Великий поход династронавтов
Шрифт:
Майор Димчо включил рацию, и сарай наполнился тихим жужжанием. Руководитель Федерации поднёс микрофон ко рту и торжественно объявил:
– Внимание! Внимание! Говорят объединённые радиостанции "Остров Свободы" и "Мыс Доброй Надежды". Люди с чистыми руками! Знайте: через несколько минут мы отправляемся в путь! В великий поход за освобождение народов от угнетателей. Мы идём, чтобы обломать когти кровавому империализму! Мы можем погибнуть, нас могут сжечь на костре, как Джордано Бруно, сразить пулей в подземном канале, как Симеона Бесстрашного, но нам не страшно, потому что мы знаем, что умираем за вас, за свободу, за будущее, за детей... Люди будущего! Мы погибнем с чистыми руками! Пусть и ваши руки всегда будут чистыми. Мы уходим! Патриа о муэртэ! Хоройя а кани! Конец.
Эти вдохновенные слова ясно и чётко прозвучали в радиокабине управления милиции. Дежурный офицер и сержант Марко внимательно следили за ловкими руками радиста, засекавшего передачу. Он повернул одну ручку, другую, и через мгновение два луча на экранчике пересеклись.
– Есть!
– радостно воскликнул радист.
– Попались, голубчики! В данную минуту рация находится где-то в районе улиц Царь Крум и Раковского. Если поторопиться...
– Так я и знал!
– воскликнул сержант Марко и как безумный помчался к ракетному центру.
Но там уже никого не было.
Тихо, пусто. Только лениво покачивается на верёвке бельё. Сержант толкнул дверь, вошёл в сарай. Ни души... Даже Никижа нету.
Притаившиеся за оградой династронавты видели, как участковый вышел из сарая и торопливо помчался к воротам.
Когда он скрылся из виду, они вылезли из своего укрытия. У каждого за спиной рюкзак, а у Майора Димчо и Саши ещё и рации. Подавленные величием минуты, они молча в последний раз оглянулись на ракетный центр. Здесь, на этом кусочке планеты, прошли лучшие годы их детства! Здесь было основано Общество астронавтов, здесь они обучали Никижа полётам в космос, здесь сооружали ракету "Пегас", здесь воевали с динамичными и, наконец, здесь основали Федерацию династронавтов!.. И вот - всему конец! До свидания ракетный центр! Прощайте детские игры, забавы!
Прощай детство! Перед нами стоят уже более важные задачи! Прощай София!..
Мысленно произнеся всё это, династронавты направились на вокзал, зорко озираясь по сторонам, чтобы не попасться на глаза участковому.
* * *
А участковый поспешил домой, чтобы поговорить с Кынчо. Однако вместо сына застал у себя товарища Антонова, который что было силы кричал:
– Знаю! Знаю, кто похитил у меня усы и бороды!
– В самом деле?
– равнодушно бросил сержант, устало опускаясь на стул. Кто же?
– Кто? Дети! Династронавты!
– Я знаю, - жалобно вздохнул сержант.
– А если знаете, почему не схватите, не надерёте им уши? Мне эти бороды и усы нужны позарез! Понимаете вы это или нет? Завтра я возобновляю съёмки.
– Они уехали, - всё так же уныло произнёс сержант.
– Уехали? Куда?
– Обламывать когти кровавому империализму. В эту минуту из соседней комнаты донёсся душераздирающий вопль. Предчувствуя новую беду, сержант ринулся туда...
Жена сидела на кровати и, обливаясь слезами, читала какое-то письмо.
– Что случилось?
– испуганно спросил сержант.
– На, смотри!
– с трудом проговорила она сквозь рыдания.
– Вот!
И протянула ему письмо. Сержант прочёл. Оно гласило:
Дорогие мама и папа!
Я становлюсь политэмигрантом, потому что еду защищать Кубу от империалистов. Там я буду сражаться с аллигаторами и диверсантами. Если я не вернусь, знайте, что я ни о чём не жалею, потому что уверен, что не измените нашему делу и будете бороться до конца. Ятаган взял я. Если я задержусь, не забудьте купить мне учебники для второго класса. Обещаю чистить зубы каждый день. Патриа о муэртэ! Вива Куба!
Кынчо - красный интербригадовец. Тайный знак 1-28-56.
9. ФЕДЕРАЦИЯ РАСКАЛЫВАЕТСЯ НАДВОЕ.
Было уже восемь вечера. Над вокзалом вместе с дымом паровозов стелились вечерние сумерки и запах жареного мяса.
Сбившись кучкой возле самой последней скамейки в сквере, где деревья надёжно укрывали их от нескромных взоров, интербригадовцы провели свое прощальное заседание. Времени для праздных разговоров не было, всё шло по-деловому, потому что Фанни каждую минуту могла заговорить, и тогда милиция оцепит город и вокзал. Командиры бригад быстро провели проверку личного состава, а личный состав - проверку снаряжения и оборудования.
Через какие-нибудь пятнадцать минут предстояло расстаться, и думать об этом было мучительно. Столько времени вместе, а теперь - одни держат путь в Америку, другие - в Южную Африку.
Тяжелее всех было Майору Димчо, который даже самому себе не смел признаться в том, что всё дело в предстоящей разлуке с Вихрой. Он не заговаривал с ней, не поднимал на неё глаз и с деланным безразличием помогал ей подтянуть лямки рюкзака... Она тоже была взволнована. При одной мысли, что через час они уже будут далеко друг от друга, к глазам подступали слезы.
– Пора!
– торжественно провозгласил Майор.
– Приступим!
Долгожданная минута наступила. Достали пузырьки с клеем, кисточки и, помогая друг другу, прилепили себе бороды и усы. Всё было как нельзя лучше: никто, решительно никто не смог бы теперь их узнать! Рони Дакалка захихикал, но его быстро призвали к порядку: до смеха ли теперь? Никиж таращил глаза, пытаясь догадаться, зачем его друзья затеяли такой маскарад: всё равно он по запаху распознает каждого.
После того как Наско прицепил себе внушительную энгельсовскую бороду, случились два непредвиденных события. Во-первых, Наско вдруг резким движением сорвал свою бороду.
– Я не еду!
– решительно заявил он. Все даже попятились от изумления.
– Не еду!
– повторил он.
– Вдруг Фидель Кастро спросит, какая у меня отметка по арифметике? Что я ему скажу?
Эта мысль давно терзала интербригадовцев, но никто не осмеливался выразить её вслух, потому что, в конце концов, не оставлять же Наско здесь!
Все молчали, пытаясь найти выход из положения. С вокзала долетали паровозные гудки и запах жареного мяса. Думать следовало быстро, потому что до отхода поезда оставалось всего полчаса.