с таким количеством безжалостной энергии. Если Скорцени умрет, он сделает все, чтобы его сопровождала достойная компания.
Он тоже изучал Анелевича, явно стараясь приучить его к своему присутствию. Мордехай не отводил взгляда. Если бы эсэсовец попробовал сделать что-то дурное, то пожалел бы. Но вместо этого он рассмеялся.
— Все в порядке, еврей, перейдем к делу. У меня есть маленькая игрушка для ящеров, и мне нужна некоторая помощь, чтобы доставить ее прямо в центр Лодзи, где от нее будет больше всего пользы.
— Звучит интересно, — сказал Мордехай. — Что же это за игрушка? Расскажите мне о ней.
Скорцени прижал пальцем нос сбоку и подмигнул.
— Это чертовски большая имбирная бомба, вот что это. Не просто порошкообразное снадобье, как вы подумали, а аэрозоль, который заполнит все сразу на большой площади и будет держать ящеров в отравленном состоянии, так что они не смогут опомниться длительное время. — Он наклонился вперед и продолжил, понизив голос. — Мы пробовали его на пленных ящерах, и действовал он потрясающе. Вытряхивал им мозги.