Великий поход династронавтов
Шрифт:
а) Каждая экспедиционная группа сходит с поезда на некотором расстоянии от границы.
б) Границу переходить в темноте и немедленно направляться соответственно в Белград или Анкару.
в) Там обе группы должны явиться - одна в кубинское посольство, другая - в посольство Гвинеи, объявить себя политэмигрантами и попросить паспорта... А дальше уже всё пойдёт как по маслу.
Разработав стратегию и тактику похода, интербригадовцы отправились в обсерваторию. Они знали, что Роландо сейчас находится там - у него в этот день был экзамен по астрономии.
...По двору обсерватории сновали студенты с книжками в руках. Они дрожали, нервно грызли ногти, в который раз листали тетради, с замиранием сердца ожидая минуты, когда их вызовут в домик с куполом.
Майор Димчо попросил одного из студентов найти Роландо. Кубинец вскоре появился. Его вид страшно разочаровал династронавтов: ничего, ну ничегошеньки героического и партизанского в нём в эту минуту не было. Бледный, невыспавшийся, одет в самый что ни на есть обыкновенный костюм, так же грызёт ногти, как остальные, а борода, великолепная борода, выросшая в Сьерре-Маэстре, спуталась и обвисла.
– Скоро моя очередь, - жалобно простонал он.
– А я всё перезабыл! Всё! Если мне достанется Луна, я погиб!
Наско Некалке стало от души жаль его.
– Компаньеро Роландо, - ободряюще сказал он, - если вам достанется Луна, имейте в виду: там есть жизнь. Честное слово! Я своими глазами видел на Луне животное!
Кубинец так и ахнул:
– Какое оно на вид?
– Ну... вроде динозавра... Только побольше,.. Представьте себе Никижа. Только ростом с гору, а хвост - как отсюда до Марса...
– Хорошо-хорошо... Буду иметь в виду...
– сказал обнадёженный Роландо. Но всё-таки лучше бы она мне не досталась, потому что знаешь, Наско, какое дело? В книгах пишут, что на Луне жизни нет...
– Даже самые крупные учёные иногда ошибаются!
– мудро заметил Наско.
– Не верите мне - спросите Кынчо.
Покончив с научным спором, интербригадовцы сообщили Роландо, что пришли прощаться, потому что сегодня вечером уезжают на Кубу.
– Правда?
– рассеянно проговорил кубинец.
– Ну что ж, прекрасно, тогда до свиданья, счастливого пути и привет Фиделю.
И побрёл к домику с телескопами, точно на заклание, повторяя про себя вновь приобретённые сведения о живом существе на Луне... Однако на полдороге он, вспомнив что-то, обернулся.
– Эй, Наско! Что у тебя по арифметике?
– спросил он страдальческим, усталым голосом.
– Пара!
– мрачно ответил Наско.
Удивительное дело! Это коротенькое слово заставило Роландо встряхнуться. Он вдруг словно стал выше ростом, к нему вернулась величавость осанки, борода воинственно вздёрнулась, глаза запылали. Нет, это был уже не студент перед экзаменом. Это снова был герой Сьерры-Маэстры, лейтенант Роландо Доминго Хосе Мария Рамон Мансано де Эррера!
– Слушай, Наско! Только посмей поехать на Кубу с двойкой! Только посмей! Раз Фидель сказал: надо шестёрку, - значит, надо шестёрку! Понял? И ни на один балл меньше. Я пошёл! Патриа о муэртэ!
Он вскинул кулак и твёрдой поступью зашагал к домику, где его ждал экзаменатор. Нет, уже не на заклание шёл он, а на штурм сияющих высот Науки! Пускай достаётся Луна - ему неведом страх!
Всю дорогу до университета интербригадовцы растерянно молчали. Слова Роландо вызвали в их душах смятение. Что теперь делать? Неужели бросить Наско одного? И надо же - именно тогда, когда появились бороды, когда всё готово, когда уже есть даже деньги на билеты! Из-за какой-то несчастной двойки!..
Горестно вздыхая, они поднялись по лестнице и направились прямо к аудитории 155. Заглянули в замочную скважину: мама Наско Некалки, товарищ Морева, вызвала Сисулу-Каба к доске. Тот, пыхтя и отдуваясь, пишет мелом какие-то предложения. Судя по всему, товарищ Морева даёт ему жару... Им стало мучительно жаль его. Они переглянулись и поняли друг друга без слов. Наско Некалка вынул свой блокнот, и Майор Димчо написал такую записку:
"Дорогая товарищ Морева! Нехорошо с вашей стороны так терзать Сисулу-Каба. Во имя гуманизма мы решительно настаиваем, чтобы вы поставили ему шестёрку и отпустили. Мы ждём его за дверью, и нам очень некогда.
Руки прочь от Чёрной Африки!
С приветом ФДА".
Послание передали через одного студента. В замочную скважину им было видно, как товарищ Морева прочитала, улыбнулась и прикрыла лицо ладонями: что это ещё за улыбки такие!
Зато уже через десять секунд Сисулу-Каба вышел к ним. Глаза и улыбка сверкали ярче, чем когда-либо.
– Шестёрка!
– крикнул он, завидев их.
– Шестёрка! Ещё бы чуть-чуть, и я бы засыпался. Изумительная женщина эта Морева!
Династронавты, скромно умолчав о своём бескорыстном участии в этом деле, информировали своего чёрного друга о том, что вечером уезжают в Преторию и пришли прощаться.
Это сообщение, по-видимому, не произвело на него особого впечатления.
– Прекрасно, - сказал он совершенно равнодушным тоном.
– А теперь пошли отпразднуем мою шестёрку! Я угощаю!
Интербригадовцев немного обидело столь пренебрежительное отношение к великому походу, но это не помешало им принять приглашение. Они с радостью последовали за Сисулу-Каба в кондитерскую, где пили лимонад, ели пирожные, а Рони Дакалка мигом расправился с тремя пирогами.
Майор осторожно спросил Сисулу-Каба, что передать Зинакели, если удастся его повидать в Претории.
– Он уже не в Претории, - ответил тот.
– Его перевели в Йоганнесбургскую тюрьму. Вы, наверно, слышали, что смертный приговор отменён? Протесты оказали своё действие...
Огромное чувство гордости переполнило сердца интербригадовцев. Как-никак они тоже кое-что сделали для спасения Зинакели Сисулу от виселицы. Теперь оставалось вызволить его из тюрьмы.
– А если мы всё-таки его увидим?
– загадочно спросил Майор.
Сисулу-Каба на вопрос не ответил, только крепко-крепко обнял династронавтов.